Несопоставимость потенциалов противоборствующих сторон в военных конфликтах побуждает более слабую из них искать «слабости» сильной. Исторический опыт свидетельствуют, что ни один, даже самый сильный противник не может быть абсолютно неуязвимым. Таким образом, подвид военных действий, нарушающий логику традиционных (ожидаемых) военных действий, значительно повышающий эффективность их ведения и нивелирующий ресурсно-силовое превосходство противника, называется асимметричными военными действиями. Считается, что впервые (формально) теория ассиметричных военных действий была сформулирована в концепции асимметричного конфликта, предложенной в 1975 г. американским политологом Эндрю Макком. Как показали ранее проведенные исследования, соответствующий закон военного развития был подмечен военными теоретиками еще в середине ХХ века. Например, вполне очевидно, что, с научной точки зрения, термин «асимметричные действия» по своему содержанию близок к понятию «непрямые действия», концепцию которых как «стратегию непрямых действий» разработал английский военный теоретик и историк Б. Лиддел Гарт. Она является научно-теоретической основой современных концепций подготовки и ведения военных действий вооруженными силами США и НАТО, о чем неопровержимо свидетельствует опыт их применения в международных вооруженных конфликтах и локальных войнах конца XX – начала XXI века. В своем одноименном труде Б. Лиддел Гарт определил, что сущность «стратегии непрямых действий» заключается в том, чтобы избегать решительного вооруженного столкновения с противником, применять все средства для подрыва его способности к борьбе и лишь затем принуждать к капитуляции. Кроме того, он утверждал: «В новых условиях ведения войны совокупный эффект частных успехов на нескольких направлениях или даже только угрозы нескольким объектам может оказаться более значительным, чем эффект от полного успеха в одном каком-либо месте. Эффективность действий армий зависит от развития новых методов, цель которых состоит: 1) в просачивании войск через линию фронта и установлении контроля над территорией, а не в захвате оборонительных рубежей; 2) в практически возможной парализации действий противника, а не в теоретически мыслимом разгроме его сил. Текучесть может обеспечить успех там, где концентрация сил лишь создает опасную жесткость». О том, что современная концепция асимметричного конфликта сопоставима с теми теориями, которые были сформулированы несколько столетий и даже тысячелетий назад, отмечает в своей монографии «Американцы и асимметричный конфликт: Ливан, Сомали и Афганистан» военный аналитик исследовательского института ВВС США Адам Б. Лотер: «То, что ошибочно называют инновацией, является повторным открытием истрепанных идей, которые были модифицированы благодаря технологическим изобретениям». А. Лотер пишет о различиях в развитии военного искусства на Востоке и Западе, что проявилось в полярном отношении к формам борьбы. Так, на Западе предпочтение отдано прямому противоборству, а на Востоке — непрямому. Это обстоятельство, однако, не исключает проработки и применения иных форм борьбы, кроме доминирующих в данной культуре, о чем свидетельствуют труды классиков военной стратегии. Можно согласиться с утверждением А. Лотера о том, что многие военные аналитики, которые оценивают современную концепцию как новую, не понимают «природу войны, которая мало изменилась за последние семь тысяч лет человеческой истории. Сердцевиной войны является необходимость сокрушить волю противника продолжать борьбу. Это может быть достигнуто посредством разрушения способности противника бороться либо превышения его уровня допустимых потерь (cost tolerance)».
Дальнейшим развитием «стратегии непрямых действий» Б. Лиддел Гарта и концепции асимметрии Эндрю Макка в военных конфликтах XXI века стали «стратегия управляемого хаоса» и трансформация асимметричных действий в гибридные. По взглядам зарубежных и отечественных военных специалистов, гибридные действия представляют собой совокупность военных и не военных методов вооруженного, политического, экономического и информационного воздействия. В свою очередь гибридные военные (боевые) действия синтезируют в себе традиционные формы и способы военных (боевых) действий, асимметричных действий, а также современных технологий кибернетической и информационно-психологической борьбы. Причем к военным методам относятся не только классические виды, формы и способы военных действий, но и необъявленные тайные военные действия, в ходе которых одна из сторон атакует государственные структуры или регулярную армию противника с помощью незаконных вооруженных формирований (мятежников, сепаратистов), поддерживаемых оружием, финансами, разведывательными и информационно-психологическими ресурсами из-за рубежа, а также некоторыми внутренними структурами (олигархами, организованной преступностью и т.п.). Поэтому некорректно считать, что к асимметричным действиям переходит только «слабая сторона» для нивелирования ресурсно-силового превосходства «сильного противника». Например, действия США в военных конфликтах в Югославии (1999 г.), Афганистане (2001 г.), Ираке (2003 г.), Египте, Ливии и Сирии (2011 г.), свидетельствуют об использовании «сильной стороной» как асимметричных, так и гибридных методов борьбы в отношении более слабой страны-жертвы. Основными причинами выбора «сильным антагонистом» как приоритетных именно асимметричных или гибридных, а не традиционных форм и способов вооруженной борьбы были и будут показатели их эффективности, важнейшими из которых являются: вероятность достижения цели (выполнения задач) операции, а также предполагаемые потери (в том числе и финансовые). Не вызывает сомнений и то, что со структурно-функциональной точки зрения гибридные действия по своему содержанию, их подготовке и последующей реализации более сложны, нежели асимметричные действия, и обычным партизанам (незаконным вооруженным формированиям), казалось бы, они не под силу. Но даже беглый анализ вооруженных конфликтов современности говорит об обратном, например: новой формой ведения военных конфликтов негосударственными субъектами являются действия запрещенного в России самопровозглашенного «Исламского государства Ирака и Леванта» — ИГИЛ, которые носят гибридный характер. Корейская война (1950 – 1953), Алжирская война (1954 – 1962), война во Вьетнаме (1964 – 1975), действия многонациональных сил в Афганистане (2001 – 2014) и в ходе постконфликтного урегулирования в Ираке (2003 – 2011), ливано-израильский вооруженный конфликт (2006), военные конфликты в Ливии (2011) и Сирии (2011 – по настоящее время) явились ярким примером вооруженной борьбы «не по правилам», с нестандартным противником, применяющим нетрадиционные способы ведения военных действий. На современном этапе, когда вероятность использования регулярных войск в асимметричных вооруженных конфликтах достаточно высока, этот опыт приобретает особую значимость. Кроме того, опыт ведения военных действий в асимметричных вооруженных конфликтах носит, как минимум, двусторонний характер: с одной стороны, это опыт ведения боевых действий «слабой» стороной по нивелированию превосходства «сильного» противника; с другой – опыт ведения военных действий «сильной» стороной по разгрому противостоящего противника, использующего асимметричные формы и способы вооруженной борьбы.
Одним из первых международных вооруженных конфликтов XX века, наиболее ярко характеризующих специфику ведения вооруженной борьбы асимметричными способами и достижения с их помощью целей вооруженного противоборства, является война во Вьетнаме (1964 – 1975), в которой абсолютному количественно-качественному превосходству противника в вооружении и военной технике народное ополчение Северного Вьетнама противопоставило партизанские действия и диверсии в условиях отсутствия сплошного фронта, которые в конечном итоге привели к поражению США в этой войне. Участие ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) в разрешении внутреннего вооруженного конфликта в Республике Афганистан (1979 — 1989), где одна из противостоящих сторон использовала асимметричные способы вооруженной борьбы, потребовало значительно более длительного срока, чем планировалось. Подобные миссии советские войска за пределами страны выполняли не впервые. Однако применение советских войск в Афганистане было самым длительным и крупным. Кроме того, войскам в ходе конфликта пришлось вести контрпартизанские (специальные) действия. Арсенал оперативно-тактических приемов, выработанный боевой практикой войск, соответствовал местным условиям и в значительной степени был адекватен асимметричной тактике моджахедов: - проведение крупномасштабных операций, как правило, наступательного характера против крупных формирований моджахедов; - блокирование отдельных отрядов или объектов противника (районов) советскими формированиями с последующим прочесыванием местности силами соединений и частей афганской армии; - разведывательно-поисковые действия и налеты, чаще всего применявшиейся разведывательными подразделениями; - широкое применение тактических воздушных десантов, без которых в горных районах практически не проводилась ни одна из крупномасштабных операций; - использование дежурных подразделений в зонах ответственности; - ведение советскими войсками засадных действий в целях воспрещения пополнения отрядов мятежников оружием и боеприпасами из Пакистана и Ирана, а также для недопущения передвижения отрядов оппозиции внутри Афганистана; - боевые действия по уничтожению противника в подземных оросительных системах (кяризах). Выводы из опыта применения советских войск в Афганистане нашли свое отражение в теории и практике отечественного военного искусства. Сравнивая опыт ведения военных действий СССР и США в Афганистане, американский военный аналитик А. Лотер назвал его диаметрально противоположным. Анализ конкретных случаев военных действий с участием американских вооруженных сил по асимметричному сценарию приводит автора к выводу о том, что война в Афганистане является примером «выученных уроков» и самого успешного участия США в асимметричном конфликте за всю послевоенную историю.
В отличие от СССР, США провели военную операцию в Афганистане с минимальным присутствием своих вооруженных сил за счет преимущественного использования авиации и спецподразделений, а также опираясь на поддержку местных сил в лице Северного альянса. Первоначально вооруженные силы США и их союзники в основу военной стратегии в Афганистане положили апробированную в Югославии так называемую концепцию бесконтактных «сетецентрических операций» и на начальном этапе операции «Несокрушимая свобода» основные усилия ВС США и НАТО были сосредоточены на уничтожении критически важных объектов: органов и пунктов управления; источников финансирования; коммуникаций; складов боеприпасов, продовольствия и ГСМ; энергоисточников; баз (центров) подготовки и снабжения. Впоследствии Пентагон пришел к выводу, что испытанная в Югославии стратегия достижения военных целей путем ведения только воздушно-наступательных действий неприемлема для условий Афганистана, где практически отсутствовали ключевые, жизненно важные объекты, вывод из строя которых заставил бы противника сдаться. Поэтому на последующих этапах операции велись военные действия гибридного характера – поражение (вывод из строя) критически важных объектов высокоточным оружием большой дальности (сетецентрический характер действий); установление и сохранение контроля над ключевыми районами территории Афганистана силами Северного альянса с участием формирований сил специальных операций (асимметричный характер действий); оборонительные и наступательные боевые действия по вооруженному контролю территории и разгрому крупных группировок ИДТ в населенных пунктах (традиционный характер действий). Некоторое время после так называемой «победы над талибами» в дипломатических и экспертных кругах по всему миру явно присутствовала эйфория: тогда казалось, что западная интервенция в Афганистане, несмотря на все предостережения, закончится успехом. Да и многие специалисты (главным образом американские) не посчитали важным тот факт, что формирования исламистов не были уничтожены, а всего лишь оттеснены в труднодоступные горные районы на юге и юго-востоке страны, либо ушли в практически неконтролируемую пакистанскими властями так называемую «зону племен», где приступили к переформированию и подготовке к реваншу. В результате с 2006 г. против иностранных войск началась активная партизанская война. Силы НАТО вынуждены были отражать их нападения на определенной территории, а затем эту территорию удерживать. Талибы же не стремились удерживать территории, им достаточно было совершать кратковременные выпады и создавать хаос. В отличие от войны в Персидском заливе 1991 года, войска союзников начали наземное наступление в Ираке почти сразу, без проведения длительной воздушной кампании. После объявленной 1 мая 2003 г. президентом США Джорджем Бушем военной «победы» в стране развернулась партизанская война. Уже в течение мая произошло несколько нападений на коалиционные войска. В июне силы США провели первую значительную операцию («Удар по полуострову») после свержения режима Хусейна, направленную против начавшего набирать силу партизанского движения. Лето 2003 г. стало периодом зарождения организованных партизанских групп, состоявших сначала в основном из активистов. Период становления антикоалиционного партизанского движения завершился осенью 2003 г. Наряду с типичной партизанской тактикой, предполагающей совершение налетов, засад, минометных обстрелов, ведение минной войны, действий снайперов-одиночек, саботажа, иракские повстанцы широко использовали и террористические методы борьбы – атаки смертников (на заминированных автомобилях или с поясами взрывчатки), которые в совокупности явились действенными способами борьбы с коалиционными войсками. Это говорит о том, что для успеха асимметричных действий не обязательно нужны горы и перевалы, непроходимые леса и болота, где затрудненно перемещение войск и сил обеспечения. Кроме того, повстанцы в Ираке используют тактику убийств, похищений и информационных действий с целью запугать население на подвластных территориях и в «зонах двойного контроля». Таким образом, применение тактики асимметричных действий позволило иракским повстанцам втянуть коалиционные войска в затяжную партизанскую войну, свести на нет все успехи, достигнутые в первые месяцы проведения операции «Свобода Ирака» и заставить США вывести войска из страны.
Анализ ливано-израильского вооруженного конфликта (12 июля – 14 августа 2006 г.) между вооруженными формированиями шиитского исламистского движения Хезболла и вооруженными силами Израиля (ЦАХАЛ) выявил новые подходы и особенности ведения боевых действий в вооруженных конфликтах XXI века, что в конечном итоге позволило армии боевиков численностью 5–6 тыс. человек поставить в трудное положение израильскую армию, одну из самых мощных и боеспособных в ближневосточном регионе. Особенности боевого применения вооруженных формирований движения Хезболла в боях против ЦАХАЛ заключались в следующем: 1. Формирования, численностью до 500–600 бойцов, находившиеся в Южном Ливане, были разбиты на малочисленные группы по 5 — 6 человек, каждая из которых имела на вооружении от 5 до 8 противотанковых ракетных комплексов (ПТРК). Такие группы действовали самостоятельно вне рамок строгой военной иерархии. 2. Военное крыло организации Хезболла — это абсолютно секретная организация. Даже сами ее члены не всегда знают о том, из кого состоит военное крыло. Они чрезвычайно сильно заботятся о собственной безопасности. Большинство населения ничего о них не знает, потому что они сами не обнаруживают себя. Они не носят формы, не нуждаются в базах или складах. Они действуют чрезвычайно секретно. Такая организация и форма боевого применения малочисленных групп является не чем иным, как элементом так называемой «сетецентрической операции». Кажущаяся децентрализация системы боевого управления в конечном итоге приводит к ее оптимизации, поскольку действия всех партизанских групп направлены на решение общей задачи, что повышает живучесть всей группировки вооруженных формирований даже в условиях массированного огневого воздействия со стороны противника. 3. Основными формами военных действий формирований Хезболла были спланированные партизанские боевые действия и огневые удары по территории Израиля в сочетании с заблаговременным проведением обеспечивающих действий. 4. Боевики организации Хезболла большое внимание уделяли инженерному и разведывательному оборудованию районов предстоящих боевых действий, что во многом способствовало достижению успеха в нанесении внезапных и эффективных ударов по формированиям ЦАХАЛ. 5. Умело использовались недостатки в действиях израильских войск. Так, например, в ряде случаев израильские танки вводились в бой без авиационной поддержки и предварительной огневой «зачистки» территории, в направлении которой им предстояло наступать, вследствие чего на отдельных этапах боевых действий в течение короткого промежутка времени огнем противотанковых средств боевиков уничтожалось до 40 танков. Таким образом, боевые действия в Ливане показали, что Хезболла, взяв на вооружение все лучшее из классических способов ведения партизанских действий, смогла значительно их усовершенствовать прежде всего за счет проведения заблаговременных подготовительных мероприятий. В основу тактики действий лег обобщенный опыт Вьетнама, Ирака, Афганистана с опорой на знания тактики действий противостоящего противника. В Ливии в условиях подавляющего превосходства многонациональных сил (МНС) в воздухе эффективность именно асимметричных действий в борьбе с повстанцами использовали верные М. Каддафи войска. В связи со сложившейся обстановкой была пересмотрена тактика действий правительственных войск. Они перестали атаковать формирования повстанцев с фронта, как это было в начале боевых действий, а стали применять тактику незаконных формирований, приспосабливаясь к специфическим условиям войны без фронта и тыла. Так, армия М. Каддафи, во-первых, стала весьма умело использовать сочетание маскировки и тактики ведения боя с использованием мелких подразделений — внезапное нападение, удар, а потом такое же стремительное отступление. Командование ливийской армии стало максимально приближать свои войска к отрядам противника, маскируя их под повстанцев, что существенно затруднило действия авиации стран Запада по нанесению точечных ударов. Во-вторых, она в ряде случаев отказалось от использования танков и тяжелой артиллерии которые стали легкой мишенью для самолетов союзников. По примеру повстанцев войска стали активно использовать так называемые «ливийские тачанки» — легковые автомобили, в кузовах которых устанавливались тяжелые пулеметы или зенитные орудия со стрелками. В-третьих, правительственная армия повсеместно стала выводить из строя автозаправочные станции, оставляя оппозицию без топлива, что сковало ее действия. Все это позволило армии Каддафи довольно долгий период времени оказывать сопротивление подразделениям мятежников при полном господстве противника в воздухе и осуществлении блокады с моря. Анализ содержания локальных войн и вооруженных конфликтов начала XXI века подтвердил устойчивую тенденцию возрастания роли подразделений, частей и соединений сил специальных операций (ССО) в достижении военно-политических целей практически каждой военной кампании. Это особенно наглядно показали события в Афганистане (2001), Ираке (2003) и Ливии (2011).
Так, в боевых действиях в Афганистане ССО впервые использовались наиболее широко и эффективно в новейшей истории. Действуя совместно с агентами ЦРУ, группы армейского спецназа проникли на территорию Афганистана через несколько недель после атаки «Аль-Каиды» на США. ССО участвовали в обучении и организации взаимодействия между разрозненными вооруженными формированиями Северного альянса, что сыграло важную роль при разгроме формирований ИДТ. В ходе проведения операции ССО осуществляли наведение авиации на объекты противника, организовывали и координировали материально-техническое снабжение. Аналогичные задачи по подготовке вооруженных формирований оппозиции и организации взаимодействия ССО решали в Ираке в 2003 г. Здесь контакт был установлен с вооруженными формированиями курдов, которые, действуя совместно с подразделениями воздушно-десантных войск США под руководством американских военных специалистов и при поддержке с воздуха, в ходе операции «Свобода Ираку» взяли под контроль основные объекты нефтяных месторождений северных провинций Ирака и захватили города Киркук и Мосул. Практику подкупа военно-политического руководства американцы использовали и в Ираке. Согласно некоторым источникам, переговоры между американцами и лидерами Республиканской гвардии, а также командирами фидаинов Саддама Хусейна велись еще до начала военных действий без его ведома и продолжались в ходе войны. Результатом этих действий стала сдача без боя Багдада, Тикрита и других городов. Таким образом, анализ военных конфликтов конца XX — начала XXI века свидетельствует о том, что действия, резко отличающиеся выраженной асимметрией по отношению к действиям противника по силам, средствам, содержанию применяемых форм и способов ведения вооруженной борьбы, будут являться основным содержанием военных действий в современных войнах и международных вооруженных конфликтах. Кроме того, на фоне возрастающего информационно-психологического противоборства, наблюдается явная тенденция синтеза традиционных и асимметричных форм и способов вооруженной борьбы, трансформация их в гибридные действия, в результате чего на современном этапе обычная, классическая война становится все менее вероятной формой разрешения межгосударственных противоречий, уступая место вооруженным конфликтам асимметричного характера.
А. Настапов — докторант Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, кандидат военных наук, полковник.
Источник: журнал «Армейский сборник» №8 2016
