Тенденции развития мирового горнодобывающего комплекса: роль прямых иностранных инвестиций

Как известно, одним из важнейших признаков глобализации является существование транснациональных корпораций и движение прямых иностранных инвестиций в целом. Изменения тенденций мировой политики плотно коснулись процессов глобализации, в том числе в добывающем секторе. Кроме того, инвестиции в добывающую отрасль имеют особенности, которые сильно отличают их от других видов производственных инвестиций. Для достижения минимального уровня эффективности требуются длительные периоды окупаемости и высокие капитальные затраты, что влечет за собой значительную степень риска. Кроме того, инвестиции имеют неопределенную доходность из-за волатильности международных цен на сырьевые товары и высокой себестоимости активов, относящихся к конкретным проектам, которые вряд ли могут быть переданы или проданы. Такие виды инвестиций, особенно когда они осуществляются в развивающихся странах, как правило, требуют участия крупных ТНК или государственных предприятий, которые могут рассчитывать на финансовую поддержку со стороны правительства. Поскольку развивающимся странам может не хватать знаний и капитала, необходимых для разработки их запасов полезных ископаемых, большое количество инвестиционных проектов осуществляется иностранными филиалами ТНК. Отсюда следует, что добыча полезных ископаемых преимущественно транснациональна: прямые иностранные инвестиции (ПИИ) играют ключевую роль в стимулировании мировой добычи полезных ископаемых, а ТНК – в ее организации. ТНК могут «дополнять внутренние инвестиции и стимулировать производство, обеспечивая капитал, технологии и квалифицированные управленческие кадры. Подобный пакет активов, как правило, необходим большинству стран с низким доходом, где внутренние возможности недостаточны. С другой стороны, опора на ТНК может и порождать опасения, связанные с неравенством сил на переговорах, правами собственности на невозобновляемые ресурсы и контролем над ними, распределением ренты, практикой трансфертного ценообразования и различными экологическими и социальными издержками». Анализ 50 крупнейших (котирующихся на бирже) горнодобывающих корпораций подтверждает заметную роль ТНК: они составляют почти 70% выборки, доля государственных предприятий – 17%. С точки зрения географического присутствия, 60% дочерних компаний из 50 крупнейших горнодобывающих компаний расположены за рубежом стран базирования. Здесь интересно отметить важную роль КНР: исключение из выборки китайских фирм приводит к увеличению доли ТНК до 76%, а соответствующей доли иностранных дочерних компаний – до 64%.

Рассмотрим рейтинг стран, оцененный по рыночной капитализации зарегистрированных в них ТНК. Более четверти (26,4%) всей стоимости существующих горнодобывающих ТНК приходится на Австралию. Далее почти вровень следуют США (13,5%), Канада (13,4%) и Китай (13,3%). Пятое место занимает Швейцария с долей 6,2%, за ней Бразилия (5,5%) и Великобритания (5%). На восьмом и девятом месте находятся ЮАР и Россия, их доли – 3,8% и 3,3% соответственно (см. рис. 1).

В Австралии находятся две крупнейшие в горнодобывающем комплексе ТНК. Первое место у BHP Group, чья стоимость составляет 154,8 млрд долл. В основном сфера ее интересов сконцентрирована на угле, меди и железной руде, а страны, где ведется добыча, – Австралия, Чили, Бразилия, Колумбия, Мексика, Перу, Канада и США. Второе место занимает Rio Tinto. Ее капитализация – 126,3 млрд долл., главные области интересов – железная руда, бокситы, медь, молибден, золото, алмазы, уран, диоксид титана, бораты, калий. Свою деятельность концерн ведет в Австралии, Монголии, США, Чили, Гвинея, Китай, Канада. Швейцарская ТНК Glencore занимает третье место в рейтинге (капитализация – 86,4 млрд долл.). Она добывает алюминий, бокситы, ферросплавы, никель, цинк, медь, свинец, уголь. Страны экспансии – Австралия, Канада, Колумбия, Эквадор, Замбия, Бразилия, Конго (ДР), а также страны Западной Сахары. Бразильская Vale с капитализацией 75,7 млрд долл. находится на четвертом месте и ведет добычу в Бразилии, Канаде, Индонезии, Новой Каледонии, Чили, Замбии, Австралии, Мозамбике. Наиболее значимые для концерна ресурсы – железная руда, никель, марганец, ферросплавы, медь, бокситы, поташ, каолин, кобальт, уголь. Замыкает пятерку крупнейших ТНК Freeport-McMoRan (54,3 млрд долл.). Разрабатываемые ею ресурсы – медь, молибден, золото, кобальт. Основные страны добычи – США, Индонезия, Чили, Перу, Конго (ДР), Испания, Финляндия.

Горнодобывающие ТНК (Glencore, BHP Billiton, Rio Tinto, Vale, AngloAmerican) являются наиболее интернационализированными из всех горнодобывающих ТНК согласно индексу транснациональности ЮНКТАД (TNI)*. Кроме того, их филиалы чаще встречаются в развивающихся странах. Около 35% иностранных филиалов горнодобывающей промышленности в рейтинге ЮНКТАД расположены в развивающихся странах, половина из которых находится в Африке (17%), что в четыре раза превышает долю обрабатывающей промышленности и сектора услуг, которые составляют 5% и 4% соответственно. В период 2012–2016 гг. инвестиции в горнодобывающую промышленность по-прежнему составляли 10% от всех ПИИ, поступающих в развивающиеся страны, по сравнению с 4% инвестиций, поступающих в развитые страны. Эта доля возрастает до 18% в группах наименее развитых стран, а во многих из этих стран она превышает 30%. Данные цифры раскрывают аспект расширения потока ПИИ в горнодобывающую промышленность, в результате чего значительная часть новых иностранных инвестиций, поступающих в некоторые из наиболее уязвимых стран, связана с эксплуатацией ресурсов горнодобывающей промышленности. Эти страны до сих пор не смогли диверсифицировать и привлечь другие виды ПИИ.

* это показатель международной открытости на уровне фирмы, например, степень, в которой интересы и операции ТНК укоренены в родной стране или сохраняются за рубежом. Он колеблется от 0 (отсутствие транснациональности) до 100 (полная транснациональность).

При экспансии за рубеж ТНК руководствуются различными мотивами, и сегодня их целью выступает не просто повышение эффективности производства, а возможность доступа к дефицитным материалам (литий, кобальт, кадмий, титан, РЗМ). Разберем данную ситуацию подробнее. Технологии четвертой промышленной революции потребовали добычи принципиально новых материалов. Массовый переход на электромобили привел к увеличению спроса на аккумуляторы, для производства которых необходимы такие ресурсы, как литий, никель, кобальт, кадмий, марганец, алюминий. Данные тенденции вызвали резкий рост потребления лития, кобальта, и соответственно рост цен на эти материалы. Многие добывающие компании стали диверсифицировать свою сферу деятельности, включая разведку и добычу новых ресурсов. Также за последние 5–6 лет появилось много новых компаний, в частности в Китае, которые сконцентрировали свою деятельность на добыче новых материалов, в частности лития.

Быстрое развитие сферы IT-услуг, повсеместный переход на безбумажные технологии требуют компьютеризации всех сфер экономики, что в свою очередь до бесконечности расширяет спрос на расходные материалы для производства компьютеров (начальные звенья глобальной цепочки стоимости для производства большинства таковых материалов располагаются именно в добывающем комплексе).

Усиление международной напряженности, связанное с проведением СВО России, осложнением отношений американо-китайских отношений, антироссийскими санкционными мерами, привело к увеличению спроса на базовые ресурсы металлургии, такие как никель, медь, алюминий, титан. А тот факт, что многие металлы производились в России и Украине, нанес еще больший удар по мировому горнодобывающему комплексу. Пришлось перестраивать сложившиеся производственные и логистические связи в этом комплексе. Разрыв логистических цепочек очень сильно отразился на обеспечении ряда стран редкими материалами и доступе развивающихся стран к новым технологиям. Например, в перспективе страны ЕС будут стремиться обеспечить доступ к РЗМ, США – к литию, титану, Россия – к марганцу, хрому, титану, литию, полупроводникам и РЗМ, Китай – к полупроводникам, литию.

Разработка новейших технологий, а военно-технический комплекс всегда выступал первым заказчиком таких технологий, требует увеличения производства редких материалов (например, полупроводников, редкоземельных металлов, платины, палладия и др.). Причем при рухнувшей глобализации практически каждая крупная страна будет стремиться создать основные производственные мощности на национальной базе. Можно предположить, что спрос на материалы для микроэлектроники резко возрастет в ближайшем будущем. Уже сегодня крупнейшие страны мира форсировали изыскания в области создания технологий и добычи редких материалов для обеспечения прорыва в военно-технологической гонке, включая космическую промышленность (производство роботов, дронов, управляемых снарядов, космических спутников и зондов и др.). Все инновационные технологии будут вызывать рост спроса на принципиально новые материалы, а в условиях ограничения передачи военно-технических технологий усилится спрос на различные виды ресурсов. ПИИ делятся на два основных потока. Один из них направляется на слияния и поглощения (Mergers&Acquisitions – M&A, или СиП), т. е. на скупку уже существующих предприятий, находящихся в собственности местного капитала или других иностранных инвесторов. Другой поток – это инвестиции в новые проекты (Greenfield investment) и в обновленные проекты, или в ранее заброшенные месторождения (Brownfield investment). В последнее время в динамике ПИИ наблюдается следующие тенденции. Первая тенденция – повышается доля развивающихся стран, в первую очередь Африки, в качестве объектов приложения прямых иностранных инвестиций в добывающую промышленность (табл. 2)

В 2019–2020 гг. инвестиции в СиП в добывающей промышленности в странах Африки выросли в 3,2 раза – с 143 млн долл. до 458 млн долл. В государствах Азии с 2019 г. до 2021 г. аналогичный показатель увеличился с 1 млрд долл. до 25 млрд долл., в Латинской Америке за указанный период инвестиции в СиП остались на уровне 1,6 млрд долл. Наиболее значительный рост наблюдался в странах с переходной экономикой – он взлетел в 88,6 раза (с 131 млн долл. до 11 608 млн долл.).

Вложения в новые проекты в горнорудной промышленности Африки с 2019 г. до 2021 г. выросли на 968 млн долл. – с 2640 млн долл. До 3508 млн долл. В странах с переходной экономикой данный показатель увеличился с 335 млн долл. до 1471 млн долл., т. е. на 1136 млн долл. В Латинской Америке же он сократился в 4 раза – с 8 млрд долл. до 2 млрд долл. (табл. 2). В то же время следует отметить, что среднегодовые совокупные вложения в проектное финансирование в горнодобывающей промышленности в ряде регионов за три года несколько сократились: в Африке – с 12 886 млн долл. до 3786 млн долл. (в 3,4 раза), в Латинской Америке – с 17 млрд долл. до 14 млрд долл. (в 1,2 раза), и в странах с переходной экономикой с 5660 млн долл. до 1484 млн долл. (в 3,8 раза). Однако в Азии эти потоки показали пятикратный рост: с 1 млрд долл. до 5 млрд долл.

За последние годы в горнорудной промышленности было открыто множество новых проектов по всему миру. Литиевые проекты вступили в действие в Мали, Аргентине, Чили и Сербии. Инвестиции в золотоносные месторождения начали поступать в Гану, Кению, Мали, Гвинею, Перу, Таджикистан. Финансовые потоки в добычу платиновых металлов (в частности, в добычу платины, палладия, родия) уже получает ЮАР. Международные ТНК приступили к добыче ниобия и тантала в Конго (ДР) и Руанде. В Мозамбике открылся титан-циркониевый проект, а в Кении – титановый. В Гвинее увеличился удельный вес добываемых бокситов с 16% до 24% от объема общемировой добычи ресурса, что также говорит об активизации деятельности ТНК в этой стране. Новые кобальтовые проекты вступили в действие в Австралии и Папуа Новой Гвинее. В Казахстане открылись медно-цинковое, медное и золоторудное месторождения. В Конго (ДР) и Чили международные инвестиции поступают как в новые медные месторождения, так и в уже существующие. Добыча редкоземельных металлов постепенно перемещается из Китая в Африку. Эти месторождения были открыты в Бурунди, Малави, ЮАР. Кроме того, ТНК начали их разработку в Мьянме. Вторая тенденция демонстрирует, что с начала 2000-х гг. быстроразвивающиеся страны, в частности БРИКС, существенно нарастили ПИИ в добывающую промышленность в других государствах. Наиболее заметным эффектом является рост числа инвесторов из таких стран как Китай, Индия и Бразилия, вытесняющих большинство традиционных стран-инвесторов из развитого мира, особенно Канаду и Австралию. Наиболее ярким примером является Китай. ПИИ в новые проекты из Китая в период с 2012 г. по 2016 г. удвоились по сравнению с аналогичным периодом 2002–2006 гг., что делает Китай третьим по величине инвестором в трансграничные новые проекты после Канады и Великобритании (рис. 2).

Рост трансграничных слияний и поглощений в Китае еще более впечатляющий. За десятилетие общая стоимость внешних приобретений китайских ТНК увеличилась почти в тридцать раз, с совокупных 200 млн долл. в 2002–2006 гг. до 5,8 млрд долл. в 2012–2016 гг. (рис. 3).

В течение указанного периода китайские компании были, безусловно, наиболее активны в приобретении иностранных горнодобывающих компаний, при этом доля Китая в трансграничных СиП подскочила с 1% (в 2002–2006 гг.) до 25% (в 2012–2016 гг.). Но следует отметить, что около 60% стоимости трансграничных сделок данного формата, заключенных китайскими инвесторами, были направлены на уже существующие китайские компании, в то время как 40% были связаны с приобретением иностранных филиалов некитайских ТНК. Экспансия китайских ТНК была особенно заметна в Африке, где в период с 2012 по 2016 г. около 20% стоимости новых проектов ПИИ и более 40% трансграничных СиП были профинансированы китайским капиталом.

Богатая полезными ископаемыми Африка уже не первое десятилетие привлекает Китай, который инвестирует в африканскую горнодобывающую промышленность и инфраструктуру немалые средства в надежде увеличить свою долю в мировом производстве кобальта, никеля, платины, золота и других ценных ресурсов. В 2020 г. Китай был четвертым по величине инвестором в Африке после США и стран ЕС. Инвестиции сконцентрированы в нескольких ключевых секторах. В течение последних пяти лет китайские инвесторы вкладывали средства в строительство управляемых Китаем особых экономических зон, платных дорог и мостов, на которые в 2020 г. приходилось 35% от общего объема инвестиций. В горнодобывающую промышленность в 2020 г. Китай вложил 21% от общего объема инвестиций, что меньше удельного веса инвестиций, вложенных в эту отрасль Великобританией (43%), Францией (43%) и США (37%). Но начиная с 2020-х гг. ПИИ КНР в горнодобывающий сектор Африки постоянно растут. Китай инвестирует в добычу и переработка природных ресурсов: древесину, разработку цветных металлов, колтана, драгоценных и полудрагоценных камней. В 2021 г. китайская компания Zhejiang Huayou Cobalt (занимает 30-е место в мире среди ТОР50 горнодобывающих компаний) приобрела 100% акций литиевого рудника Аркардия (Зимбабве), Zijin Mining (10-е место) ведет разработки медных рудников Камоа-Какула, Колвези в Конго (ДР), а также медно-золотых рудников в Сербии. Корпорация Ganfeng Lithium (19-е место) – крупнейшая в мире по добыче лития – осуществляет разработку литиевого рудника в Мали, компания Tianqi Lithium (20-е место) инвестирует в производство лития в Австралии и Чили, Shandong Gold Group (34-е место) приступила к разработке золота в Гане.

Как видно из вышесказанного, рост горнодобывающей промышленности в Китае не показывает никаких признаков замедления. Несмотря на снижение темпов экономического роста и продолжающуюся торговую войну с Соединенными Штатами, за последнее десятилетние потоки прямых транснациональных инвестиций изменили не только свое направление, но и мотивационную почву. Их активность существенно увеличилась, в том числе за счет активизации деятельности Китая как донора в странах Африки как реципиентов инвестиций.

Растянникова Елизавета Викторовна – канд. экон. наук, старший научный сотрудник, Институт востоковедения Российской академии наук

Источник: журнал «Восточная аналитика» № 3 2023