Советско-финляндские взаимоотношения с момента основания этих двух государств переживали взлеты и падения. Взаимоотношения СССР и Финляндии 1918-1922 гг. носили характер конфронтации, тогда как последовавшие годы до середины 1930-х годов можно назвать периодом дипломатического покоя. В 1930-х годах активность Германии в Европе не могла остаться незамеченной европейскими странами. Финляндия и СССР не были исключениями. Страны Скандинавии старались придерживаться политики нейтралитета. Попытками политико-экономического объединения скандинавских стран были такие явления как Группа стран Осло, группа «экс-нейтралов» и другие. Активная деятельность Германии, а также их контакты с финской стороной вызывали опасения у советского руководства. Новая стратегия Советского Союза в отношении Финляндии была направлена на трансформацию финского внешнеполитического курса на постепенное превращение Финляндии в союзника СССР. Подобные попытки сближения с Финляндией предпринимались Советским Союзом с 1933 по 1937 годы, но к желаемым результатам не привели.
С весны 1938 года началась новая кампания советско-финляндских переговоров, проходившая в условиях чрезвычайной международной напряженности. Германией был осуществлен аншлюс Австрии, что привело международное европейское сообщество в волнение. Советско-финляндские переговоры 1938-1939 г. включали в себя три этапа: первый - с 7 апреля по октябрь 1938 г., второй - с января по лето 1939 г., третий - осень 1939 г., и был последним этапом перед началом военной конфронтации 1939-1940 годов. Такое деление переговоров на этапы условно, но его придерживаются и участники советско-финляндских переговоров4. При этом, в историографии принято обсуждать в основном третий этап, срыв которого и привел к началу Советско-финляндской войны 1939-1940 гг.
Требования, сформулированные советской стороной к началу осенней стадии советско-финляндских переговоров, были оглашены в тексте меморандума от 14.10.1939 г. Справедливость этих притязаний также обсуждалась историками, и общий тезис был в очевидности необходимости реализации этих притязаний. Однако, дискуссия не умолкла. Тезис о необходимости обеспечения Ленинграда сомнению не поддавался, но возникает вопрос о пути к достижению этой безопасности. Ряд историков подвергает сомнению надобность отодвижения границы на Карельском перешейке на то расстояние, что требовал СССР в 1939 году. Это никак не ставит под сомнения объективность требований СССР, однако ставит вопрос приоритетности целей переговорного процесса.
В канун переговоров…
Основными пунктами требований СССР осенью 1939 года, согласно тексту меморандума от 14 октября 1939 г. были: аренда полуострова Ханко сроком на 30 лет; право на якорную стоянку в заливе Лаппохия; передача СССР ряда островов в Финском заливе, части полуострова Средний и Рыбачий, отодвижение сухопутной границы на Карельском перешейке на линию Липпола – южная окраина г. Койвисто в обмен на уступаемую Советским Союзом территорию в Карелии; усиление пакта о ненападении; обоюдное разоружение приграничных укрепрайонов; вопрос вооружения Аландских островов. Стоит обратить внимание, что первым пунктом идет вопрос об аренде полуострова Ханко, а не передача территорий, в том числе и на Карельском перешейке. Однако переговорный процесс между СССР и Финляндией начался до октября 1939 года. Знание и понимание метаморфоз переговорного процесса позволит понять приоритетность требований Советского Союза. В отечественной историографии принято главной целью осенних переговоров 1939 года выделять отодвижение границы от г. Ленинград. Кандидат исторических наук А.Б. Гехт утверждает, что вопрос Аландских островов не был приоритетным в ходе переговорного процесса, уступаю вопросу отодвижения сухопутной границы и аренде Ханко. Историк-краевед Е.А. Балашов выдвигает тезис о приоритетности цели аренды полуострова Ханко над целью отодвижения сухопутной границы на Карельском перешейке. Профессор Санкт-Петербургского государственного университета д.и.н. В.Н. Барышников в своей монографии «Финская война» утверждает, что главной задачей переговоров было «обеспечение надежной обороны Ленинграда с моря и со стороны Карельского перешейка». Иными словами, присутствует дискуссия о приоритетности пунктов переговорного процесса.
Говоря о метаморфозах в политике двух стран, нельзя игнорировать международную обстановку. Аншлюс Австрии в марте 1938 года привел в движение мировую политическую общественность и запустил цепочку событий. В тексте докладной записки наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинова генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину об аншлюсе Австрии, М.М. Литвинов пишет: «Захват Австрии представляется величайшим событием после мировой войны, чреватым величайшими опасностями, и не в последнюю очередь для нашего Союза.». Одной из таких событий, судя по всему, стало движение во взаимоотношениях СССР и Финляндии, которые во второй половине 1930-х годов переживали период стагнации. По крайней мере, каких-то активных движений на политическом фронте этих двух стран замечено не было. 1 апреля 1938 года на стол к И.В. Сталину легла справка о внешнеполитической линии правительства Финляндии. Ее содержание демонстрирует очень оптимистичный взгляд на перспективы взаимодействия между СССР и Финляндией. Этот документ содержит слова: «…имеется реальная обстановка для парализования немецкого влияния в Финляндии и вовлечения ее в орбиту влияния Советского Союза». Согласно документу, в случае заключения с СССР пакта о взаимной помощи, поддержки Финляндией позиций СССР в международных вопросах и предоставления Финляндией военных гарантий, Советский Союза был готов предложить гарантию неприкосновенности территорий Финляндии в ее нынешних границах, снабжение вооружением и материально-техническими средствами в случае агрессии Германии, а также расширение торгового оборота. Также на полях документа лично рукой И.В. Сталина написано: «И еще: невмешательство во внутренние дела Финляндии». Иными словами, почва для успешных переговоров существовала, и, учитывая дополнения и замечания И.В. Сталина, советская сторона очень аккуратно подходила к вопросам взаимодействия с Финляндией. Советский Союз выдвигал минимальное количество требований – ни одно из них не касалось территориальных притязаний. Напротив – Советский Союз был готов гарантировать неприкосновенность территорий и невмешательство во внутренние дела Финляндии. Однако, все это было бы возможно только при соблюдении советских предложений.
Уже в этом документе, датируемом 1 апреля 1938 года, в описании советских предложений финской стороне, в пункте 2 сказано: «Снабжение ее вооружением и материально-техническими средствами, необходимыми для укрепления тех стратегических пунктов, которые являются наиболее уязвимыми с точки зрения действий германского воздушного и морского флотов в Балтийском море и Финском заливе». Т.е. при гарантии неприкосновенности границ Финляндии, слабым местом выделяется именно акватория Финского залива.
Первыми переговорами между СССР и Финляндией по вопросам, приведшим в итоге к началу Советско-финляндской войны, были переговоры агента Кина с финскими представителями. Агентом Кином в советских документах именовали Б.А. Рыбкина - советского разведчика, работавшего в Финляндии с диппаспортом на имя Б.Н. Ярцева. Серия секретных встреч в рамках переговоров с финнами с целью налаживания взаимоотношения между СССР и Финляндией, получила кодовое название «Дело 7 апреля». Данное название операции подтверждается и письмом ГУГБ НКВД СССР советскому резиденту в Финляндии Кину от 15 августа 1938 года. Документ, хранящийся в Архиве Службы внешней разведки России - Справка начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД СССР о специальном задании, возложенном на советского резидента в Финляндии "Кина" – содержит данные о нескольких встречах Б.Н. Ярцева с официальными представителями Финляндии. Согласно документу, основной темой этих встреч было налаживание взаимоотношений между СССР и Финляндией путем развития торговых отношений. Одним из вопросов, обсуждаемых в ходе встречи, был вопрос контроля вод бассейна Балтийского моря. Прямая цитата из справки начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД СССР о специальном задании, возложенном на советского резидента: «Холсти заявил, что хотел бы знать точку зрения СССР по вопросам Балтийского моря и был бы обязан нам за информацию о германских планах в бассейне Балтийского моря.»
В ходе встречи с Вяйне Таннером в августе 1938 года советским разведчиком поднимался вопрос безопасности Ленинграда только в контексте укрепления Аландских островов и сотрудничества СССР и Финляндии «в использовании военно-морской и авиационной базы на Сур-Сари (остров Гогланд).» Стоит обратить внимание, что в данном случае речь пока не шла о территориальных притязаниях, а лишь о праве на оборудование советской базы на острове. Но акцент министром финансов Финляндии был услышан. Вяйне Таннер в своих воспоминаниях пишет: «После почти пяти месяцев переговоров мы наконец поняли, чего добивается Советский Союз этими переговорами. Самым важным представлялось оборудование укреплениями острова Суурсаари как бастиона, прикрывающего Ленинград.». Советская сторона подчеркнула, что, в случае, если Финляндия одобрит эти инициативы, СССР гарантирует нерушимость государственных границ Финляндии. Однако финская сторона категорически отвергла подобные инициативы. Вяйне Таннер отмечал, что со стороны Финляндии разумнее было бы идти к общей цели через ряд промежуточных договоренностей, таких как подписание торговых договоренностей и решение приграничных конфликтов. На это советская сторона дала ответ, что это сложно сделать без уверенности в развитии переговорного процесса до той стадии, которая принесет необходимые результаты Советскому Союзу.
Снова прослеживается тезис о неприкосновенности сухопутных границ Финляндии. Основной фокус советское правительство делает на водных территориях, как пути к Ленинграду. Ни о каком передвижении сухопутной границы речи не идет, т.к. решение выше озвученных задач, по мнению советского правительства, было бы самодостаточным. Хотя, стоит заметить, что в очерках «Истории внешней разведки» указано, что задачей агента Кина были переговоры по отодвижению границы от Ленинграда именно на Карельском перешейке. Но документами этот тезис не подтверждается. Согласно содержанию письма ГУГБ НКВД СССР советскому резиденту в Финляндии "Кину" с указаниями требований и условий СССР к финскому правительству, финская сторона старалась максимально сузить рамки соглашений. Советские интересы были шире того, чем готова была предложить финская сторона. Были озвучены следующие условия:
1. Как минимум должно было быть подписано письменное обязательство об отпоре немцам и согласии принять минимальную военную помощь СССР;
2. Милитаризация Аландских островов при вооружении и наблюдении советской стороны;
3. Получение права на создание укрепленной воздушно-морской базы на острове Гогланд в Финском заливе.
Эти же данные подтверждает и Вяйне Таннер в своих воспоминаниях.
В случае выполнения этих условий, советская сторона готова была заключить торговые соглашения, выгодные нынешнему финскому правительству, предлагала помощь вооружением на выгодных условиях, а также гарантировала бы Финляндии неприкосновенность в нынешних государственных границах. Однако, финская сторона не приняла выдвинутых условий. Вяйне Таннер передает позицию премьер-министра Финляндии Каяндера: «Предложение СССР направлено на попрание суверенитета Финляндии, и противоречит политике нейтралитета, которой Финляндия следует совместно с государствами Скандинавии». Таким образом, «Дело 7 апреля» не привело в итоге к заключению необходимых договоренностей, в том числе и по вопросу торговых соглашений, но, при этом, позволило вывести финскую сторону на содержательный диалог.
Стоит отметить, что в ходе секретных переговоров с финской стороной 1938 года, с точки зрения обеспечения безопасности г. Ленинград не было выдвинуто ни одного требования о переносе сухопутных границ от города Ленинград. Напротив, советская сторона добивалась гарантий невступления Финляндии в войну на стороне Германии, на недопущении использования территории Финляндии вероятным противником, настаивая на территориальной целостности Финляндии. Основным вопросом звучал не вопрос сухопутных границ, а вопрос использования акватории Балтийского моря. Судя по выдвигаемым требованиям советской стороной, решение этого вопроса обеспечивало бы достаточную безопасность г. Ленинград и без передвижения сухопутной границы на Карельском перешейке.
Влияние Мюнхена
Осенью 1938 года разгорается европейская драма с Чехословакией. Советская сторона твердо стояла на антигерманской позиции. В отличие от европейских держав, придерживавшихся политики умиротворения, Советский Союз предлагал Чехословакии военную помощь в случае начала военных действий. Помимо сухопутного пути через территорию Польши, не желавшей предоставлять коридор для советских войск, для Советского Союза оставался также водный путь, через который было возможно нейтрализовать флот Германии в акватории Балтийского моря. Еще летом 1938 года, согласно приказу № 244401сс были запланированы маневры КБФ.37 В связи с обостряющейся обстановкой вокруг Чехословакии, 2 сентября был отдан приказ № 1оп/330сс по КБФ, в котором звучали слова предупреждения возможных провокационных действий со стороны сопредельных государств в ходе проведения запланированных маневров. Однако, приказом № 244690сс от 15 сентября 1938 года маневры были отменены, а вместо них было запланировано проведение учений, включающих действия в районе острова Сескар и Гогланд.
Впрочем, д.и.н. П.В. Петров в своей монографии отмечает, что причиной отмены маневров и заменой их учениями стала не внешнеполитическая обстановка, а плохие результаты проверки боевой подготовки соединений. Этот тезис подтверждается Приказ наркома ВМФ № 253 от 7 сентября 1938 года «О состоянии боевой подготовки на КБФ». Но есть и иное видение этих событий. В одной из своих лекций, историк-краевед Е.А. Балашов, ссылаясь на текст одной из статей финноязычного военного журнала, отмечает, что корабли КБФ все же прошли к территории полуострова Ханко под видом учений, напрямую угрожая поднятому по тревоге Германскому флоту. В дальнейшем, путем продвижения европейскими державами политики умиротворения, кризис миновал. Однако вывод для советской стороны был очевиден – наличие огневой силы в районе полуострова Ханко сковывало действия германского флота. Нельзя сказать однозначно, но, видимо, в той или иной мере, но кризис вокруг Чехословакии оказал влияние на видение защиты морского пути к Ленинграду советским руководством.
Весенние переговоры 1939 года
Весной 1939 года переговоры между СССР и Финляндией возобновились. Они также не привели к достижению конкретных соглашений. Однако, эта стадия имела ряд особенностей. Самое главное, что переговоры вышли за пределы секретных встреч агента Кина с финскими дипломатами. Во встречах начал участвовать нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов. Переговорный процесс весны 1939 года несколько сместил приоритеты в сторону территориальных притязаний. Речь шла о полноценной передаче или аренде четырех островов: о. Гогланд, о. Лавансаари, о. Сейскар и о. Тютерс. Стоит заметить, что именно в этот период в переговорном процессе стал все чаще звучать вопрос нейтралитета Аландских островов. По мнению председателя Совета Обороны Финляндии К.Г. Маннергейма, советская сторона поставила свое отношение к вопросу Аландских островов «в зависимость от согласия Финляндии заключить предложенное в 1938 году соглашение». В то же время Маннергейм полагал, что указанные советской стороной острова не представляют для Финляндии такой высокой ценности, чтобы из-за них идти на конфликт с СССР, тогда как «для русских же острова, прикрывающие доступ к их морской базе имели существенное значение». Из высказываний Маннергейма следует вывод, что вопрос получения советской стороной островов в Финском заливе был приоритетнее вопроса участия Советского Союза в ремилитаризации Аландских островов. Таким образом, можно отметить, что упоминаемая выше позиция к.и.н. А.Б. Гехта о степени приоритетности Аландского вопроса, вероятно, верна.
В этот период переговорного процесса одну из основных ролей играла т.н. тайная миссия Б.Е. Штейна – бывшего полпреда СССР в Хельсинки. Б.Е. Штейн отмечал, что безопасность Ленинграда в случае нападения со стороны моря будет впрямую зависеть от контроля Советского Союза над островами Финского залива. Проведение Б.Е. Штейном ряда встреч с основными действующими участников переговоров с финской стороны позволило ему сделать вывод об отсутствии перспектив в требованиях СССР передать четыре острова, и необходимости выдвинуть предложение касающееся только двух островов Финского залива – Лавенсаари и Сескар, а Суурсаари и Тютерс оставить финнам. Финская сторона на подобное предложение ответила категоричным отказом и заявила о срыве переговоров. Д.и.н. В.Н. Барышников пишет: «В целом к весне 1939 г. стало понятно, что многомесячный советско-финляндский диалог по вопросам военно-политического характера не имеет каких-либо гарантированных и обнадеживающих перспектив». В ходе переговоров весны 1939 года появились первые советские территориальные требования. Но они вновь не касались отодвижения сухопутной границы на Карельском перешейке, а касались контроля водного пути к Ленинграду.
Лето-осень 1939 года
3 мая 1939 года М.М. Литвинов будет отправлен в отставку, и на пост Наркома иностранных дел будет назначен В.М. Молотов. Не стоит забывать, что свою роль сыграл и Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, вошедший в историю как «Пакт Молотова-Риббентропа», который, как утверждает профессор В.Н. Барышников, снизил влияние «германского фактора» на политику Финляндии. Еще в июле 1939 года в переписке финский дипломат Ю. Паасикиви обсуждает с Вяйне Таннером «цели русских в отношении Финляндии», и оба сошлись на том, что ключевым являлся вопрос обороны водных территорий, для чего Советскому Союзу были необходимы острова Финского залива. Не стоит забывать, что на момент советско-финских переговоров осени 1939 года имеет место рост советского влияния на государства Прибалтики. Уже к весне 1939 года, в контексте вероятной агрессии Германии, Финляндия рассматривалась как вероятный плацдарм для германского наступления. В записке штаба Ленинградского Военного Округа по плану действий Северо-Западного фронта в случае войны Польша фигурирует как главный союзник Германии, а Финляндия фигурирует среди стран, придерживавшихся нейтралитета, но территория которых будет использована Германией как плацдарм для наступления. При этом Польша не возражала против прохода германских войск через Финляндию. Отдельно оговаривается, что речь идет о временном нейтралитете, продолжительность которого зависит от успеха РККА. Наиболее вероятными плацдармами баз развертывания войск Германии в документе называют Эстонию и Финляндию.
28 сентября 1939 года Советский Союз заключает пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонской Республикой. Согласно статье 3 данного пакта, советская сторона получает право на ряде эстонских островов иметь военно-воздушные и морские базы. Командующий Ленинградским Военным Округом (далее – ЛВО) Кирилл Афанасьевич Мерецков в своих воспоминаниях пишет, что на территории Эстонии создавались военно-воздушные и морские базы, которые значительно облегчило бы действия войск округа в случае агрессии с северо-запада. Также он отмечает, что как командующий ЛВО, он отвечал за безопасность баз в Эстонии. Т.е. возможность ведения перекрестного огня на Балтике рассматривалась как часть единого оборонительного комплекса по защите Ленинграда в случае агрессии с моря. Следующий этап переговоров придется уже на осень 1939 года, и он будет носить уже совершенно иной, ультимативный характер. Начавшаяся мировая война, а также не достижение целей переговоров в 1938 году, не оставили советской стороне возможностей вести столь же лояльные переговоры с Финляндией как и ранее. И лишь на этой стадии, исходя из неудавшихся переговоров 1938 года, учитывая включение Финляндии в зону влияния СССР и начавшуюся в Европе мировую войну, СССР поставил Финляндии жесткие условия по отодвижению сухопутной границы на Карельском перешейке, не переставая настаивать на наращивании влияния на происходящее в акватории Балтийского моря. Советская сторона также требовала передачу островов в Финском заливе (включая остров Гогланд) и теперь еще передачу полуострова Ханко в аренду на 30 лет для создания там военно-морской базы.
Судя по тому, как развивались советские переговоры с весны 1938 по осень 1939 года, можно сделать вывод, что наибольшую обеспокоенность советского руководства в отношении безопасности Ленинграда вызывала не сухопутная граница, а именно водный путь к Ленинграду через воды Балтийского моря и Финского залива. Вопрос передвижения сухопутной границы был решаем в ином варианте, нежели по границе, предлагаемой советской стороной осенью 1939 года, или же вообще не обязателен, в случае принятия Финляндией ряда условий.
Заключение
Если проследить изменения советско-финляндских переговоров с весны 1938 г. по октябрь 1939 г., то из числа фундаментальных по важности пунктов прослеживается именно важность контроля морских территорий, например, вопрос статуса Аландских островов и передача СССР территории островов в Финском заливе. Приоритет контроля островов Финского залива над Аландским вопросом был разобран выше. Приоритет вопроса безопасности Ленинграда с моря над вопросом безопасности Ленинграда путем отодвижения сухопутной границы очевиден. Но открытым остается вопрос, какой пункт меморандума от 14 октября 1939 года был более приоритетен: аренда полуострова Ханко, или предоставление Советскому Союзу территорий островов в Финском заливе. Ответ на этот вопрос дает ход переговоров осени 1939 года. Юхо Паасикиви отмечает, что в инструкциях, данных ему финским правительством, у него было право лишь в качестве «крайней уступки» обсуждать передачу трех островов: Лавенсаари и Сескар и Тютерс. В ходе встречи финской делегации с Молотовым и Сталиным 12 октября 1939 года, когда финская сторона подняла вопрос о возможной передаче островов, Молотов ответил: «Нас интересует вопрос о том, как можно было бы эффективно обеспечить безопасность Финского залива. Можете ли вы предоставить нам в аренду на 30 лет часть вашей территории на западной части Финского залива?». В данном случае, речь шла об аренде территории полуострова Ханко. Иными словами, передача трех островов Финского залива, при том, что Б.Е. Штейн в переписке с М.М. Литвиновым допускал передачу лишь двух из них, по мнению советского руководства не было достаточным для обеспечения безопасности Ленинграда с моря. В дальнейших переговорах И.В. Сталин прямо говорит: «Прелагаемые вами три острова недостаточны». Таким образом, аренда полуострова Ханко была более приоритетным пунктом в советско-финляндских переговорах, чем передача островов Финского залива.
Судя по всему, территория островов Финского залива была необходима для той же задачи, для которой советской стороне был необходим полуостров Ханко. В тексте меморандума от 14.10.39 сказано: «Сдать в аренду Советскому правительству сроком на 30 лет порт Ханко (Ганге) и территорию вокруг порта радиусом пять-шесть миль к югу и к востоку от порта, и в три мили к западу и к северу от него – для устройства морской базы с береговой артиллерийской обороной, могущей вместе с береговой артиллерийской обороной на другом берегу Финского залива у Балтийского порта перекрыть артиллерийским огнем проход в Финский залив.» Приоритетность вопроса передачи Советскому Союзу территорий полуострова Ханко выделяет и А.М. Коллонтай, называя его «основным пунктом переговоров». Советская сторона предлагала альтернативу – заключение соглашения между СССР и Финляндией о совместной обороне Финского залива. Но финская делегация ответила отказом на эту инициативу, так как это соглашение противоречило бы политике нейтралитета Финляндии. Вопрос передачи территории полуострова Ханко в аренду же противоречил принципу неприкосновенности континентальной Финляндии.
Следовательно, именно вопрос водного прохода к Ленинграду был главным в ходе всего переговорного процесса, а в ходе переговоров осени 1939 года именно вопрос аренды Ханко был не только фундаментальным требованием СССР, без выполнения которого был бы не возможен успех переговоров, но и приоритетным пунктом всего комплекса переговоров между СССР и Финляндией 1938–1939 годов.
Чернецов Борис Игоревич - старший научный сотрудник. Центральный музей Вооруженных Сил Минобороны России
Источник: журнал «Метаморфозы истории» № 32 2024
