Нацистская Германия вплоть до начала Второй мировой войны проводила весьма осторожную политику на Ближнем Востоке, стремясь укреплять собственные позиции в регионе таким образом, чтобы не вступать в открытую конфронтацию с Великобританией и Францией, с одной стороны, и сохранить в качестве главного союзника Италию — с другой. Веймарская Германия в ее ближневосточной политике исходила из признания доминирующего положения в регионе Великобритании и Франции, закрепленного Версальским миром, отказа от любых шагов, которые могли бы вызвать осложнение отношений с этими державами (в том числе от поддержки арабского национального движения), стремясь к постепенному восстановлению своих позиций на Ближнем Востоке, главным образом, посредством развития торгово-экономических и культурных связей со странами региона. С приходом нацистов к власти в целом этот курс был продолжен. Гитлер рассчитывал, прежде всего, восстановить позиции Германии в Европе. В своих стратегических замыслах он исходил из возможности договориться с Британией о разделе сфер влияния — в обмен на предоставление ему «свободы рук» в Европе он гарантировал бы англичанам безопасность их имперских владений — и поэтому избегал каких-либо столкновений с ней на Ближнем Востоке. Попытки фюрера прийти к соглашению с Великобританией не привели к успеху. Договоренность о разделе сфер влияния была достигнута им не с Великобританией, а с Италией: в сентябре 1936 г., во время встречи с Муссолини, Гитлер признал Средиземноморье и арабский мир зоной ответственности Италии. Это признание должно было удовлетворить амбиции дуче и стать основой германо-итальянской «оси». Соперничество Италии с Францией и Великобританией в Средиземноморье и в арабском мире должно было, по мысли Гитлера, облегчить достижение германских целей в Европе. Ближневосточным направлением германской политики занимались несколько ведомств, конкурировавших между собой: министерство иностранных дел (конкретно арабскими странами ведал восточный реферат внешнеполитической службы), «бюро Риббентропа», образованное в 1934 г., внешнеполитическая служба НСДАП, министерство народного просвещения и пропаганды во главе с Геббельсом, иностранный отдел военного министерства. Свою работу на Ближнем Востоке вели также СД и Абвер. Представители этих ведомств высказывали разные взгляды на политику Германии в регионе.
В 1930-е гг. эпицентром политической жизни на Ближнем Востоке становится Палестина, главным образом из-за непрекращающегося там противостояния арабов и евреев. События, происходившие в Палестине, оказывали воздействие, в большей или меньшей степени, на другие страны арабского мира. Палестина все больше становилась фактором общеарабской солидарности. Арабские националисты не раз обращались за помощью к правительству Веймарской республики, но не нашли у последнего поддержки. С приходом к власти нацистов в 1933 г. у значительной части арабских лидеров появились новые надежды на возможность получения помощи от Германии. Уже в 1933 г. «великий муфтий» Иерусалима Мухаммад Амин аль-Хусейни, наиболее известная фигура среди арабских лидеров, сотрудничавших с нацистами, попытался связаться с новым руководством Германии через германского консула в Иерусалиме Генриха Вольфа. Во время встречи с Вольфом, состоявшейся в марте 1933 г., аль-Хусейни заявил, что «…мусульмане внутри и за пределами Палестины приветствуют новый режим в Германии и надеются на распространение фашистских антидемократических («anti-demokratischer») режимов в других странах». Одобрив политику нацистов в отношении евреев, в частности, антиеврейский бойкот, аль-Хусейни попросил также объявить экономическую блокаду еврейским поселениям в Палестине, к которой затем присоединился бы весь мусульманский мир. Правительство Веймарской республики поддерживало переселение евреев из Германии в Палестину; нацисты, по ряду причин (как идеологических, так и прагматических), продолжили эту политику. В августе 1933 г. между министерством экономики Германии, «Сионистским союзом Германии» и «Англо-палестинским банком» было заключено так называемое соглашение Хаавара, облегчавшее эмиграцию немецких евреев в Палестину*.
*(Согласно этому соглашению выезд был возможен при переводе эмигрантом минимальной суммы 1.000 фунтов стерлингов в один из немецких банков. На эту сумму еврейские экспортеры могли закупить германские товары, предназначенные для Палестины. Когда эмигрант прибывал в Палестину, он получал сумму, эквивалентную той, которую положил в банк в Германии.)
Оно позволяло смягчить валютный дефицит германского бюджета и обойти торговую блокаду немецких товаров, вызванную преследованием евреев в Германии. Реализация соглашения должна была ускорить очищение Германии от евреев. Приток евреев из Германии в Палестину мог отрицательно повлиять на восприятие Германии в арабском мире. Об этом предупреждал Берлин в октябре 1933 г. генеральный консул Германии в Иерусалиме Генрих Вольф. Вместе с тем он отмечал, что арабы слишком примитивны с политической точки зрения, чтобы полностью осознать тот факт, что Германия и германская политика в отношении евреев осложняли их проблемы. Арабские националисты публично не выражали протест против политики Германии, направленной на поощрение переселения евреев в Палестину, однако осуществление германским руководством этой политики делало их отношение к Германии более противоречивым. Во время встречи с Вольфом, состоявшейся в том же октябре 1933 г., аль-Хусейни передал ему требование палестинской стороны о прекращении еврейской эмиграции из Германии в Палестину. Германия являлась страной, политика которой оказывала прямое воздействие на ситуацию в Палестине (прежде всего из-за ее поддержки переселения евреев в Палестину), однако официально Берлин подчеркивал нежелание вмешиваться в дела Палестины.
В 1936 г. началось арабское восстание в Палестине, завершившееся только накануне Второй мировой войны. В этих условиях арабские националисты предприняли новые попытки получить поддержку нацистской Германии. В декабре 1936 г. за помощью к германскому послу в Ираке Фрицу Гроббе обратился Фаузи Каукджи, один из наиболее влиятельных арабских националистов, являвшийся военным руководителем восстания в Палестине, однако получил отказ. Гробба заявил ему, что Германия стремится поддерживать хорошие отношения с Англией, и поэтому, несмотря на все ее симпатии к арабам, их восстание, направленное против Англии, поддержать не может. Каукджи, поняв, что немцы не заинтересованы в обострении отношений с Великобританией, попытался сделать акцент на вражде нацистской Германии к евреям и коммунистам: «…восстание, — подчеркнул он, — в конце концов, направлено не против англичан, с которыми арабы всегда были дружны, а против евреев, среди которых есть много коммунистов». Но его доводы не были услышаны Гроббой. Для ведения переговоров с арабской стороной и поиска выхода из палестинского кризиса была образована британская королевская комиссия, прибывшая в Палестину 11 ноября 1936 г. Возглавил комиссию лорд Уильям Роберт Пиль, бывший государственный секретарь Великобритании по делам Индии. Итогом работы комиссии стала опубликованная 7 июля 1937 г. декларация, предусматривавшая раздел Палестины на два независимых государства, арабское и еврейское. Высший арабский комитет во главе с иерусалимским муфтием аль-Хусейни (образованный сразу после начала восстания и объединивший основные арабские политические партии) не только отверг предложения комиссии, но увидел в возможности образования еврейского государства в Палестине угрозу будущему палестинских арабов и других арабских стран, а также препятствие на пути к объединению арабского мира. Представители Высшего арабского комитета, а также короля Ирака Гази I ибн Фейсала и короля Саудовской Аравии Ибн Сауда еще до публикации декларации Пиля в январе 1937 г. обратились за помощью к правительству Германии через германского посла в Ираке Гроббу. «Германия является единственной великой державой, которая заинтересована в победе арабов над евреями Палестины и к которой арабы имеют полное доверие», — заявили они.
Арабы надеялись на то, что Германия активно выступит против образования еврейского государства и, напротив, поддержит создание арабского государства в Палестине, подчеркивая невыгодность для Германии первого варианта и преимущества второго. «При продолжении переселения евреев в Палестину, — заявили арабские представители, — евреи составят там большинство населения примерно в течение пяти лет и образуют еврейское государство, которое будет враждебным Германии, и посредством него евреи всего мира получат возможность действовать во враждебном духе против Германии. Напротив, арабское государство в Палестине будет дружественным Германии и поможет ей выстроить дружественные отношения с другими арабскими странами». Однако германский посол действовал в соответствии с полученной им инструкцией МИД, в которой сообщалось, что «о какой-либо официальной немецкой поддержке (арабов. — С. Ш.) не может быть речи. Мы просим Вас, в такой же осторожной форме как прежде, подчеркивая все наши симпатии (делу арабов. — С. Ш.), указать причины, из-за которых мы остаемся на тех же позициях». Перспектива образования еврейского государства в Палестине вызывала тревогу в Берлине: в германских правительственных и партийных кругах развернулась дискуссия по поводу разумности дальнейшей поддержки переселения евреев в Палестину, ускорявшей, по мнению ряда германских чиновников, процесс образования еврейского государства. Германские руководители были также обеспокоены судьбой немецких колонистов в Палестине в случае реализации предложений комиссии Пиля. Перспектива образования еврейского государства в Палестине подталкивала Берлин к тому, чтобы пересмотреть свое отношение к борьбе палестинских арабов. 1 июня 1937 г. руководитель германского МИД Константин фон Нейрат направил германским послам в Лондоне и Багдаде, а также консулу Германии в Иерусалиме инструкцию, в которой сообщалось, что «1) образование еврейского государства… не отвечает немецким интересам, так как палестинское государство не смогло бы поглотить все мировое еврейство, а стало бы дополнительным центром влияния международного еврейства, каким является Ватикан для политического католицизма или Москва для Коминтерна; 2) немецкие интересы состоят поэтому в усилении арабского движения как противовеса против роста мощи еврейства». Как видно из этого документа, арабские националисты и германские национал-социалисты совпадали в оценке еврейского государства — и те и другие видели в нем плацдарм для враждебной деятельности «мирового еврейства».
Однако вопрос о том, следует ли поддерживать арабов в Палестине и в какой форме это нужно делать, по-прежнему оставался открытым. В той же инструкции германскому послу в Багдаде было рекомендовано «…выражать немецкую заинтересованность в отношении национальных устремлений арабов более ясно, чем прежде, но все-таки без определенных гарантий». Причины сдержанной позиции Берлина в отношении поддержки арабов отчасти проясняет записка, подготовленная в VII политическом отделе германского МИД 7 августа 1937 г. В ней, в частности, рассматривалась возможность поддержки арабов оружием и деньгами в качестве одной из мер, направленных против образования еврейского государства. Но при этом предлагалось учитывать два момента: «1. Наши отношения с Англией никоим образом не должны быть обременены вследствие этого ненужной нагрузкой; 2. Общеизвестная политическая ненадежность арабов». Примечательно, что подобная оценка арабов нередко встречалась в немецкой дипломатической переписке. Таким образом, арабское национальное движение рассматривалось в Берлине как инструмент давления на Британию и «противовес против роста мощи еврейства», в то же время германские чиновники сомневались в надежности арабов и в возможности эффективного использования Германией их движения. Вайцзеккер, статс-секретарь германского МИД, сделал характерную пометку на полях документа касательно поддержки арабов: «Как только мы проявляем активность в этом направлении, мы получаем эффект, обратный желаемому».
Сторонником изменения германской политики в отношении арабов Палестины был генеральный консул Германии в Иерусалиме Вальтер Доль. В своей записке о ситуации в Палестине от 22 марта 1937 г. он отмечал: «…мы мало сделали для того, чтобы сохранить и усилить симпатии, которые арабы испытывают к новой Германии, и упустили из виду опасность того, что арабы из-за нашей помощи в строительстве еврейского национального очага и еврейской экономики могут стать нашими врагами». По его мнению, германским интересам в Палестине отвечало бы создание не еврейского, а арабского государства: «в этом случае, — писал он, — Палестина станет одной из немногих стран, где мы сможем рассчитывать на сильные симпатии и где мы найдем для германской внешней торговли… обеспеченный, хотя и не слишком большой рынок сбыта». Во время встречи Вальтера Доля с аль-Хусейни, состоявшейся 15 июля 1937 г., муфтий вновь заявил о симпатиях арабов к Германии и надеждах на ее помощь в борьбе с евреями. Он подчеркнул, что в отличие от Великобритании, Франции и Турции интересы арабов совпадают с интересами держав «оси», и просил консула прояснить вопрос о том, готово ли германское правительство открыто выступить против создания еврейского государства. Ответ германского консула был осторожным: «В конце концов, — заявил он муфтию, — речь не может идти о том, чтобы мы выступили в роли арбитра…пожалуй, с точки зрения тактики, в интересах арабов было бы, чтобы немецкие симпатии к стремлениям арабов не просматривались слишком явно в заявлениях Германии». Немцы давали понять арабским представителям, что основную тяжесть борьбы против образования еврейского государства должны нести сами арабы. Германия же, в лучшем случае, может оказать им ограниченную помощь. В германском МИД отслеживали отношение арабских стран к проблеме образования еврейского государства в Палестине и пришли к выводу, что среди руководителей арабских стран по этому вопросу нет единства. Так, с резким протестом против образования еврейского государства в Палестине выступило лишь правительство Ирака, правительства других арабских стран — Египта, Саудовской Аравии, Трансиордании — заняли выжидательную позицию. Ссылаясь на это, Берлин отказывался от публичной поддержки арабов. К тому же на Вильгельмштрассе не верили в способность арабских государств по отдельности или сообща решительно выступить против Британии. Руководитель восточной референтуры МИД Вернер Отто фон Хентиг в своем меморандуме от 29 июля 1937 г. писал, что хотя весь мусульманский мир испытывает большое недовольство из-за возможности образования еврейского государства, однако у него нет никакого желания вступать в конфронтацию с Англией по этому вопросу.
Во время упомянутой встречи аль-Хусейни и Вальтера Доля муфтий выразил желание инкогнито направить в Германию доверенное лицо для «обсуждения совпадающих, по его мнению, германских и арабских, мусульманских интересов». Доль пообещал помощь в организации этой поездки и в установлении связи посланника муфтия с «компетентными германскими ведомствами». Однако руководство германского МИД отнеслось к этой инициативе аль-Хусейни весьма сдержанно. Причина отказа, по крайней мере формальная, была все та же — отсутствие единства среди арабов. Вайцзеккер сделал пометку на поле телеграммы, в которой Доль сообщал о прибытии доверенного лица аль-Хусейни в Берлин в конце июля: «Визит доверенного лица представляется бессмысленным, пока точка зрения арабских государств (по вопросу образования еврейского государства. — С. Ш.) остается неопределенной». Все же посланник муфтия, Саид Имам, возглавлявший националистическую организацию «арабский клуб» в Дамаске, в конце ноября 1937 г. прибыл в Берлин. Он получил поддержку от руководителя местной группы НСДАП в Дамаске Гайгера, вручившему представителю муфтия рекомендательное письмо на имя Кноте, сотрудника VII отдела («Заграница») министерства просвещения и пропаганды. Еще один подобный документ на имя Вернера Отто фон Хентига Саиду Имаму вручил германский генеральный консул в Бейруте Сайлер, являвшийся активным сторонником поддержки арабского движения. Этот эпизод показывает, каким образом в ближневосточной политике Германии сходились, а иногда сталкивались разные линии. Саид Имам прибыл в Берлин не с пустыми руками, он привез проект, в котором были очерчены контуры возможного германо-арабского сотрудничества. Арабская сторона просила «идеальной» и материальной поддержки арабского национального движения, предлагая взамен возможность разностороннего взаимодействия с Германией, по сути, союз с ней. В частности, в документе содержались следующие пункты: «подготовка благоприятной для Германии атмосферы в случае войны; распространение национал-социализма в арабо-мусульманском мире; борьба всеми средствами против коммунизма; подготовка террористических актов во всех колониях и подмандатных областях Франции, в которых живут арабы и мусульмане; бойкотирование всех еврейских товаров и поощрение немецкой торговли; готовность в случае успеха арабского национального движения использовать только немецкий капитал и интеллектуальные силы». Таким образом, арабская сторона предлагала широкую программу сотрудничества Германии с арабо-мусульманским миром, но представители германского МИД проигнорировали и визит Саида Имама, и озвученные им арабские предложения. Саид Имам был принят лишь Кноте и провел с ним переговоры. Кноте, в свою очередь, передал всю полученную им информацию Хентигу.
Берлин по-прежнему старался не ввязываться в конфликт в Палестине, занимая выжидательную позицию. В то же время в немецкой прессе была организована кампания против плана раздела Палестины, которая не осталась незамеченной: аль-Хусейни через свое доверенное лицо передал германскому консулу в Иерусалиме, что «уже этим немецкое правительство оказало большую услугу палестинским арабам в их борьбе за независимость». Сдержанность германского руководства в отношении поддержки арабского движения в Палестине, помимо прочего, объяснялась тем, что в Берлине не верили в реализуемость предложенного англичанами плана раздела Палестины, полагая, что этот проект постигнет судьба предыдущих проектов. Действительно, уже 8 декабря 1937 г. кабинет министров Великобритании принимает решение о неприемлемости предложения комиссии Пиля о разделе Палестины. Вопрос о поддержке палестинских арабов утрачивает былую актуальность. Германский исследователь Клаус Гензике справедливо отмечал, что «… фактически Третий рейх мало занимали интересы арабов, но постоянные усилия генерального консула Доля в Иерусалиме, посла Гроббы в Багдаде, внешнеполитического отдела НСДАП в Берлине и апелляции самих арабов снова и снова ставили перед Берлином вопрос, каким образом можно показать большее понимание делу арабов, не заявляя при этом об „определенных гарантиях”». Споры между представителями различных германских ведомств по поводу необходимости поддерживать переселение евреев из Германии в Палестину закончились после того, как в январе 1938 г. Гитлер заявил о том, что «еврейское переселение из Германии надо продолжать поддерживать всеми средствами».
Однако вскоре «арабский вопрос» вновь привлек внимание нацистского руководства. Германия готовилась к захвату Чехословакии, и Гитлер рассчитывал посредством активизации арабского движения в Палестине отвлечь внимание Великобритании и затруднить тем самым возможность ее вмешательства в конфликт в Европе. На тайном совещании с военным руководством, состоявшемся 14 июля 1938 г., Гитлер заявил, что он намерен выбрать такое время для удара по Праге, когда Великобритания будет занята в Палестине и не хотела бы поэтому еще ввязываться в конфликт в Центральной Европе. В конце 1938 г. Абвер подготовил две небольшие партии оружия для Палестины, одну из которых планировали отправить через Саудовскую Аравию, а другую — через Ирак. Однако грузы так и не были отправлены, поскольку, по словам Хентига, «была получена абсолютно точная информация о том, что Фуад Хамза (помощник министра иностранных дел Саудовской Аравии, вовлеченный в операцию) находился на британском жалованьи». Однако палестинские арабы все же получили помощь по линии Абвера, значение которой аль-Хусейни оценивал очень высоко. Муфтий подчеркивал, что только благодаря предоставленным немцами денежным средствам он получил возможность провести восстание в Палестине. В докладе, подготовленном для адмирала Канариса 18 июня 1939 г., Ганс Пикенброк, руководитель отдела I службы военной разведки, сообщал, что восстание идет на спад и поэтому дальнейшая поддержка муфтия не целесообразна; «необходимо, однако, — отмечал он, — гарантировать, чтобы восстание снова можно было, в случае необходимости, привести в движение. Я намерен поэтому и дальше поддерживать связь с муфтием». Обращает на себя внимание то, что и Гитлер, и представители германской военной разведки полагали, что арабское движение можно активизировать в определенный момент, придать ему необходимое, с их точки зрения, направление и динамику, рассматривая его только как инструмент, а не как явление, имеющее свои причины и логику развития. В подходе Гитлера к арабскому движению просматривается сходство с подходом Бисмарка к «восточному вопросу», который рассматривался «железным канцлером» прежде всего как инструмент, который следует использовать для укрепления позиций Германской империи в Европе, с одной стороны, и для отвлечения внимания великих держав от европейских дел — с другой. По мере обострения отношений с Великобританией Гитлер все чаще обращался в своих выступлениях к событиям в Палестине, к борьбе палестинских арабов против англичан. Так, выступая 12 сентября 1938 г., в разгар Судетского кризиса перед солдатами вермахта, он сравнил положение палестинских арабов с положением судетских немцев. «Я не могу позволить иностранным государственным деятелям создать вторую Палестину прямо здесь, в сердце Германии. Бедные арабы беззащитны и были оставлены всеми. Немцы в Чехословакии не беззащитны и не брошены», — заявил он. Подобные речи Гитлера вызывали живой отклик у палестинских арабов. «Арабы, в своих фантазиях, основываясь на том факте, что фюрер проявляет интерес к палестинскому вопросу, надеются на немецкое вмешательство…», — сообщал в своем донесении 28 ноября 1938 г. генеральный консул Германии в Иерусалиме Доль.
Палестинский вопрос стал одним из стимулов, ожививших германо-иракские и германо-саудовские связи. Как уже было отмечено, за помощью к германским представителям на Ближнем Востоке обращались не только арабские националисты из Палестины и Сирии; представители Саудовской Аравии и Ирака также пытались выяснить, какие меры против образования еврейского государства готова предпринять Германия и может ли она оказать конкретную помощь палестинским арабам. И те и другие сами надеялись получить помощь от Германии — представители Саудовской Аравии, предлагавшие помощь в доставке немецкого оружия в Палестину, не скрывали заинтересованности в покупке у Германии вооружения для самого саудовского королевства. Премьер-министр Ирака Хикмет Сулейман в июле 1937 г. в разговоре с Гроббой интересовался возможностью получения займа у Германии, заявив, что «Ирак сможет вести успешную борьбу против еврейского государства только в том случае, если он освободится от чрезмерного финансового давления Англии». И в Ираке, и в Саудовской Аравии рассматривали сближение с Германией как возможный противовес британскому преобладанию в их странах. Саму угрозу сближения с Германией можно было использовать для давления на Лондон.
Германским послом в Ираке с 1932 до 1939 г. был Фриц Гробба — сторонник активизации ближневосточной политики Германии. Выступавший за более тесное взаимодействие с арабскими националистами, он на протяжении долгого времени был участником или главным организатором почти всех сколько-нибудь значимых мероприятий Третьего рейха в арабском мире. Гробба установил тесные связи с членами иракского правительства, королевского двора, руководством армии. Ценную информацию, полученную от представителей этих кругов, он передавал в Берлин. Легкость в получении информации, налаживании ценных связей в Багдаде Гробба объяснял благоприятным отношением к Германии иракцев в то время. Многие иракские чиновники и офицеры служили в турецкой армии в годы Первой мировой войны; они, по словам Гроббы, встретили его как товарища по войне. Однако симпатию к Германии проявляли не только представители «старой» военно-бюрократической элиты. Как отмечал исследователь П. Виен, интерес к национал-социалистической Германии был характерен и для представителей новой элиты («молодых эфенди»), появившейся на арабском Ближнем Востоке, которые видели в нацистской Германии прежде всего пример национального возрождения, образец успешной авторитарной модернизации. В 1937 г. Ирак посетил руководитель «Гитлерюгенда» Бальдур фон Ширах, который в своем выступлении подчеркнул сходство между панарабским ренессансом и немецким расовым пробуждением. По его приглашению делегация молодых иракцев прибыла в Германию и посетила съезд НСДАП в Нюрнберге в сентябре 1938 г. и даже была принята Гитлером. Годом позже по инициативе министра образования Ирака Сами Шавката в этой стране была создана государственная молодежная организация «Футувва», которая должна была строиться по образцу «Гитлерюгенда». Иракское правительство во главе с Хикметом Сулейманом планировало закупить у Германии большую партию оружия. Переговоры по этому вопросу велись между начальником генерального штаба Бакром Сидки и Гроббой. Однако 11 августа 1937 г. Бакр Сидки был застрелен (его убийство, по мнению Гроббы, организовала британская секретная служба), а правительство Сулеймана ушло в отставку. Но переговоры о поставках продолжились уже с новым иракским правительством.
Берлин в ходе этих переговоров оглядывался на позицию Лондона, который не скрывал своего недовольства германо-иракскими контактами. На осуществлении поставок германского оружия настаивал Гробба. Он полагал, что англичане всегда будут проявлять недовольство из-за конкуренции немецких товаров с английскими в Ираке, однако Германия, по его мнению, должна выполнить запросы Багдада о поставках оружия, дабы в будущем она воспринималась арабами как надежный торговый партнер. Решение о поставках было принято только после того, как представители консорциума немецких фирм во главе с фирмой «Рейнметалл Борзиг», ведшего переговоры с иракским правительством, в октябре 1937 г. посетили Лондон и добились разрешения поставить в Ирак те виды оружия, которые не могут быть поставлены англичанами. При изучении возможности поставок немецкого оружия в Ирак первостепенное значение имели два условия — экономическая выгода и политическая целесообразность, и последнее, вероятно, было решающим. Колебания Берлина в вопросе о поставках оружия в Ирак объяснялись не только нежеланием обострять отношения с Британией, но и тем, что Ирак, по сути, находился под непрямым контролем англичан и не мог рассматриваться как надежный партнер. Германия отказалась предоставить Ираку кредит на закупку оружия, а германские монополии настояли на оплате поставок в английских фунтах, а не в иракских динарах181. Результатом долгих германо-иракских переговоров о поставках оружия стали три соглашения (подписанные в декабре 1937 г., сентябре 1938 г. и апреле 1939 г.), в соответствии с которыми Германия поставила Ираку небольшое количество зенитных орудий, пулеметов и боеприпасов к ним.
Интерес к сотрудничеству с Германией проявляла и Саудовская Аравия. Уже в июне 1933 г. представитель короля Ибн Сауда Абдул Латиф аль-Абдул Джалил, находившийся в Багдаде, провел переговоры с Гроббой, во время которых выразил заинтересованность короля в том, чтобы Германия активно участвовала в экономическом и технологическом развитии Саудовской Аравии, способствуя тем самым ослаблению зависимости королевства от Великобритании. Гробба обещал передать эти предложения в Берлин, но признался, что Германия сама испытывает экономические трудности, что осложнит возможность ее инвестиций и помощи Саудовской Аравии. В конце 1937 г. в Багдаде состоялись переговоры между Гроббой и секретарем короля Ибн Сауда шейхом Юсуфом Ясинной, во время которых последний передал желание короля установить дипломатические отношения с Германией. Гробба ответил, что Германия также заинтересована в установлении постоянных связей с правительством Саудовской Аравии, однако по экономическим соображениям не может держать постоянного дипломатического представителя в Джидде, и предложил, чтобы германский посол в соседней арабской стране одновременно получил аккредитацию в Джидде. Шейх Яссина счел этот вариант приемлемым. Главным направлением саудовского интереса была, как и в случае с Ираком, возможность закупок оружия у Германии. При этом представители Саудовской Аравии также рассчитывали на умеренную цену и возможность получения кредита. В германских ведомствах не было единства относительно того, какую политическую линию следует проводить относительно Саудовской Аравии (и, соответственно, каким образом разрешать вопрос с поставками оружия ей). В германском МИД сомневались в надежности Ибн Сауда, который в своей осторожной политической стратегии не только избегал открытой конфронтации с Британией, но нередко выступал как ее союзник в арабском мире. Ссылаясь на это, представитель политического отдела МИД Шлобиес отмечал в своей записке от 10 января 1939 г.: «…не исключено, что оружие, которое мы поставим Ибн Сауду, однажды будет обращено против нас». Против осуществления поставок оружия Ибн Сауду выступало и ОКВ (Верховное главнокомандование вермахта, центральный элемент управленческой структуры вооруженных сил Германии в 1938–1945 гг,) также ссылаясь на политическую ненадежность саудовского правителя.
В то же время внешнеполитическая служба НСДАП поддерживала идею осуществления подобных поставок, указывая на ведущую роль Саудовской Аравии в арабо-мусульманском мире. Интерес к расширению экономических связей с королевством выражали и представители министерства экономики. Наиболее обстоятельно необходимость сотрудничества Германии с Саудовской Аравией, особенно в преддверии войны, обосновал в своей записке от 18 февраля 1939 г. Гробба, акцентируя внимание на особом положении Саудовской Аравии и ее короля в арабо-мусульманском мире. «Хотя король Ибн Сауд не является халифом, — писал он, — и в обозримом будущем не станет им, благодаря тому, что он обладает священными мусульманскими городами (Меккой и Мединой. — С. Ш.), его сильной личности и тому, что он является единственным руководителем по-настоящему независимого арабского государства, он имеет большое влияние в арабском и во всем мусульманском мире. За его позицией в случае войны с большим интересом будет следить весь мусульманский мир и для многих она станет решающей». Таким образом, Гробба видел в Саудовской Аравии и ее короле инструмент, с помощью которого можно воздействовать на весь мусульманский мир. По сути, Гробба предлагал обратиться к опыту Первой мировой войны, когда Германская империя в союзе с османским султаном попыталась «революционизировать» мусульманский мир. Гробба, кроме того, указывал на важность географического положения Саудовской Аравии, на наличие у нее больших запасов нефти и заинтересованность Ибн Сауда в покупке промышленного оборудования и товаров. Германский посол предупреждал, что если Германия не начнет сотрудничать с Ибн Саудом, который был готов предоставить Берлину привилегированное положение в качестве поставщика, то саудовский король повернется к Италии или к Англии и надолго отвернется от Германии. В отсутствие единства среди представителей германских ведомств относительно поставок оружия в Саудовскую Аравию решающее слово должен был сказать Гитлер. Пока же в германо-саудовских отношениях не наступало определенности, а переговоры с представителями Саудовской Аравии о поставках оружия продолжались.
Между тем в январе 1939 г. Гробба получил аккредитацию в Джидде в качестве германского посла в Саудовской Аравии, а в феврале он провел переговоры с королем Саудовской Аравии Ибн Саудом. Король заявил германскому послу, что ненавидит англичан, но вынужден проводить лояльную политику по отношению к ним, так как его страна по периметру границ окружена областями, находящимися под английским господством и покровительством, и в силу этого, он постоянно испытывал их давление. По его словам, Германия никогда не претендовала на арабские области, а ее интересы сходны с интересами Саудовской Аравии (и всего арабского мира): «Саудовская Аравия и Германия имеют общего смертельного врага в лице евреев и оба государства вынуждены обороняться против враждебных английских атак», — заявил он. Общность интересов, по мнению Ибн Сауда, была основой для сотрудничества двух сторон. Саудовский лидер просил моральной и материальной помощи у Германии, обещая взамен искреннюю дружбу и, «по меньшей мере, благосклонный нейтралитет в случае войны, если не больше». В июне 1939 г. король Саудовской Аравии тайно послал своего представителя Халида аль-Гаргани в Германию с личным письмом к Гитлеру. 17 июня он был принят Гитлером в его резиденции в Бергхофе. Саудовского посланника сопровождал Вернер Отто фон Хентиг, который и оставил служебную записку о ходе переговоров. Во время переговоров Гитлер по сути повторил посланнику короля те слова, которые ранее сам Ибн Сауд говорил Гроббе, объясняя симпатию арабов к Германии: «…мы относимся к арабам с теплой симпатией по двум причинам: 1) у нас нет никаких территориальных претензий в Аравии и 2) у нас общие враги». После переговоров с Гитлером аль-Гаргани встретился с Канарисом и начальником ОКВ генералом Вильгельмом Кейтелем. Ибн Сауду был обещан заем в 6 млн рейхсмарок на закупку 4 тыс. винтовок и 8 млн патронов к ним. Немцы обещали передать Саудовской Аравии несколько легких зениток и бронированных автомобилей, а также построить небольшой оружейный завод близ Эр-Рияда. Однако только 10 грузовиков с немецким оружием были доставлены в Джидду в августе 1939 г. После начала войны путь немецким поставкам к востоку от Суэца был закрыт.
Идеи об общих интересах и неагрессивном характере политики Германии в отношении арабского мира, ставшие основой для сотрудничества нацистов и части арабских националистов в годы Второй мировой войны, в ходе германо-арабских переговоров в 1930-е гг. обычно высказывались именно арабской стороной. Арабы, как правило, выступали инициаторами сотрудничества с Германией, от которого Берлин первое время уклонялся, не желая обострять отношения с Великобританией и Францией. Германские дипломаты ограничивались выражением симпатии арабскому делу. «Арабский вопрос» впервые по-настоящему привлек внимание нацистского руководства в период обсуждения планов образования еврейского государства в Палестине. Арабское движение в это время рассматривалось как важный инструмент противодействия появлению этого государства. Тем не менее практической помощи арабам оказано не было. Она поступила позже — в период обострения отношений с Лондоном Берлин вновь увидел в арабском движении инструмент, с помощью которого можно оказать давление на англичан, отвлечь их внимание от Европы. В феврале 1938 г. министром иностранных дел Германии стал Иоахим фон Риббентроп, являвшийся сторонником активной, экспансионистской политики Германии, в том числе в арабском мире. По мере роста напряженности в Европе и приближения большой войны активность Германии на Ближнем и Среднем Востоке возрастала. В 1937–1938 гг. немецкий военный атташе в Греции и Турции, оберст-лейтенант Роде, по заданию Абвера, совершил ряд разведывательных поездок в Сирию, Палестину, Ирак, Иран, Афганистан. В 1938 г. Ирак инкогнито посетил руководитель Абвера адмирал Канарис, во время этой поездки он познакомился и с «великим муфтием» аль-Хусейни. В апреле 1939 г. с теми же целями — сбор разведывательной информации и установление контактов с антибритански настроенными силами — в Палестине, Египте и Ираке побывал опытный дипломат и разведчик, руководитель восточной референтуры в МИД Отто фон Хентиг. После этой поездки Хентиг пришел к выводу о том, что возможности для деятельности немцев в Египте, Палестине, Сирии и Ираке крайне ограничены и поэтому согласился с мнением Гроббы о необходимости налаживать более тесные связи с Саудовской Аравией. Установление дипломатических отношений с Саудовской Аравией, личный прием Гитлером посланника Ибн Сауда, его заявления и достигнутые договоренности можно рассматривать как попытку Германии улучшить собственные позиции в арабском мире накануне войны. В то же время тот факт, что договоренности об ограниченных поставках оружия были достигнуты так поздно, незадолго до начала войны, показывает, что с немецкой стороны это был скорее символический жест, преследовавший цель сохранить Ибн Сауда как возможного партнера, как союзника «про запас». Не веря в надежность Ибн Сауда, немцы вели затяжную игру с ним вплоть до начала войны.
Накануне Второй мировой войны у нацистов не было каких-либо разработанных планов, которые предусматривали бы использование арабского национального движения в борьбе с Британией на Ближнем Востоке. С одной стороны, это объяснялось сомнением в надежности арабов и в их способности к успешному выступлению против Британии, с другой — ограниченными возможностями Германии в арабском мире. В целом арабское национальное движение рассматривалось нацистским руководством упрощенно, как инструмент, который может быть активизирован в подходящий для Германии момент. В германской политике в арабском мире сходились разные линии: среди тех, кто осуществлял ее, были сторонники активного взаимодействия с арабскими националистами, и те, кто по разным причинам выступал против этого, не видя перспектив в использовании арабского движения. Противоречивость германской политики в отношении арабов объясняется и двойственным отношением Гитлера к Ближнему Востоку — с одной стороны, этот регион долгое время рассматривался им как возможная «зона договора» с Британией, с другой — как потенциальная «зона войны» с ней же. В своих показаниях в 1946 г. Фриц Гробба обращал внимание на то, что перед войной германский МИД не позаботился о том, чтобы создать разветвленную агентурную сеть в арабском мире и без большого успеха пытался сделать это уже в ходе нее. В итоге с началом войны МИД столкнулся, в частности, с проблемой нехватки оперативной информации из этих стран. Схожую проблему (нехватки информации) вынуждены были решать, по его мнению, также Абвер и СД, которые действовали в арабских странах параллельно с МИД. Причины этого «агентурного провала», по мнению Гроббы, объяснялись общей незаинтересованностью Гитлера в арабских странах. Неудовлетворительную работу с агентами Абвера и СД Гробба объяснял тем, что в «инстанциях, которые занимались этим вопросом, ощущался недостаток в людях, знающих дело и язык».
У Германии не было успешного опыта противостояния Британии на Ближнем Востоке. В годы Первой мировой войны попытка «революционизации» мусульманского мира, предпринятая Германской империей, провалилась, в то же время британцам удалось организовать выступление арабов в 1916 г. против османского султана. Германские дипломаты в регионе в своих донесениях нередко обращали внимание на тот факт, что арабы боялись выступить против Британии, готовой в случае необходимости силой оружия подкрепить свою политическую линию. Но признание силы британцев, представления о том, что их позиции на Ближнем Востоке являются если не незыблемыми, то весьма прочными, были характерны и для германских руководителей, влияли на политику Германии в регионе. Можно говорить даже о существовавшем у Берлина своеобразного «имперского комплекса», связанного с отсутствием у Германии продолжительного колониального опыта, сравнимого с опытом Британской империи. Поэтому имелись не только объективные, но и субъективные причины того, почему Лондон мог вести себя на Ближнем Востоке как хозяин, Берлин же действовал как игрок, мощный и амбициозный, но не готовый рискнуть слишком многим для победы в регионе.
Шерстюков Сергей Андреевич
Источник: глава из монографии «Арабский вопрос» во внешней политике Третьего рейха. 2014 г.
