19:34 25 апреля 2020 История

Первые шифры Посольского приказа

Как зарождалась тайнопись в русской дипломатической переписке
Фото: ссылка

Когда российская государственность впервые достигла такого состояния, при котором стройная система внутреннего управления, включающего и деятельность, ныне относимую к ведению специальных служб, стала опорой для развитой внешней политики? Большинство связывают такой момент времени с реформами Петра I. Вместе с тем есть признаки, указывающие на более ранний период в истории России и свидетельствующие об уже достаточно развитой тогда государственности со всеми ее атрибутами, то есть о ее зрелости. В Москве царствовал тогда Федор Иоаннович, сын Иоанна IV.

Мир и государственное строительство

 Годы правления (1584–1598) царя Федора Иоанновича выдались мирными и насыщенными крупными достижениями. Документы свидетельствуют не только о небывалом разворачивании строительства городов, начале сооружения крепостей и освоении земель в Диком поле, на южной окраине Руси, а также на Волге и в Сибири (именно тогда создавались такие города, как Белгород, Воронеж и Самара, Царицын и Саратов, Тюмень, Тобольск и Сургут). В документах того времени есть немало свидетельств развитой государственности, прежде всего деятельной системы центрального и местного управления, а также эффективной работы дипломатов и специальных служб. В частности, крупным успехом московских дипломатов стали выгодные условия мирного договора, завершившего в 1595 году войну со шведами. Россия, правильно выбрав момент переговоров, вернула себе все земли, переданные Швеции по итогам неудачной Ливонской войны. Внешнеполитические документы в ту пору готовил Посольский приказ, созданный в 1549 году. Ныне это официально признанный год рождения дипломатического ведомства России.

Богатый опыт русской дипломатии

 Московская дипломатическая служба не отставала от внешнеполитических ведомств других стран. Аналогичные государственные учреждения во Франции и Англии были созданы   соответственно на 80 лет и на полвека позже. На конференции, посвященной 450-летию Посольского приказа, было отмечено, что «попытка организации компетентных органов по внешней политике в европейских государствах XVI века, за исключением Италии, провалилась. В Русском же государстве эта попытка была достаточно успешной». И это не удивительно, поскольку российская дипломатия была духовной наследницей весьма развитой византийской дипломатии, многих представителей которой гостеприимно приняла Россия еще во второй половине XV столетия. Так, московский район Ховрино напоминает нам о бывшем там имении великокняжеских сановников Ховриных. Они происходили из византийского императорского рода Комнинов и внесли заметный вклад в становление российской государственности. Достаточно упомянуть их потомка, знаменитого дипломата Федора Головина. В Москве собирались представители и других знатных византийских родов. «Объем» внешнеполитической деятельности был велик. Русское государство поддерживало дипломатические контакты более чем с 20 странами. Показательны дипломатические связи с Австрийской империей, точнее, со Священной Римской империей германской нации – важнейшим европейским государством того времени. С 1572 по 1607 год австрийские делегации 40 раз посетили Москву, а московские послы и посланники 20 раз направлялись в Австрию. Уже в XVI веке в Русском государстве появились все известные Европе виды дипломатической документации. Особое внимание в Посольском приказе уделяли ведению делопроизводства. В конце XVI века в штате приказа состояли 16–18 подьячих. Порядок пребывания царских представителей за рубежом был жестко регламентирован и детально проработан в приказе. Его описание вручали дипломату перед отъездом в виде так называемой памяти. Все поручения и документация посольства были строго секретны, о чем послу также указывалось в «памяти» на случай непредвиденных обстоятельств: «Нечто по грехом, принеможет, да будет добре болен и не почает себе, что ему живу быти, а которые с ним списки грамотные и памяти и другие бумаги, то надобно изтеряти (уничтожить. – Прим. автора)». Предпринимались попытки подготовки кадров Посольского приказа в учебных заведениях Европы. Известно, что при царе Борисе Годунове 15– 18 молодых людей были направлены для обучения в университеты Англии, Франции и в немецкий город Любек. Двое из них – Дмитрий Николаев и Игнатий Кучин – после 1613 года служили переводчиками в Посольском приказе. Оба прибыли из Швеции. Николаев побывал в переводчиках у знаменитого военачальника Делагарди, а Кучин до 1619 года состоял в должности королевского переводчика у короля Густава-Адольфа. И все же в то время вектор московской внешней политики был ориентирован больше на Восток, чем на Запад. Взаимный интерес сделал связи на Юге и Востоке глубокими и разносторонними. Николай Карамзин писал о путешествии в Индию тверского купца Афанасия Никитина: «Индийцы слышали об ней (о России) прежде нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время, как Васка да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о догматах их веры».

Первые шифры в дипломатической переписке

Первое документальное упоминание об использовании шифрования в дипломатической переписке Русского государства датировано 1590 годом. Впервые обнаружил этот факт и отметил его важность Николай Карамзин, создатель известной 12-томной «Истории государства Российского» (1803– 1826). Описывая плоды просвещения русского общества в конце XVI столетия, Карамзин счел необходимым подчеркнуть: «Тогда же в Посольских бумагах начали мы употреблять тайные цыфры». Слово «цыфры» здесь означает шифры. Есть в «Истории государства Российского» и некоторые подробности: «Гонец Андрей Иванов в 1590 году писал из Литвы к царю вязью, литореею и новою азбукою, взятою у Посла Австрийского, Николая Варкоча». «Гонец» здесь означает дипломатический ранг. В середине XIX века историк Александр Попов уточнил, что в 1589 году приехал в Москву из Австрии посол Николай Варкоч, которому из Москвы к цесарю (императору) приказано было писать «письмом мудрою азбукою, чтоб опричь (кроме. – Прим. автора) Цесарского Величества никто не разумел». Варкоч передал московским дипломатам цифирную, то есть шифровальную, азбуку и указал способ ее применения. Академик Алексей Соболевский по этому поводу заметил: «В Москве немедленно переняли эту азбуку и стали пользоваться ею, разумеется, с значительными изменениями». И сам эпизод, и содержание шифрованного письма гонца Иванова отражены в Посольской книге того времени, где подробно были описаны сношения с Литвой. Запись гласит: «Грамота из Литвы от подьячего от Ондрея Иванова писана новою азбукою, что взята у цесарева посла, у Микалая Варкача». Именно это место в тексте привлекло внимание Карамзина. Хорошо налаженное делопроизводство Посольского приказа сохранило для нас имя впервые упомянутого в документах русского шифровальщика, расшифровавшего письмо в Москве. Читаем в Посольской книге: «…а  на низу грамоты подписано по-русски вязью, што тое грамоту перевести латынскому переводчику Якову Заборовскому, и переводил тое грамоту Яков». Карамзин указал на использование в посланиях Андрея Иванова еще и литореи: «Другое донесение сего подьячего было писано так называемою литореею». Литорея (от слова «литера») – это условная азбука, шифр. Простую литорею составляют, записывая согласные буквы русского алфавита в таблицу (подстановку) следующего вида: 

 двойной клик - редактировать изображение

Шифровыми обозначениями букв первой строки считают подписанные под ними буквы второй строки и, наоборот, в первой строке записаны шифровые обозначения стоящих под ними букв второй строки. Остальные буквы не меняются, то есть шифровые обозначения этих букв совпадают с самими буквами. Закономерность в простой литорее увидеть легко: буквы первой строки таблицы записаны по их порядку в алфавите, а буквы из второй строки – в обратном порядке. Название «литорея» сохраняется и для шифров, отличающихся от приведенного здесь лишь другой разбивкой согласных на пары. Таким образом, можно сделать заключение, что гонец Иванов применял в своих сообщениях из Литвы разнообразные средства шифрования. Вероятно, это свидетельствует о наличии шифровального опыта в Посольском приказе, пославшем гонца. Исторические источники позволяют указать по крайней мере три направления шифрованной связи Русского государства во второй половине XVI века: Литва, Австрийская империя и православный Восток. Литва, входившая вместе с Польшей в конфедеративное государство Речь Посполитую, занимала особое место во внешних связях Москвы. Литва была ближайшим западным соседом, настолько близким, что уже Смоленск и Курск были нашими пограничными городами. Кстати, в XVI веке русскими считали себя не менее 75% населения Литвы. Дипломатические связи с Литвой издавна были значительными. Только в первой половине XVI века туда направили 170 посольств. Не удивительно, что отмеченное Карамзиным первое упоминание о шифрованной дипломатической переписке связано именно с Литвой.

Австрийское направление тайнописных связей

 Вернемся к событиям 1589 года, когда в Москву прибыл австрийский посол Варкоч, и постараемся увидеть в эпизоде с «его азбукой» не изолированное событие, а факт, закономерно укладывающийся в череду внешнеполитических событий конца 80-х и начала 90-х годов XVI столетия. С 1585 года между Русским государством и Австрийской империей шел постоянный дипломатический диалог в связи с Польшей. Сначала – о военном союзе против польского короля Стефана Батория, а после его смерти в 1586 году – о совместных действиях по недопущению на польский престол шведского королевича Сигизмунда. Брат австрийского императора Максимилиан также претендовал на этот престол, а русским было важно не допустить объединения своих противников: польско-литовского государства и Швеции. В 1587 году с царским посланием к императору Рудольфу II тайно отправился имперский агент Лукаш Паули, четыре года проживший в Москве. В 1587– 1589 годах императорские посланники три раза приезжали в Москву. В 1588 году началось военное противостояние Сигизмунда и Максимилиана на польской территории, и связь царя с императором была сильно затруднена. В том году, чтобы доставить царскую грамоту в Австрийскую империю, отправили трех гонцов через Литву и тайного посланца через Ригу. Лишь Лукаш Паули выполнил царское поручение и вернулся в Москву вместе с императорским послом Варкочем в 1589 году. Им тоже пришлось пробираться тайком через Пруссию и Ливонию. Другой тайный посыльный, московский торговый человек, сумел доставить царское послание императору, но был схвачен на обратном пути в Риге и посажен там в тюрьму. По приезде в Москву посол Варкоч перед началом переговоров изложил цель своего визита. Приведем в современном изложении фрагмент текста архивного документа: «Императорское величество послу своему приказал: когда тот будет на первом приеме у царского величества и узнает ответ царского величества на предложение императора, то должен немедленно с двумя или тремя посыльными отправить донесение императору. А письмо приказано зашифровать азбукой, известной лишь императорскому величеству и послу, получившему и выучившему ее. Посыльные повезут письмо, которое кроме императорского величества никто не сможет прочитать и узнать тайны переговоров. А из посыльных хотя бы один доставит донесение императорскому величеству. И от полученного сообщения будет зависеть решение императорского величества о начале войны с Речью Посполитой». Так дипломат предложил пользоваться шифрованной связью с императором. И предложение было принято московскими властями. В 1978 году был впервые опубликован русский перевод донесения Варкоча, написанного им для императора после возвращения из Москвы. Варкоч подготовил обстоятельный доклад, содержащий обоснование необходимости союза с русскими. Он указал, что известил царя о желании императора сообщить свои намерения, «но только конфиденциально и секретно». Для нас представляет особенный интерес следующий фрагмент донесения: «Годунов назначил для переписки с императором одного из своих ближайших писцов, а также переводчика с польского языка. Поскольку Борис и сам разбирается в польском языке, он хотел бы, чтобы шифрованные известия, если таковые будут посылаться, писались именно по-польски». Здесь стоит отметить, что во второй половине XVI столетия польский язык воспринимали в Восточной Европе как язык международного общения. Слова Годунова, вероятно, можно понимать и так, что в сложившейся обстановке безопаснее использовать польский язык: в случае перехвата и дешифрования такое сообщение вызовет меньше подозрений. Можно предположить, что упомянутым Варкочем переводчиком с польского языка был уже известный нам польский и латинский переводчик Посольского приказа Яков Заборовский. Он происходил из Польши, там же служил более 10 лет. Затем попал в русский плен. Но вскоре оказался на службе в Посольском приказе. Он ездил посольским переводчиком в Империю в 1583– 1584 и в 1599–1600 годах, постоянно участвовал в переговорах с имперскими послами в Москве. Согласно документам, Заборовский служил в приказе до 1614 года. Отметим, что в XVI веке переводчики европейских языков в большинстве своем были выходцами из западных государств. Статус переводчиков был весьма значителен. По оплате они не уступали подъячим, часто становились полноправными участниками дипломатических встреч. Больше в донесении Варкоча о шифрованной связи ничего не сказано. Резонно предположить, что азбука Варкоча вполне отвечала криптографическим представлениям австрийской стороны. Добавим, что наличие шифрованной переписки с Австрийской империей подтверждено и более поздними документами. Согласно донесению Варкоча, царское окружение было достаточно хорошо информировано об обстановке в Европе и на Востоке. По словам Варкоча, московское правительство через свою агентуру узнало о только что достигнутом австро-польском соглашении. Переговоры начались 20 апреля, а в июле 1589 года императорский посол покинул Москву.

Мы продолжим рассмотрение событий 1589 года. При этом постараемся увидеть и оценить слаженность работы различных государственных служб Московской Руси.

Первое упоминание о перлюстрации

Обратно посольство Варкоча отправили скрытно через Архангельск в Голландию. В Архангельске дипломатов тайно разместили на дворе купца из Антверпена Яна де Вилле, испанского и московского агента. Он и вывез австрийцев на своих кораблях. Так же секретно из Архангельска вывезли три миллиона гульденов в серебряных слитках, залитых воском. Груз, предназначенный Максимилиану, под видом 600 пудов воска без помех доставили в Амстердам. Документы, связанные с отправкой этого груза и составленные в Москве, не вызывали подозрений. Предосторожности были вполне оправданными. Москва, как и другие важные столицы, была местом борьбы интересов европейских государств. В данном случае Англии, с одной стороны, и Австрийской империи с Испанией – с другой. Получилось так, что одновременно с посольством Варкоча в Москве принимали и английское посольство Флетчера. На стоянке в Архангельске шесть из 14 кораблей были английскими. Историки сообщают, что за английскими дипломатами и купцами во время пребывания в Москве был установлен тщательный надзор. Флетчер откровенно жаловался на вскрытие и копирование писем агентов Московской компании. Вероятно, перлюстрация давала важную информацию. Так, в феврале 1589 года переводчик Посольского приказа Елизар Романов указал в своей челобитной на царское имя: «И я… ныне живу у аглинского посла безотступно…И которые, государь, нынечя посольские люди грамоты в Аглинскую землю послали, и с ними вместе с аглинского двора Еремей грамоты ж послал, и я… те все грамоты переимал. И в том переводе тебе, государю, известно про Еремеево воровство, и что гости писали о твоей государевой земле». Слово «переимал» здесь означает перехватил. «Воровство» следует трактовать как враждебное действие. А что скрыто здесь за словом «перевод», сказать трудно. Ведь дешифрование тогда тоже называлось переводом. Известно, что агенты Московской компании использовали шифрование переписки. Обратим внимание на время написания челобитной – февраль 1589 года, то есть еще до переговоров с Варкочем. Таким образом, благодаря согласованным действиям разведки и контрразведки с использованием тайного просмотра пересылаемой корреспонденции правители Русского государства имели возможность заранее предусмотреть и контролировать действия партнеров по переговорам, не теряя своей инициативы. Упомянутый Еремей – это Джером Горсей, английский разведчик, агент торговой Московской компании и мошенник в одном лице. Он известен как автор «Записок о Московии», посвященных, кстати, Фрэнсису Уолсингему, возглавлявшему тогда английскую разведку. Горсей, по его собственному признанию, вел борьбу с иностранцами в Русском государстве с 1580 года. В мае 1589 года его выслали из Москвы в Вологду, а в августе, после отъезда Варкоча, – из русских пределов. Как видим, московская власть у себя дома вполне успешно контролировала борьбу иностранных представителей. Есть все основания рассматривать эти события вокруг английского посольства как первое упоминание о плодотворной перлюстрации, осуществленной Посольским приказом.

Слаженная работа спецслужб

 Дипломатические контакты с Австрией, вызванные взаимным интересом, продолжались. Варкоч приезжал в Москву еще в 1593 и 1594 годах. С последним его приездом также связан факт перлюстрации. В Смоленске задержали имперского гонца Михаила Шеля, направленного к послу Варкочу в Москву. Среди предъявленных им грамот были посторонние депеши. Это вызвало подозрение. Воевода организовал расследование. В итоге по доносу «литовских людей» Шеля заподозрили в том, что он на самом деле не государственный гонец, а «приехал для лазутчества». По царскому указу все грамоты у гонца изъяли и перлюстрировали. Позже посол Варкоч получил уведомление из Посольского приказа, что «государь велел к нему (Варкочу) цесаревы грамоты прислати не роспечатав. А он их вычетчи списав (переписав после прочтения. – Прим. автора), ко государевым приказным людям пришлет». Пристальный интерес к переписке Варкоча в 1594 году был вызван тем, что тогда в Москве принимали решение о финансовой поддержке борьбы Империи с Турцией. В результате в Прагу доставили дорогие сибирские меха на сумму более 400 тысяч рублей.

Восточное направление тайнописных посланий

Третьим направлением шифрованных посланий из Москвы был православный Восток, прежде всего Константинополь (ныне Стамбул). Патриарх Константинопольский Иеремия II, отправившийся в 1589 году из Москвы в Константинополь еще до прибытия Варкоча, в пути получил грамоту от боярина Бориса Федоровича Годунова с просьбой проведать в Литве об обстановке: «О Максимилиане, где он теперь и каким обычаем живет? В Польской ли земле, или отпущен? И как отпущен, по какому договору? Укрепился ли королевич шведский на польской короне и на какой мере утвердился, какое его вперед умышленье о нашем государе? Проведав об этом, отписал бы ты ко мне тайно, не объявляя своего святительского имени ни в чем; а когда будешь в Цареграде, то отпиши о всех тамошних делах». В 1591 году из Константинополя в Москву патриарх Иеремия II отправил с поручением митрополита Дионисия. Он сообщил, что его родственник Иван Грек, «ближний человек турского султана», обещал «государю служить и всякими делами промышлять и, что проведает, государевым посланникам приказывать». С ним было послано государево жалованье Ивану Греку. Посланник Нащокин, отправленный в Константинополь в 1592 году, получил «память», где говорилось, что он должен тайно связаться с митрополитом и патриархом: «Чтоб митрополит вместе с патриархом государю служил, султановых ближних людей на то приводил, чтоб государю служили и султана на всякое добро наводили». Если патриарх и митрополит станут просить список с государевой грамоты, посланной к султану, чтобы знать, чего добиваться, то Нащокину было приказано тайно отослать им список. Он должен был также тайно отослать государево жалованье Ивану Греку. Вероятно, без тайнописи здесь было не обойтись, опасность была очень велика.

Еще более тесные связи со второй половины XVI века утвердились с иерусалимскими патриархами. Известный исследователь российских контактов с Востоком Николай Каптерев установил, что с конца XVI века иерусалимские патриархи «поступают на службу к русскому правительству в качестве его тайных политических агентов в Турции. Служить русскому царю, не щадя живота своего, значило, по их мнению, служить Вселенскому Православию». Существование тайнописной переписки с православным Востоком подтверждено документальными свидетельствами 40-х и более поздних годов XVII века.

 Шифрованная переписка с послами в Грузию

 Исторические документы подтверждают также наличие шифрованной переписки с послами к правителям Грузии. Старейшей среди известных российских дипломатических тайнописей считается записка, приложенная к письму посланника Кузьмы Петровича Совина, направленного в 1596 году к грузинскому царю Александру. В этом случае тайнопись представляет собой перестановку в обратном порядке букв каждого слога. Видимо, такой криптографической защиты было достаточно в дипломатической связи на кавказском направлении. Кроме того, внешнее сходство шифрованного текста с обычным, не привлекающее постороннего внимания, могло пригодиться в критической ситуации. Можно предположить, что сложность шифров, применявшихся московской дипломатией, напрямую зависела от степени опасности перехвата секретной депеши. И в последующие годы для дипломатии Русского государства был характерен рационализм в использовании шифрования: делали то, что было вызвано реальной необходимостью.

Борис Столпаков

Источник: журнал "ФСБ за и против" №6 2019

 

Комментарии Написать свой комментарий

К этой статье пока нет комментариев, но вы можете оставить свой

1.0x