Падение республики Сербская Краина

После начала войны в СФРЮ, вызванной неконституционным выходом Социалистических республик Хорватия и Словения из ее состава, на территории этих республик начались боевые действия вооруженных формирований, созданных местными республиканскими руководствами и республиканскими управлениями службы государственной безопасности бывшего СФРЮ против Югославской Народной Армии. Командование последней, во главе с министром обороны СФРЮ генералом Велько Кадиевичем и начальником Генерального штаба генералом Благое Аджичем, в СФРЮ получило поддержку только от руководств Сербии и Черногории и, соответственно, было вынуждено использовать фактор сербского национализма, вырвавшего наружу после слома коммунистической идеологии.

Длительные бои за город Вуковар в Восточной Славонии на территории Хорватии способствовали росту числа и влияния в ЮНА сербских добровольцев, в своей массе националистически настроенных. Так как эти добровольцы были в большей массе выходцами с территории Хорватии, то они стали ударной силой зародившегося в Хорватии на сербских территориях сербского политического движения, чьей целью было выделение сербских территорий из состава Хорватии и присоединение их к Сербии. Возникшая на волне сербского национального подъема Республика Сербская Краина – РСК - в условиях 90-х годов вполне соответствовала тем идеалам национального государства, построение которого требовала тогдашняя сербская националистическая оппозиция. В то же время само создание органов государственного управления РСК, как и ее воруженных сил, велось силами Югославской Народной Армии - ЮНА, местных административных органов бывшей СФРЮ, а также спецслужбами, находившимися под контролем официального Белграда -Службы государственной безопасности Сербии во главе с Йовицей Станишичем и управлением военной безопасности ЮНА во главе с генералом Александром Васильевичем. Таким образом, хотя, условно говоря, идеология в РСК находилась под влиянием политической оппозиции Сербии, на самом деле официальный Белград полностью контролировал РСК. Полнота контроля давала ему возможность устраивать контролируемые им же политические столкновения в среде местных сербских политиков, что в первую очередь относилось к конфликту президента РСК Милана Бабича, являвшемуся оппозиционером по отношению к президенту Сербии Слободану Милошевичу, с Миланом Мартичем, главой МВД РСК, позднее сменившего на должности Милана Бабича. Хотя этот конфликт вызвал лавину различных статей, заявлений и дискуссий в среде сербской интеллигенции, в дальнейшем, уже после войны выяснилось, что весь политический процесс полностью контролировался из Белграда, где тогда возник специфический организм по управлению конфликтом в Хорватии, а затем и в Боснии. В этом организме переплелись интересы как местных, так и иностранных спецслужб, различных партийных и государственных чиновников, олигархов и иностранных дипломатов, так что до сих пор выяснить причины, по которым РСК в итоге была ликвидирована, тяжело, но очевидно, что доминировал тут финансовый интерес.

В ходе войны 1991-95 гг. годов Армия Республики Сербская Краина – СВК (Српско Војско Крајине) успешно сопротивлялась вооруженным силам Хорватии и была разгромлена не столько благодаря ошибкам собственного командования, сколько благодаря тайной политике, осуществлявшейся по каналам различных дипломатических ведомств и тайных служб, главным образом на линии Вашингтон – Загреб - Белград. Резкая перемена политического курса официального Белграда во второй половине 1995 года было лишь на первый взгляд противоречием. На самом деле это было естественным стремлением правящего аппарата, созданного в бывшей СФРЮ, к выживанию путем отстранения самых неперспективных, по его мнению, частей. В данном случае для этого аппарата народ, как и его традиции и цели, были делом второстепенным, и когда кто-то из этого аппарата проявлял чрезмерное усердие в защите интересов этого самого народа, его достаточно быстро осаживала сама номенклатурная среда. “Международное” сообщество прекрасно понимало данную особенность, что и объясняет то, что никогда экономические санкции в полную меру не применялись к Югославии, т.е., существуя “де-юре”, эти санкции не существовали “де-факто”. Данное обстоятельство благоприятствовало как раз представителям этого аппарата организовывать нелегальную торговлю через границы, которая полностью была подконтрольна “своим” людям, тогда как те, кто привык в бизнесе работать по закону, либо должен был подчинится правилам, либо эмигрировать, либо разорится. Подобная схема в это же время применялась и в Ираке в рамках “нефтяной” программы ООН, и подробно ее описывать смысла нет. Предполагать, что спецслужбы США и НАТО были не в состоянии отслеживать “деловые контакты” представителей этого аппарата в государствах-членах НАТО - Греции и Италии - либо в странах стремившихся тогда в НАТО и ЕС - Болгарии, Румынии и Венгрии - мог лишь слишком наивный человек. При большом желании командованию НАТО и правительству США не составляло столь большой проблемы установить полную блокаду Югославии, которая тогда не имела в мире ни одного надежного союзника.

Милошевич был достаточно ограничен в маневрах как во внешней, так и во внутренней политике, и потому приписывать руководству Сербии в данном случае “великодержавные” идеи тут нельзя, он лишь пытался частично сохранить то, что унаследовал от СФРЮ. Но так как распад СФРЮ был заложен еще при Тито, то Милошевич тут играл не столь важную роль, что и показали события 2001 года, когда, согласно интервью Югослава Петрушича, его свергла с власти, а потом и выдала в Гаагу собственная номенклатура и собственные спецслужбы, державшие под полным контролем многочисленные организованные преступные группировки. Эти ОПГ, контролируя через торговлю наркотиками различные клубы болельщиков, создавших массовку в ходе свержения Милошевича в октябре 2000 года, было организованно вышеупомянутыми спецслужбами. Сам Югослав Петрушич являлся с 80-х годов сотрудником французской разведки, что подтверждено в ходе судебного процесса против офицера разведки DGSE Пьера-Анри Бюнеля (Pierre-Henri Bunel), когда 12 декабря 2001 года в Париже военный суд приговорил Бюнеля к пяти годам заключения по обвинению в передаче планов бомбардировки Югославии авиацией НАТО сербам. Согласно данным с того процесса, Петрушич играл важную роль в том, что от Бюнеля через Йована Милановича осуществлялась передача французской разведкой информации сербским службам о тех целях, которые авиация НАТО будет подвергать ударам в 1999 году. Параллельно Петрушич тесно сотрудничал с управлением военной безопасности армии Республики Сербской и Югославии, выполняя задачи в Боснии, в Косово и в Заире.

Тем более ценно его свидетельство о том, что так называемая революция 5 октября 2000 года была на самом деле государственным переворотом, подготовленным и осуществленным кланами внутри спецслужб и ОПГ, за спиной у Милошевича. Данный переворот готовился еще до начала войны в бывшей Югославии и потому неудивительно, что в своих конфликтах с “международным” сообществом в конечном итоге сербская сторона была достаточно “сговорчивым” партнером. Примером тут как раз может быть судьба Республики Сербской Краины, которая, в силу амбиций Хорватии стать членом ЕС, должна была стать территорией в границах, установленных в 1992 году, на которой в полной мере действовали бы законы Хорватии, а также ее правоохранительные органы и финансовая система. В силу этого ничего удивительного нет в том, что, согласно бывшему начальнику оперативного отделения Главного штаба СВК генералу Милисаву Секуличу, существовали планы о совместных действиях армии РС, РСК и Югославии, на практике они осуществлены не были, и более того, к их исполнению ни руководство Сербии и Югославии, ни руководство РС и не собирались приступать. Сам Секулич был свидетелем откровенно пренебрежительного отношения Милошевича к Мартичу, которого в телефонных разговорах открыто оскорблял.

Согласно транскриптам с судебного заседания Трибунала в Гааге, бывший командующий СВК генерал Миле Мыркшич, которого пригласили представители защиты командующего хорватской армией генерала Анте Готовины, заявил, что существовал тайный договор Туджмана и Милошевича о смене всего руководства РСК и о включении РСК в состав Хорватии. В данном случае соотношение сил сторон уже не имело столь решающего значения и, хотя превосходство армии Хорватии над СВК было бесспорным, оно не было абсолютным. В своей статье “Как защитить Краину” в 1616 номере белградского журнала “Дуга”, бывший министр обороны СФРЮ Велько Кадиевич сравнивал тогда боевые возможности армии Хорватии и СВК. Согласно его данным, против 1320 орудий и минометов Хорватской стороны РСК имела 560 против 300 хорватских, танков она имела 240 против 72, РСЗО она имела 28 против 160, БТР и БМП она имела 84 против 230, противотанковых пушек она имела 195 против хорватских 72, ПТРК она имела 74 против 280, ЗРК – 286 против 380, ЗСУ и ЗУ она имела 590 против 22, боевых самолетов она имела столько же -22 -против 18, боевых вертолетов -19 своих. Все это никак не соответствует рисуемой ныне иными авторами картины безоружного и беспомощного положения РСК, боевой техники СВК для ведения оборонительных действий имела достаточно. Сама ее численность - 26 000 военнослужащих в четырех корпусах (21-й Кордунашский, 39-й Банийский, 15-й Личский, 7-й Далматинский (Книнский) - в одной только Книнской Краине была достаточной для обороны хотя бы на ограниченный срок. Так же здесь существовала ракетная база на Петровой горе, где находились установки ОТР “Луна-М”. Правда при этом число штабов в СВК немногим уступало числу штабов в армии Хорватии, и так СВК, имевшая до падения Западной Славонии в мае 1995 году 38 000 бойцов против 114 000 в Хорватской армии, имела столько же корпусов - шесть - сколько и вся армия Хорватии и немногим меньше бригад 28 против 37. Так как изнутри СВК раздиралась различными интригами, как самих военных командиров, так и политиков из Книна и Белграда, то, по большому счету, СВК к обороне готова не была.

Само состояние армии Республики Сербской Краины – СВК - подробно было описано генералом Милисавом Секуличем в его книге «Книн пал в Белграде». Генерал Секулич в СВК занимал должность начальника оперативного отделения Главного (Генерального) штаба СВК и подробно анализировал в ней причины разгрома СВК в 1995 году. Как раз в 1995 решение было принято по политическим причинам, и то главным образом благодаря роли миссии ООН в бывшей Югославии и ряду международных политиков и дипломатов. При этом данное решение негативно сказалось не только на Республике Сербской, но и на Республике Сербской Краине, ибо обе они представляли собою единого театра боевых действий. Ведь силы с подписанным в Вашингтоне договором освобождались не только у мусульман, но и у хорватов. Армия Хорватии уже не должна была слать свои части на фронт в Западной Герцеговине и Средней Боснии, против войск мусульман и тем самым смогла их применить на фронте против СВК. Впервые это почувствовалось в Западной Славонии в мае 1995 года. После того, как 30 марта 1994 года в российском посольстве в Загребе было подписано перемирие между Хорватией и РСК, президент РСК Милан Мартич, совместно со своим, казалось бы, непримиримым противником – премьерминистром, социалистом Бориславом Микеличем - согласился 19 декабря 1994 года открыть движение по магистральному автопути из Загреба в Славонский Брод, проходивший через контролируемую сербами Западную Славонию. Разумеется, это облегчило хорватам сообщение с центральной частью Хорватии из хорватских областей в Славонию, но данное решение, как писал с своей книге «Книн пал в Белграде» генерал Милисав Секулич, было принято Миланом Мартичем и Бориславом Микеличем без всяких консультаций с Главным штабом СВК, при том, что после подписанного соглашения Мартич отдал приказ Главном штабу СВК снять минные поля, защищавшие проход, через который шла магистраль.

Источник: фрагмент статьи из альманаха «ОСТРОГ» 1/2021 №21