Сергей Петрович Тарасенко - Чрезвычайный и Полномочный Посол
В 70-х годах мне довелось работать в советском посольстве в США, где было поручено вести проблему ближневосточного урегулирования и анализировать американскую политику в обширном регионе - от Афганистана до Мавритании. На круг получалось порядка двух с половиной десятков стран. Большинство из них особых хлопот не доставляли. Но время от времени случались события крупного масштаба. Крах шахского режима в Иране, революция в Афганистане, обострение обстановки вокруг Западной Сахары, убийство саудовского короля Фейсала, частые террористические акты и другие события, требовавшие внимания и подготовки депеш для Москвы. И все же постоянной головной болью был Ближний Восток, «горячая точка», имеющая долгую историю и остающаяся с нами и по сей день. Войны происходили там с завидным постоянством. После самой большой из них в 1967 году Израиль удерживал за собой захваченные арабские территории, а Советский Союз разорвал дипломатические отношения с ним и почти полтора десятилетия не поддерживал никаких официальных контактов с израильскими представителями.
Война Судного Дня 1973 года помимо всего прочего имела серьезные последствия для мировой экономики, что заставило ведущие страны вплотную заняться проблемой арабо-израильского урегулирования. Американцы захватили в этом деле инициативу. Сейчас уже мало кто помнит о «челночной дипломатии» Генри Киссинджера, в ту пору помощника Президента США по вопросам национальной безопасности, или его тактику ближневосточного урегулирования «шаг за шагом. Американская активность Москве не нравилась, ибо мы хотели играть ведущую роль в делах Ближнего Востока, имея, кстати, на то веские основания. В конце концов Советский Союз десятки лет помогал арабам и палестинцам, потратил уйму денег, материальных и людских ресурсов и был вправе ожидать более лояльного к себе отношения. На деле получалось не совсем так: накануне последней войны тогдашний Президент Египта Анвар Садат удалил из страны почти всех советских военных советников и прекратил Доверительные контакты, существовавшие между нашими странами с середины 50-х годов. Советский Союз практически остался без козырей в ближневосточной игре. В нашей потере позиций в арабском мире американцы увидели шанс для своей «сольной» дипломатии, чем Генри Киссинджер немедленно и занялся. Положение осложнялось еще нараставшим диссидентским движением в Союзе и потоком желающих выехать в Израиль. Эти два фактора сразу вписались и в ближневосточные дела - арабы были против усиления своего врага за счет эмиграции советских евреев. Американцы взяли на себя роль ходатаев по эмиграционным делам, говорили об этом не только от своего имени, но и от лица израильского правительства. Поправить положение в какой-то степени можно было, пойдя по пути быстрого восстановления полных дипломатических отношений с Тель-Авивом. Наш многоопытный посол в Вашингтоне Анатолий Федорович Добрынин постоянно поднимал этот вопрос перед Москвой, каждый раз получая ответ, что время для такого шага пока неподходящее.
Под лежачий камень вода, как известно, не течет. Надо было проявлять инициативу. Епархия - моя, следовательно, и придумывать что-то приходилось мне. Пошел я к своему непосредственному начальнику советнику-посланнику Юлию Михайловичу Воронцову, опытнейшему дипломату и чудесному человеку. Спросил, как он отнесется, если я «случайно» зайду в израильское посольство и поговорю там с кем-ни- будь из старших дипломатов,
- А почему бы нет, - мгновенно отреагировал он. – Только вот о чем говорить будете?
- Дa ни о чем. Выражу сожаление, что между нашими посольствами нет даже минимальных контактов. Почему бы нам на первоначальном этапе не наладить прямой обмен официальными документами наших правительств и другими бумагами, относящимися к ближневосточному урегулированию? - Поддерживаю. Думаю, сам факт появления советского дипломата в этом посольстве произведет большее впечатление, чем все сказанное там. Иди. Добро у тебя есть.
С этим напутствием одним теплым майским днем 1976 года я оказался у ворот особняка-крепости, где помещалось посольство Государства Израиль. В ответ на звонок последовал вопрос по переговорному устройству: «Вы к кому? Что xomume?» Назвал себя, сказал, что хотел бы встретиться с кем-либо из старших дипломатов. После некоторого замешательства мне открыли. Пошел к входу в посольство. Немного подождал. Загудел зуммер. Я открыл дверь и очутился в тесном тамбуре. Напротив за толстым стеклом была видна небольшая комнатка, в которой находились двое охранников, на задней стене висел автомат «Узи». Один из них попросил мои документы. Мне пришлось подсунуть свою дипломатическую карточку через небольшой лоток под бронебойным стеклом (совсем как в нашем сегодняшнем пункme обмена валюты). Охранник позвонил куда-то и попросил подождать. В комнату за стеклом зашел еще один человек, внимательно меня оглядел и вышел. Я остался один в плохо освещенном тамбуре. Время шло, за стеной двигали что-то вроде мебели.
Признаюсь: чувствовал я себя совсем не комфортно. И вдруг громоподобный голос откуда-то с потолка: «Заходите». (Такой голос, наверное, услышал Моисей на горе Синай.) Слева увидел сигнальную лампочку и услышал звук очередного зуммера. Открыл новую дверь и обнаружил себя в довольно уютной комнате метров шестнадцати. В каждом углу ее стояли спортивного вида молодые люди, пристально наблюдавшие за каждым моим движением. На приветствие они не ответили. Примерно через минуту в комнату вошел невысокий немолодой человек, представился и предложил последовать за ним к советнику посольства г-ну Тугерману. Мы прошли через холл, застеленный огромным бело-голубым ковром со Звездой Давида в центре. Такого же цвета дорожка украшала и широкую лестницу, ведущую на второй этаж здания, куда мы и поднялись. Все двери, выходившие в холл и коридор второго этажа, были приоткрыты, и из них торчали головы любопытных сотрудников посольства, пожелавших своими глазами посмотреть на невиданное зрелище. Советник Тугерман был крайне обходителен. После протокольных любезностей последовало: «Я внимательно слушаю вас. Настало время для моей импровизации. Она строилась вокруг того, о чем мы говорили с Ю.М. Воронцовым. Все это время второй израильтянин подробно записывал мои слова. Вести беседу в одну сторону всегда трудно, даже если у тебя есть что сказать. На этот раз у меня было очень мало материала. А тут еще мой визави хранили полное молчание. Все-таки удалось занять своим монологом минут двадцать пять. Наконец Тугерман задал пару уточняющих вопросов: «Говорю ли я по поручению из Москвы или по согласованию с послом Добрыниным?» Ответил отрицательно, подчеркнув, что пришел по личной инициативе. (Хотел бы я видеть какого-нибудь иностранного дипломата, который поверил бы в такие наивные сказки!). К моему облегчению, заговорил Тугерман. Сказал, что понимает суть моих предложений, но вопрос этот по понятным причинам носит деликатный характер и посольство должно сообщить о нашем разговоре в Тель-Авив и запросить инструкции Центра на этот счет. Я поблагодарил своего коллегу, заметил, что ничего другого от нашей первой беседы не ожидал. Прощаясь, израильский советник обещал связаться со мной, как только придет указание из их МИД. Стало легче, когда за мной захлопнулась калитка таинственного особняка в центре Вашингтона. Я сразу вернулся в наше посольство, в деталях рассказал Ю.М. Воронцову о своем походе. Затем мы пошли к Анатолию Федоровичу Добрынину, и я вновь воспроизвел все произошедшее. А.Ф. (так его негласно звали в посольстве) от души посмеялся и суммировал итоги: теперь мяч на их половине, будем ждать. В Москву решили ничего не сообщать.
Прошло немногим более недели, и 27 мая 1976 года на первой полосе влиятельной «Вашингтон пост» появилась статья известного политического обозревателя Дона Обердорфера «Русские говорят с израильтянами». Это была явная утечка из посольства Израиля и, возможно, ответ нам. В статье весьма точно воспроизводился сам антураж встречи и ее основное содержание. Обердорфер констатировал, что правительство в Иерусалиме было крайне обеспокоено сообщениями об участившихся контактах с русскими. Автор ссылался на израильскую газету «Гаарец», которая накануне писала: «Министерство иностранных дел разослало инструкцию, согласно которой требуется предварительное разрешение Центра на контакты с русскими представителями в Вашингтоне и в Нью-Йорке». Это многое объясняло. Однако дело этим не кончилось. В день появления статьи Обердорфера посольский коммутатор буквально был блокирован звонками от моих коллег в арабских представительствах. Все просили о срочной встрече. Одних я принимал в посольстве, с другими ходил на ланчи. Рассказывал им правдивую, но простенькую историю о своем визите. В ответ читал недоверие в глазах собеседников и понимающие улыбки с их стороны. Ясно было, что ни одному моему слову они не поверили. Ho удивительным было то, что ни один из них не поставил под сомнение полезность моей инициативы.
Сергей Петрович Тарасенко - Чрезвычайный и Полномочный Посол
Международная жизнь №4-5 2004
Источник: специальный выпуск журнала «Международная жизнь» 2022. "История без купюр – о прошлом из прошлого"
