Наркоситуация в Афганистане
Согласно Всемирному докладу о наркотиках (2023 г.), ежегодно подготавливаемого Управлением ООН по наркотикам и преступности (УНП), за последние два года количество наркопотребителей в мире возросло до 296 млн чел. За последнее десятилетие статистика показывает, что численность наркозависимых увеличилась на 22%. Эта динамика связана как с появлением на рынке запрещённых веществ огромного количества синтетических наркотиков, так и с увеличением масштаба потребления «традиционных» опиатов и кокаина. Однократное или же систематическое употребление психоактивных веществ (ПАВ), а в особенности полинаркомания, несут риски не только для потребителей, но и для общества в целом. Так, среди лиц, страдающих зависимостью, наблюдается высокий процент развития сопутствующих системных заболеваний, нарушений психического здоровья, а также преждевременных летальных исходов на фоне передозировок. Наркотизация населения влечёт распространение эпидемии ВИЧ-инфекции, синдрома созависимости в окружении потребителя, а следовательно, серьёзную нагрузку на систему здравоохранения.
Последние данные по нелегальному спросу-предложению на наркотические вещества выявляют тенденцию к кардинальному изменению конъюнктуры рынка в сторону её неоднородности. В частности, цитадель производства опиатов и каннабиса – Афганистан – с 2019 г. превратился в одного из крупнейших игроков метамфетаминового наркобизнеса. Такая диверсификация связана с обнаружением на западе и юго-западе страны (в провинциях Гильменд, Фарах и Нимроз) дикорастущей травы хума, которая содержит в себе эфедрин – сильнодействующий алкалоид семейства эфедровых – прекурсор для изготовления метамфетамина. Раньше эфедрин ввозился преимущественно из Китая, но теперь афганские наркопредприниматели обеспечили развитие кустарных метамфетаминовых лабораторий, контроль за которыми установить практически невозможно. Афганистан уже заполонил рынки Центральной Азии, Австралии и ЮАР.
Официальной информации о контрабанде афганского метамфетамина на российском направлении пока нет, но заместитель постоянного представителя России при ООН Г. Кузьмин на выступлении в Третьем комитете 76-й сессии Генеральной Ассамблеи указал на появление новых рисков для безопасности России в связи с потенциальным превращением страны в потребителя центральноазиатского метамфетамина «вслед за опиатами» и отметил инициативу России по подготовке «иностранных специалистов-накрополицейских». С 2017 г. Россия начала лидировать по объёму изъятого метамфетамина, и, с большой долей вероятности, поставки «афганского первитина» уже налажены через давно известный истории «Северный маршрут». Несмотря на то что в ценовом соотношении синтетический метамфетамин гораздо дешевле героина, но в дальнесрочной перспективе он едва ли вытеснит опиаты из общей структуры потребления наркотических веществ. Это также подтверждают сообщения из Афганистана, по которым площадь незаконных посевов опийного мака в 2020 г. выросла на 37% по сравнению с 2019 г. и приравнивается к 6400 т урожая опия-сырца. Общий объём опийной экономики Афганистана оценивается УНП ООН в 2,7 млрд долл. за 2021 г., что приравнивается к 14% легального ВВП страны.
Примечательно, что в международных докладах по контролю над наркотиками всегда учитывается только один, а не два урожая в год. Таким образом, для восстановления полной реальной картины наркопроизводства в Афганистане необходимо понимать, что в поле зрения всех официальных статистических данных не попадает примерно половина от того объёма мака, который собирается. Что касается афганских крестьян – первого звена в длинной и сложной цепочке наркоиндустрии, то они рассматривают снотворный мак только в контексте высокой рентабельности его сбыта: выгоду от продажи мака можно выразить в соотношении 11:1 к пшенице. Суровые жизненные реалии не оставляют населению иного выбора, кроме как ежегодно сажать мак, а затем надрезать недозревшие коробочки и получать из них млечный сок – опий. Один из крестьян северной провинции рассказывает о вынужденных мерах так: «Мы не преступники, мы всего лишь пытаемся выжить и все, что мы получаем от этого макового поля, хватает лишь на хлеб на нашем столе».
После падения Кабула 15 августа 2021 г. и прихода к власти движения «Талибан»* для мирового сообщества стало очевидно, что теперь Афганистан стоит на пороге серьёзных социально-экономических потрясений, а на и без того обедневшее население ляжет бремя новых запретов. Исчезновение общего врага в лице вооружённых сил США и марионеточного правительства А. Гани ознаменовало начало борьбы за власть на местах между талибскими кланами. Это привело к тому, что различные руководители среднего звена «Талибана» порой устанавливают совершенно разные ограничения и меры наказания для провинившихся в контролируемой ими провинции. Однако общая религиозно-политическая линия, базирующаяся на принципах шариата, позволяет участникам движения придерживаться одних и тех же взглядов по ключевым предписаниям исламского образа жизни. К таким принципиальным вопросам относится и запрет на наркопроизводство в стране. Казалось бы, что по новому закону афганские фермеры под страхом сурового наказания будут вынуждены отказаться от культивирования запрещённого растения. Однако, по мнению бывшего начальника разведки антинаркотической полиции МВД Афганистана полковника Н. Бахави, борьба талибов с наркомафией носит лишь декларативный характер и искусственно создаёт дефицит и поднимает цены на наркотики. Он делает особый акцент на том, что талибы довольствуются данью с производителей, заставляя их платить пошлину за «разрешающую резолюцию» на транспортировку товара через города. Тем не менее ставить знак равенства между движением «Талибан» и наркомафией было бы неверно.
Согласно полевым исследованиям рабочей группы Института Восток-Запад, крестьянам всегда приходилось платить так называемый ушр – 10-процентный налог со сбора урожая, однако не только и даже не столько талибам, сколько местным чиновникам и духовенству. Ведущий эксперт по афганской наркоторговле Д. Мэнсфилд подчёркивает: «Доходы талибов от наркоторговли зачастую преувеличиваются и не являются для них главным источником финансирования». Действительно, участники движения имеют широко диверсифицированную деятельность как в легальном, так и в теневом секторе экономики. В их интересы входит крупномасштабный рэкет, контрабандная торговля драгоценными камнями, древесиной, а также отмывание денежных средств через офшорные зоны, скупку недвижимости и благотворительные фонды.
Следующий важный аспект финансово-технического обслуживания афганского наркобизнеса касается механизма функционирования каналов распространения наркотических веществ. Самой разветвлённой сетью транзита героина, морфина и гашиша на территорию Российской Федерации и стран Восточной и Западной Европы является «Северный маршрут», начинающийся в Афганистане. Главный залог жизнеспособности наркопути заключается в отлаженных преступными группировками схемах обхода пунктов пограничного контроля, а в ряде случаев – полного их отсутствия. Феномен так называемых пограничных окон ярко виден на примере афгано-узбекской границы. Гористая местность района узбекского г. Термез и наличие горных троп, известных лишь местным жителям, привели к появлению неконтролируемого окна протяжённостью 137 км. Таким образом, опиаты из Термеза переправляются в Россию через Карши, Бухару и Ургенч. При этом Казахстан зачастую позиционируется как «пояс безопасности» в архитектуре пограничных зон. Однако на практике около 70% афганских ПАВ свободно попадают в Россию, несмотря на деятельность государственных структур Казахстана в сфере контроля над наркотиками. Ключевую роль Казахстана в транзите афганских опиатов – его членство в таможенном союзе ЕАЭС, которое одновременно с развитием экономического сотрудничества двух стран фактически открывает дверь наркопоставок в Россию. Уникальной является таджикско-афганская граница. Она обеспечивает перевозку беспрецедентного количества наркогруза – около 85% от общего объёма.
Следует подчеркнуть, что ключевую роль в переработке афганского сырья играет Пакистан. На территории его Читральского района расположены химические лаборатории, которые снабжают Афганистан необходимым прекурсором для синтеза морфина в героин – ангидридом уксусной кислоты. Вторым поставщиком данного химиката является Россия. Центром финансовой поддержки трансрегиональной наркомафии в Афганистане стал второй по численности населения г. Кандагар. Там находятся организации, кредитующие сельхозпроизводителей опийного мака, владельцев фармацевтических фабрик и транспортных средств, задействованных в логистике наркоперевозок. Эти же банковские структуры осуществляют расчёты за реализованные оптовые партии героина. Подобные финансовые организации не всегда являются частью полуподпольной системы хавала, иногда в процесс легализации наркодолларов вовлечены и крупные известные банки. Но чаще всего наркодельцы используют альтернативную неформальную финансово-расчётную систему. Существование денежных переводов хавала уходит глубоко корнями в историю и впервые упоминается в классическом исламском праве. Преимущество хавалы состоит в том, что она позволяет скрыть следы денежных переводов, поскольку все транзакции осуществляются через посредников-хаваладаров и строятся исключительно на доверии брокеров друг другу и их безупречной репутации. В основе расчёта между медиаторами лежит клиринговая система, и для закрытия сальдо используются драгоценные металлы или посреднические услуги. Ни отправителю, ни получателю нет необходимости предоставлять удостоверение личности, а гарантом выступает специальный код, которым обмениваются хаваладары для подтверждения перевода. Таким образом, физически денежные средства не покидают пределы ни одной из стран, а значит, государственные структуры не в состоянии отследить подобные транзакции.
Динамичное развитие «Северного маршрута» во многом обязано такому базовому регулятору общественных отношений, как традиция, которая подчас оказывается гораздо весомее национального и даже международного права. Траснграничный трайболизм, кланово-патронажная система, негласные законы и годами не меняющиеся таксы таможенников на перевозку наркотиков (в Пакистане, например, она составляет 15 тыс. долл. за тонну героина) с годами только цементируют существующие рычаги наркотранзита.
Важным фактором успешности транспортировки наркотических веществ являются постоянно совершенствующиеся способы контрабанды. Основная задача, стоящая перед наркокурьером, заключается в обеспечении сохранности перевозимого груза, поэтому риски, сопряжённые с пересечением границы, зачастую касаются не только возможного уголовного преследования, но и тяжких последствий для здоровья или летального исхода. На протяжении многих лет наиболее распространённым способом, позволяющим обходить системы обнаружения наркотиков, остаётся внутриполостная перевозка запрещённых веществ. Негерметичная упаковка или разрыв пакета внутри желудочно-кишечного тракта может привести к серьёзным системным нарушениям в работе организма или к смерти от передозировки в случае высокой токсичности вещества. Лица, перевозящие наркотики, как правило, занимают низшую ступень в иерархической структуре наркомафии, они обладают ограниченным объёмом информации, а поимка наркокурьера вовсе не гарантирует раскрытие всей преступной группировки. Очень часто наркокурьерами становятся животные. Известны многочисленные случаи, когда собак заставляли глотать виниловые пакеты с наркотиками, а после выполнения «живыми контейнерами» своей миссии, убивали для извлечения товара.
Новый тренд в развитии контрабанды опиатов задало появление на рынке жидкого героина «Слёзы Аллаха». Изменение широко используемой классической порошкообразной формы диацетилморфина позволяет наркоторговцам маскировать наркотик под продовольственные и бытовые товары. Так, в 2018 г. правоохранительные органы Киргизии ликвидировали крупный канал поставок «Слёз Аллаха» афганского происхождения в Канаду. Члены наркомафии наполняли наркотиком тару, предназначенную для мёда, и отправляли её авиасообщением в Торонто. Также Государственный таможенный комитет Республики Узбекистан сообщил об изъятии 1 марта 2021 г. запрещённого багажа с тюбиками шампуня для волос, наполненными жидким героином общим весов 3,149 кг.
Масштабное распространение альтернативного вида опиоида влечёт за собой не только изобретение нетипичных методов обхода систем пограничного досмотра, но и стимулирует рост количества наркопотребителей. Если раньше многих людей, предрасположенных к развитию аддиктивных расстройств, останавливало введение инъекций, то теперь доступное употребление «питьевого героина» будет превращать потенциальных наркозависимых в реальных. Председатель правления национального антинаркотического союза Казахстана Н. Лушников уверен, что жидкий героин станет триггером к «вытеснению синтетических наркотиков опиумными». Вопрос о том, какая группа наркотических веществ будет превалировать, стал скорее риторическим. Борьба за нелегальный рынок между полусинтетическими и синтетическими наркотиками носит перманентный характер, и каждый из них будет находить своего потребителя. Вместе с тем роль такого растительного вещества, изменяющего сознание, как каннабис, нередко приуменьшается. Менее известен тот факт, что Афганистан также является крупнейшим производителем гашиша. По данным ООН, общая площадь плантаций каннабиса оценивается в 70 тыс. га, а ежегодный объём экстрагированной смолы достигает 3500 т. Заготовка и культивация данной наркокультуры по сравнению с опиумной требует меньших усилий, а чистая прибыль от её сбыта на 66% больше, чем доход от опия. За последние 10 лет специалисты наблюдают смещение географии расположения конопляных полей: раньше большая их часть находилась на севере страны, а сейчас региональный центр каннабиса переместился на юг.
Изобилие сортов наркотика на афганском рынке позволяет оптовым закупщикам отслеживать популярность той ли иной разновидности гашиша и формировать на неё предложение. На данный момент самым востребованным является «Ширак-э Панджир», который уходит с рук торговцев по 2,8 долл. за 7 г, тогда как стоимость чёрного чараса не превышает 1,7 дол. за тот же вес. Свидетельством процветания гашишного наркобизнеса даже после установления власти талибов является интервью одного из фермеров Кандагара Г. Али французскому информационно-политическому изданию L’Express. «Это [гашиш] – самая прибыльная плантация, приносящая больше доходов, чем выращивание любых фруктов и даже опиума, который требует значительных инвестиций и дополнительных химикатов». Кандагар всегда был одной из провинций, поддерживающих «Талибан», поэтому Али уверен: «Талибы прекрасно знают, что другие культуры ничего нам не приносят, а потому они не смогут отнять у нас единственный способ заработать себе на жизнь… Они оставят нас в покое и вряд ли будут облагать наши поля налогом, по крайней мере, точно не в этом году».
Тотальный запрет на наркопроизводство нынешнего правительства возрождённого Исламского Эмирата Афганистан в первую очередь направлен на создание образа благополучного правоверного афганского общества. Наряду с этим талибы порой позволяют себе открыто отходить от поставленной цели. В ноябре 2021 г. представитель МВД «Талибана» С. Хости заявил о заключении соглашения с австралийской компанией Cpharm о создании в Афганистане совместного предприятия по переработке каннабиса в медицинских целях. Хости даже огласил сумму сделки – 400 млн долл.; инвестировать в проект должен был зарубежный партнёр. Позже на официальном сайте Cpharm был опубликован пресс-релиз, который полностью опроверг какие-либо связи компании с талибами. Финансовый директор фирмы Т. Габитис подчеркнул: «Мы занимаемся исключительно оказанием консалтинговых услуг и не производим медицинские товары. Тем более наш финансовый оборот никогда бы не позволил инвестировать заявленную сумму в какой-либо проект. Возможно, движение „Талибан“ имело в виду другую компанию со схожим названием». Действительно ли данный эпизод был связан с оговоркой представителя МВД Афганистана или же инициирован намеренно – неизвестно, однако явно непоследовательная политика талибов в отношении каннабиса, как и других наркотических веществ, считывается вполне однозначно.
Китай – кузница прекурсоров
Сложно переоценить степень урона, который «Северный маршрут» наносит социально-экономическому состоянию России, однако центрально-азиатский транзит не является единственным источником наркоугрозы. С 2010-х годов необходимые соединения для наркопроизводства появились и внутри страны. Речь идёт о синтезе одного из лидеров продаж на мировой наркоарене – 4-метилметкатинона, более известного как мефедрон, или «соль». Будучи сильнейшим эйфоретиком и эмпатогеном, этот наркотик относится к стимуляторам амфетаминового ряда (САР), в частности, к синтетическим катинонам. Природное действующее вещество содержится в листьях растения кат – кустарниках, произрастающих на территории Аравийского полуострова и Восточной Африки, имеет умеренный стимулирующий эффект, а потому культура его употребления является неотъемлемой частью жизни населения вышеперечисленных регионов. Химическая формула синтетического катинона была получена ещё в 1929 г. Саемом де Буранга Санчесом, но её широкое применение в рекреационных целях внедрил израильский химик под псевдонимом Доктор Зи. Именно он в начале 2000-х годов впервые запустил массовую продажу дизайнерского наркотика в Интернете, за что и получил прозвище Крёстный отец мефедрона. Свой легальный статус «соль для ванн» потеряла в 2008 г. с законом о её запрете в Израиле, а двумя годами позднее в Европейском союзе и России.
Комиссия по наркотическим средствам ООН отреагировала на распространение новых психоактивных веществ (НПВ) гораздо позже, только в 2015 г., включив мефедрон в Список II Конвенции ООН о психотропных веществах 1971 г. Относительно простой процесс синтеза катинонов, включающий в себя, как правило, две фазы, положил начало новой «эпохе конструкторов» в России. Под этим понимаются готовые наборы реактивов и оборудование для изготовления мефедрона, продающиеся на чёрном рынке. Для Главного управления по контролю за оборотом наркотиков МВД России это означает появление в оперативных сводках большего количества мелких подпольных лабораторий из-за децентрализации наркопроизводства. По наблюдениям исследователя оборота прекурсоров регионального офиса УНП ООН для стран Юго-Восточной Азии и Тихого океана Р. Пангса, базовый прекурсор – 2-Бром-4’-метилпропиофенон или α-бромкетон – поступает в Россию из Китая. Специалист связывает увеличение незаконного импорта реагента из КНР с тем, что «химическая промышленность переехала в Китай, чтобы понизить затраты на рабочую силу и общее содержание промышленности, а также по причине ужесточения природоохранного законодательства в Европе и США, повышающего рост издержек». Такое глобальное перераспределение наркоресурсов вполне оправдано: с 90-х годов Китай наращивает темпы производства САР, а американский экономист П. Наварро в 2007 г. дал стране очень точное определение, сравнив её с «метамфетаминовой скважиной».
Надёжность серых схем провоза прекурсора через российско-китайскую границу проверена последним десятилетием: международные поставки российские получатели предварительно оплачивают в криптовалюте, а груз под кодовым названием cargo беспрепятственно проходит таможню по поддельным документам. Чаще всего контрабанду регистрируют как удобрение или бытовую химию. Эта операция считается самой простой и почти беспроигрышной, поскольку крупные партии реактивов отправляют на дополнительную экспертизу крайне редко – для этого необходима наводка спецслужб, а в противном случае от бесконечных проверок пропускная способность таможни уменьшалась бы в разы. Таможенный союз ЕАЭС связывает российскую и китайскую наркомафию через Казахстан: при перевозе товара из Китая в Россию через казахстанскую границу грузовые автомобили, наполненные α-бромкетоном, проходят таможенный контроль только один раз. Транспортные агенты китайских лабораторий обеспечивают свободный пропуск машин, находящихся под их контролем, за постоянное вознаграждение таможенным чиновникам. Прибыв в Россию, реагент сбывается по 30–250 руб., тогда как розничная стоимость грамма мефедрона варьируется от 1600 до 3500 руб. Посредством несложной арифметики видно, что валовая прибыльность кустарного производства наркотика составляет 92% без учёта примесей, которые увеличивают объём вещества.
Рассмотрение каналов поставок наркотических веществ в Россию приводит к следующим выводам: – афганская наркоиндустрия не только не завершилась с приходом к власти движения «Талибан», но и взяла курс на активную диверсификацию и расширение производства метамфетамина. «Северный маршрут» с каждым годом только наращивает объёмы транзита ПАВ, всё больше вплетаясь в теневую экономику стран-реципиентов. В данном контексте нарочитая антинаркотическая политика талибов предстаёт скорее утопией, нежели реально осуществимой стратегией; – Китай, превратившийся в кузницу прекурсоров, представляет для России особую опасность, косвенно упрощая цикл внутреннего наркопроизводства.
*Террористическая организация, деятельность которой на территории Российской Федерации запрещена
Хасанова Карина Эдуардовна – ассистент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии Казанского (Приволжского) федерального университета
Источник: журнал «ОБОЗРЕВАТЕЛЬ–OBSERVER» № 2 2024
