В ХХI веке историческая политика как инструмент международных отношений приобретает особую актуальность. Это особенно заметно на примере Японии, для которой прошлое традиционно служит источником легитимации политического и социального устройства и во многом формирует внешнеполитические устои. Однако в этом прошлом имеются темные страницы, из-за которых возникают конфликтные ситуации со странами региона. Их корни уходят в прежние эпохи, когда Япония агрессивно распространяла свое влияние в Азии. Жертвами японской экспансии стали тысячи людей. Историческая проблематика прежде всего является камнем преткновения в отношениях Японии с Китаем, Республикой Корея и Россией. Спор из-за Курильских островов до сих пор мешает заключению мирного договора между Российской Федерацией и Японией. Российские доводы основаны на итогах Второй мировой войны. Япония, будучи страной-агрессором, потерпела поражение, и острова перешли под контроль и юрисдикцию СССР. Однако Токио продолжает давление, ссылаясь на различные документы и события XVIII- XX веков. На первый взгляд российская позиция напоминает цугцванг. Требуются новые подходы, в том числе в плане корректировки и отработки исторической политики. Но для начала нужно разобраться и осмыслить мотивы японской стороны. «Дипломатия - это отношения между людьми, это умение слушать друг друга, слышать друг друга и умение находить баланс интересов».
Японские исторические нарративы
После революции Мэйдзи ‒ комплекса реформ, нацеленных на модернизацию страны, преодоление технологического отставания от Запада и вступление в клуб ведущих мировых держав ‒ историческая политика Японии подчинялась задачам консолидации нации и созданию мощной империи, доминирующей в Азии. Апеллирование к исторической памяти становится ядром национальной идеологии. Ее основу составили религиозные догматы государственного синто, утверждавшие божественность императора, богоизбранность и исключительность японского народа. Пропаганда провозгласила миссию по освобождению Азии от западных колонизаторов, хотя на деле Япония взяла на вооружение все западные инструменты колониальной эксплуатации. Токио расширял свое доминирование жестко и агрессивно. Примеры ‒ Нанкинская резня в Китае, деятельность Отряда 731, «станции для утешения», где женщины из оккупированных стран подвергались сексуальной эксплуатации. После поражения Японии во Второй мировой войне в исторической политике произошли существенные перемены. Наряду с традиционным нарративом, который можно охарактеризовать как «консервативный», возник и начал набирать силу его антипод - «прогрессивный» нарратив. Этому немало способствовали меры американских оккупационных властей, одной из первых среди них стала «директива о синтоизме». Запрещалась любая государственная поддержка и пропаганда этой религиозной идеологии. Государственные органы религиозного управления были распущены, храмы стали общественными организациями. Положения об отделении религии от государства закрепила Конституция 1947 года. В основу прогрессивного нарратива легло признание вины за военные преступления и агрессивную политику в Азии. Даже ответственность за атомную бомбардировку возлагалась на официальный Токио. В данном нарративе нашел воплощение политический пацифизм, сделавшийся основой мировоззрения послевоенной Японии. В соответствии с 9-й статьей Конституции, она отказывалась от права на ведение войны как способа решения международных конфликтов. Прогрессивный нарратив был обусловлен необходимостью оправиться от ужасов войны, приложить свои силы к восстановлению государства и в целом отвечал интересам японского народа. Однако со временем произошло возрождение консервативного нарратива, который в той или иной степени снимает с Японии ответственность за агрессию во Второй мировой войне. Укреплению этого нарратива способствовала конфронтация периода холодной войны и рост влияния Японии как верного союзника США. Американцы сделали ставку на поддержку консервативных и патриотически настроенных лидеров, которые культивировали довоенные представления об историческом пути Японии. В этом русле все явственнее звучит тема «забвения», то есть вычеркивания из исторической памяти неприятных и «неудобных» эпизодов, связанных с преступлениями японской военщины. Одновременно акцентируется тема страданий и тягот, выпавших на долю японского народа. При этом объективно уходят на второй или третий план беды и страдания других народов, обрушившиеся на них по вине японских завоевателей. С момента создания Либерально-демократической партии (ЛДП) в 1955 году консервативный подход доминирует, о чем свидетельствуют, например, японские школьные учебники. На протяжении десятилетий в них все больше смягчались упоминания о жестокости агрессоров, корректировались формулировки с целью оправдания политики милитаристского правительства. Правда, в 1982-1987 годах кабинету Я.Накасонэ пришлось отказаться от внесения в учебники слишком радикальных исправлений из-за поднявшейся волны возмущения с корейской стороны. Не все консервативные постулаты сохраняют свою значимость и используются в исторической политике. Тезис о богоизбранности японцев осужден и отвергнут, даже самые консервативные политические лидеры свыклись с мыслью о его неэффективности. Но суть нарратива остается прежней. Несмотря на его господствующее положение, активность «прогрессистов» также заметна. Так, в 1990-х годах японская историческая политика претерпела корректировку в более либеральную и конструктивную сторону. Это было связано с тем, что летом 1993 года ЛДП впервые перешла в оппозицию. Пришедшая к власти партийная коалиция (в составе Социалистической партии, Новой партии, Партии обновления и др.) придерживалась критических оценок политики милитаристской Японии. Тогда начался поиск компромиссов и путей примирения с пострадавшими странами. От имени премьер-министров Х.Морихиро в 1993 году и М.Томиити в 1995-м были принесены извинения Корее за оккупацию. Была признана вина японской императорской армии в создании «станций для утешения». Но в новом столетии консерваторы вернули свои позиции, впрочем, действовать они стараются достаточно гибко и изощренно. Иллюстрацией к этому могут послужить подходы такого яркого лидера, как А.Синдзо, занимавшего должность премьер-министра в 2006-2007 и 2012-2020 годах. Его курс на развитие исторической политики Японии в националистическом ключе, отказ от покаяния за военные преступления сочетался с прагматизмом и реализмом, стремлением обеспечить международное восприятие Японии как мирной державы. На исторической политике Японии сказывается то, что «травма поражения» во Второй мировой войне сегодня находит в обществе больший отклик, чем «травма ответственности» за военную агрессию, колониальную политику и военные преступления. Дальнейшему усилению консервативного нарратива способствуют научно-технические и экономические достижения Японии, расширение ее политического влияния в регионе и мире в целом.
Историческая политика Японии в отношениях с Россией
Ключевым моментом, сформировавшим образ России в Японии и заодно укрепившим миф о японской исключительности, можно назвать Русско-японскую войну 1904-1905 годов. С точки зрения Японии победа была одержана благодаря особому японскому духу и императору, который внес решающий вклад в победу своими стратегическими решениями, хотя всю войну он просидел во дворце. При этом не принимались во внимание реальные причины поражения России и колоссальные потери японской армии. Только при осаде Порт-Артура погибло до 110 тыс. японских солдат, почти в три раза больше, чем численность всего русского флота и гарнизона. Японское правительство называет четыре Курильских острова - Хабомаи, Шикотан, Итуруп и Кунашир - Северными территориями и не признает российского суверенитета над ними, считая их незаконно оккупированными. В общественном мнении территориальный спор подтверждает «чуждость» России Стране восходящего солнца, является важным элементом представлений о России в Японии и используется для сплочения нации и ее укрепления в русле консервативного нарратива. Несмотря на то что СССР выступал на стороне союзников и вместе с Соединенными Штатами внес вклад в победу над милитаристским режимом Токио, в Японии война с СССР оценивается по-другому, нежели война с США. Считается, что американцы победили Японию для того, чтобы освободить ее от «кровавых и агрессивных» приверженцев милитаризма, спасти от сталинской оккупации и направить страну на путь пацифизма и демократии. А в войне с Советским Союзом Япония воспринимается исключительно как «жертва», лишившаяся своих «исконных» территорий. Также делается акцент на том, что СССР вступил в войну, нарушив подписанный четырьмя годами ранее советско-японский пакт о нейтралитете. При этом умалчивается, что СССР следовал не только своим обязательствам перед союзниками, но и Уставу ООН (согласно первой статье Устава, члены ООН должны предпринимать эффективные коллективные меры для прекращения актов агрессии, а следуя 53-й статье, Япония определяется как «вражеское государство»), который имеет приоритет над любыми двусторонними договоренностями. Представление о Японии как «жертве советского нападения» позволяет подвергать забвению такие неприглядные страницы японского прошлого, как агрессия против России в 1904-1905 годах и интервенция на русском Дальнем Востоке и в Сибири в период Гражданской войны, которая сопровождалась карательными акциями против мирного населения.
Токио во многом на руку пробелы в послевоенном урегулировании отношений между Японией и СССР, отсутствие мирного договора. В 1956 году была заключена советско-японская декларация, формально прекратившая состояние войны между странами. Были нормализованы советско-японские дипломатические отношения, СССР отказался от репараций и каких-либо претензий к Японии за ее агрессию 1930-1940-х годов. Для японцев эта декларация стала «пактом забвения» в отношении не только агрессии Японии против СССР, но и интервенции времен Гражданской войны в России. Один из пунктов декларации предусматривал передачу двух Курильских островов - Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора. Поэтому японская сторона до сих пор увязывает подписание мирного договора с передачей Курильских островов, тем самым усиливая свою позицию. Главной целью декларации было сближение Японии и СССР, но в полной мере оно так и не произошло. Япония к тому времени уже утвердилась в качестве союзника США и в 1960 году подписала Договор безопасности с Вашингтоном, который, кстати, допускал возможность размещения американских военных баз на Курильских островах в случае их перехода под японскую юрисдикцию. Понятно, что в таком виде японо-американский альянс ставил «крест» на варианте с двумя островами, который предусматривался декларацией 1956 года. Позитивные сдвиги в советско-японских отношениях наметились в начале 1970-х годов. Они были вызваны изменениями внешней среды (сближение США и Китая) и последовавшим за этим кризисом в правящей Либерально-демократической партии. Однако переговоры премьер-министра Танаки Какуэя и Леонида Брежнева в 1973 году в Москве не принесли ощутимых успехов. Либерализация исторической политики Японии в 1990-х годах никак не сказалась на «российском треке». И консерваторы, и «прогрессисты» солидарны в необходимости возвращения Курил и восстановления, по их мнению, «исторической справедливости». Соответствующие заявления официального Токио в первую очередь направлены на консолидацию общества и всех политических сил. Отказ любого из государственных и политических деятелей от постоянного апеллирования к этой тематике может привести к ослаблению его позиций и утрате влияния. С этим столкнулся, например, премьер-министр А.Синдзо, который выдвинул план расширения экономического сотрудничества с Россией и предложил решить вопрос Курильских островов в соответствии с декларацией 1956 года. Подобные «новшества» вызвали волну критики и осуждения в общественно-политических кругах. Оппоненты настаивали на передаче всех четырех островов, а не только Хабомаи и Шикотана. В рамках российско-японского территориального спора можно проследить всю специфику исторической политики Японии. Она выставляет страну «жертвой» и исходит из того, что Россия обязана принести извинения за начало военных действий в 1945 году в нарушение Пакта о нейтралитете и за «оккупацию» Курильских островов. Для доказательства японского суверенитета над островами указывается на их принадлежность Японии во времена сёгуната Токугава (начало XVII в.) и на положения Симодского трактата 1855 года, который оставлял Курильские острова за Японией.
Историческая политика России и отношения с Японией
Итоги Второй мировой войны обусловили триумфализм советской и российской политики, который выстраивал общенациональную идентичность на основе Победы. Логика триумфализма имела и другую сторону, обозначив определенную снисходительность советской исторической политики. Считалось, что Япония сполна заплатила свою цену и отношения с ней можно выстраивать с чистого листа. Декларацией 1956 года СССР фактически «прощал» исторические обиды за поражение в Русско-японской войне и интервенцию японцев на Дальнем Востоке и в Сибири. Однако предложение передать два Курильских острова одновременно с подписанием мирного договора не привело к сближению с Японией в ожидаемых масштабах. В 1960-1980-х годах Советский Союз занимал жесткую позицию, не признавая наличие территориального спора. При этом отношение к исторической политике Японии, а именно к ее консервативному курсу, полностью сформировано не было. Посещения официальными лицами и политиками храма Ясукуни (в котором наряду с погибшими солдатами и офицерами чествовались военные преступники, осужденные Токийским трибуналом), скандалы, связанные с учебниками, учреждение в 1981 году Дня Северных территорий не вызывали в СССР такого резонанса, как в азиатских странах. При М.С.Горбачёве произошло дальнейшее размывание советской позиции. Во время визита в Токио в апреле 1991 года он подписал заявление о признании спора по Курильским островам. Затем, уже после развала Союза, правительство Российской Федерации допускало возможность пойти на значительные уступки Японии. На переговорах Президента Б.Н.Ельцина с премьер-министром Х.Рютаро в 1997 году была достигнута договоренность об окончательном решении курильского вопроса к 2000 году. Фактически Россия на том этапе приняла логику японских консерваторов, согласно которой Япония стала «жертвой» Советского Союза. В этом контексте прозвучали и официальные извинения Президента Б.Н.Ельцина за негуманное отношение к 600 тыс. японских военнопленных. То есть к комбатантам, непосредственно осуществлявшим японскую агрессию во время войны. По сути, Российская Федерация нарушила преемственность своей исторической политики и повела себя в отношениях с Японией как новообразованное государство, для которого историческое прошлое является скорее «обременительным грузом», от которого лучше избавиться. Возникла парадоксальная ситуация, когда официальная извинительная риторика была адресована стране-агрессору. Однако с начала «нулевых» стержнем исторической политики вновь становится утверждение статуса России как державы-победительницы. Территориальная проблема отрицается, российский суверенитет над Курильскими островами объявляется незыблемым. На официальном уровне он подтверждается решениями Ялтинской конференции 1945 года, Сан-Францисским мирным договором и целым рядом иных аргументов.
Сегодня очевидно, что российско-японские отношения находятся в тупике и во многом это связано с «нестыковкой» исторической политики двух стран. Но именно в этой области можно и нужно находить точки соприкосновения, возможности для формирования более благоприятной атмосферы сотрудничества. В этой связи представляется важным вносить определенные коррективы в российские подходы. Нацеливать партнеров на отказ от политизации истории, конфронтационной полемики в пользу сбалансированных, взвешенных академических дискуссий и оценок. Акцентировать примеры взаимовыгодного взаимодействия двух стран в прошлом, общности их интересов (например, установка России на развитие равноправных отношений в начале и середине XIX в., в отличие от колониального курса США, сближение Петербурга и Токио в период после Русско-японской войны). Что касается вопроса о принадлежности островов, то крайне важно использовать нарративы и документы, подтверждающие, что они уже с начала XVIII века осваивались русскими. В целом давно назрела необходимость разработки комплексной стратегии российской исторической политики, ориентированной в том числе на установление более тесных и системных контактов с японским научно-историческим сообществом. Было бы, в частности, целесообразно поднять вопрос о создании российско-японской комиссии историков, которая разработала бы «Дорожную карту» двустороннего научного сотрудничества. Усилия на этом треке могли бы стать реальным подспорьем для российской дипломатии, для придания импульса двусторонним отношениям.
Никита Бондаренко - аспирант школы по международным отношениям и зарубежным региональным исследованиям НИУ ВШЭ
Источник: журнал «Международная жизнь» № 11 2021
