Российское присутствие в энергетической сфере Грузии является не только экономической проблемой. К настоящему времени между Россией и Грузией отсутствуют дипломатические отношения и существует неурегулированный политический конфликт. Грузинская политическая элита, за редким исключением, едина в своём евроатлантическом выборе. Однако в отношениях Москвы и Тбилиси существует огромная экономическая прагматика (зависимость от экспорта продукции в Россию и денежных переводов диаспоры, роль Грузии как транзитного коридора между Россией и Арменией, присутствие российского капитала. Таким образом, евроатлантический внешнеполитический выбор парадоксальным образом сочетается с прагматической позицией грузинского руководства во внешнеэкономической сфере.
«Газпром» и грузинская энергетика: проблемы и перспективы
В настоящее время интерес «Газпрома» в Грузии –транзит газа в Армению, который идёт через газопровод «Владикавказ – Тбилиси – Ереван». Его грузинский участок именуется газопроводом «Север – Юг», который находится в собственности «Грузинской корпорации нефти и газа». Протяжённость трубы «Север – Юг» – 33,5 км (соединяет города Гардабани и Нафтлуги), а пропускная мощность –10 млрд куб. м в год (реально –около 2 млрд куб. м в год). Условия транзита российского газа в Армению менялись на протяжении последних 15 лет. В 2007–2016 гг. существовала система передачи 10 % транспортируемого газа для отбора грузинской стороне (в основном в зимний период). Такая ситуация была признана невыгодной для Москвы. И в 2017 г. было принято решение о смене системы оплаты: в 2017 г. сырьём и деньгами, а с 2018 г. – исключительно деньгами. Но для Грузии была предоставлена возможность дополнительных закупок у «Газпрома», по некоторым данным, по цене 185 долл. за тысячу куб. м. Но в Тбилиси предпочли также обсуждать дополнительные поставки с Азербайджаном и Ираном. Главным конкурентом «Газпрома» на грузинском рынке является госкорпорация Азербайджана – SOCAR. Эта конкуренция имеет два измерения. Первое измерение – экономическое. Можно говорить о том, что SOCAR стремится к монополизации внутреннего рынка газа в Грузии. В 2008 г. правительство Грузии и SOCAR подписали соглашение, по которому в управление азербайджанской госкомпании передавалось 30 газораспределительных систем и хозяйств. Дочерняя компания SOCAR –SOCAR Energy Georgia взяла на себя обязательство реализовать программу газификации Грузии (82 % к 2017 г.) [Матвеев, 2017]. Однако данные на март 2020 г. свидетельствуют о том, что при всех успехах темпы выполнения плана газификации не выдерживают первоначальных планов. По словам гендиректора SOCAR Energy Georgia М. Мамедова, Грузия газифицирована на 78 % (в 2008 г. – на 46 %). Что касается поставок газа в Грузию, то с 2007 г. закупки газа у России были прекращены, а SOCAR стал фактически его основным поставщиком. Но в 2019 г. правительство Грузии приняло решение возобновить закупки российского газа. В результате 95 % закупаемого газа пришлось на Азербайджан, 5 % –на Россию. Глава Минэкономики Грузии Н. Турнава заявила, что это делается в рамках диверсификации поставок. Газ закупает у России государственная «Корпорация нефти и газа Грузии», которая реализует его затем на аукционе. В том числе – «дочке» SOCAR –SOCAR Energy Georgia. Второе измерение –политическое. Появление SOCAR на грузинском рынке не было вопросом чисто экономическим. Это был вопрос уменьшения зависимости Грузии от поставок российского газа. В январе 2006 г. президент М. Саакашвили заявил, что 25 % потребностей в газе можно обеспечить за счёт собственных месторождений. Остальное – получить из Азербайджана и Центральной Азии. В итоге закупки российского газа закончились в 2007 г .
Изначально грузинская сторона не планировала отдавать практически весь свой газовый рынок SOCAR, а пыталась наладить долговременные поставки иранского газа через Азербайджан. Однако Тбилиси столкнулся с давлением Вашингтона. В ноябре 2006 г. посол США в Грузии Дж. Теффт в интервью тбилисскому еженедельнику «Квирис палитра» заявил, что США «с пониманием» отнеслись к вынужденным закупкам Грузией газа в Иране в январе- феврале 2020 года при форсмажорных обстоятельствах (взрыв газопровода). Тогда, по словам дипломата, «население оказалось перед угрозой замерзания». В те дни Грузия закупала иранский газ по цене 230 долл. за тысячу куб. м (эту же стоимость предложил «Газпром» на 2007 г. вместо 110 долл.). Однако теперь, сказал Теффт, «долгосрочное, стратегическое сотрудничество» между Грузией и Ираном в газовой сфере для США «неприемлемо», он предложил рассчитывать на азербайджанское месторождение ШахДениз и собственные гидроэнергоресурсы. Таким образом, вхождение SOCAR на грузинский рынок и получение ей почти монопольных позиций было связано в первую очередь с ухудшением российско- грузинских отношений в период правления Михаила Саакашвили и давлением Вашингтона, выступившего резко против взаимодействия Грузии с Ираном. Но «Газпром» продолжил использовать грузинскую территорию как транзитную для своих поставок в Армению. Этот факт не может не вызывать реакции Азербайджана. Совершенно очевидно, что вошедший на грузинский рынок SOCAR как инструмент азербайджанского государства хотел бы иметь влияние и на отношения в треугольнике Армения – Грузия – Россия. В 2015 г. «Газпром» и грузинское правительство в лице министра энергетики К. Каладзе вступили в переговоры, цель которых Каладзе объяснил как стремление диверсифицировать поставки. В октябре 2015 г. Каладзе и глава «Газпрома» А. Миллер на встрече в Брюсселе обсуждали вопрос увеличения поставок газа в Армению для максимальной загрузки газопровода «Север –Юг». Более того, как говорил Каладзе, «если у коммерческих компаний будет желание, они смогут получать российский газ». Эти переговоры привели к внутри- и внешнеполитическим последствиям.
Если рассматривать внутриполитические последствия, то в адрес грузинской правящей партии «Грузинская мечта» последовал шквал критики со стороны оппозиции. Один из основных аргументов состоял в том, что предлагаемые «Газпромом» объёмы газа для Грузии обусловлены не экономическими, а политическими причинами. Что касается внешнеполитических последствий, то переговоры с «Газпромом» вызвали слухи о противоречиях между Тбилиси и Баку, которые были подогреты визитом в Азербайджан грузинского премьера И. Гарибашвили. Он сам вынужден был заявить, что ни о каком отказе от азербайджанского газа речи быть не может. В ходе переговоров заинтересованность в увеличении поставок российского газа проявили обе стороны –и официальный Тбилиси, и «Газпром». У каждой стороны была своя мотивация. Грузия нуждалась в дополнительных объёмах газа по причине холодной зимы, а «Газпром» был заинтересован в увеличении поставок, так как в 2016 г. планировалось увеличить мощность Разданской ТЭС в Армении, что невозможно без увеличения поставок газа. Для увеличения газпромовских поставок есть не только политические, но и технические причины. Газопровод состоит из двух труб проектной мощности 18 млрд куб. м в год при реальной мощности в 2 млрд куб. м. Такой дисбаланс мог привести к необходимости ликвидировать вторую трубу. Однако, совершенно очевидно, что речь шла не только о экономических и грузинских внутриполитических вопросах, но и о российско- армянских и грузино- армянских отношениях и что SOCAR хотел бы влиять в своих интересах на них. В декабре 2016 г. интересы «Газпрома» и SOCAR вновь пересеклись, и это пересечение вновь имело отношение к российско- армянским и армяногрузинским отношениям. Тогда и. о. премьер- министра Грузии Г. Квирикашвили заявил о возможности размещения в открытой продаже 25 % акций «Корпорации нефти и газа Грузии», управляющей газопроводом «Север –Юг». В качестве потенциальных покупателей назывались российский «Газпром», азербайджанская SOCAR и некие инвесторы из Ирана. Разговоры о возможной покупке акций грузинской госкорпорации SOCAR вызвали опасения в Ереване, что Баку приобретёт рычаг давления на Армению, а в случае возобновления боевых действий она может столкнуться с тотальной энергетической блокадой. Азербайджанские СМИ сразу же заявили, что SOCAR и «Газпром» являются главными конкурентами за покупку акций грузинской госкомпании. Грузинские армянские эксперты активно пытались успокоить армянскую общественность. Важно отметить, что нынешняя грузинская власть, судя по всему, считает выгодной для себя конкуренцию «Газпрома» и SOCAR на своей территории. Используя противоречия между ними, Тбилиси добивается политических и экономических выгод. Так, в частности, в марте 2016 г. SOCAR сумела убедить руководство консорциума «Шах- Дениз» увеличить поставки газа в Грузию на 0,5 млрд куб. м в год. По словам К. Каладзе, это позволило грузинской стороне усилить свои позиции в переговорах с «Газпромом», желавшим монетизировать плату за армянский транзит. Грузия путём шантажа преследовала две цели: максимум –не увеличивать свою зависимость дополнительно от SOCAR, и минимум –добиться (благодаря созданию видимости конкуренции) увеличения объёмов поставок газа. В ближайшее время, если судить по открытым источникам, грузинская власть продолжит маневрирование между «Газпромом» и SOCAR, а складывающаяся в результате пандемии коронавируса ценовая конъюнктура позволит добиваться выгод и в этом вопросе. Так, 26 мая 2020 г. министр экономики Грузии Н. Турнава заявила, что в результате пересмотра соглашения о транзите цена на газ для её страны снизится на 15 %. Она также выразила уверенность, что снижению цен будут следовать как «Газпром», так и SOCAR. И не исключено, что грузинская сторона будет использовать это обстоятельство для снижения цены у SOCAR.
«Роснефть»: грузинское окно в регионе
Ещё одной российской госкорпорацией, присутствующей в Грузии, является «Роснефть». Важно отметить, что она имеет бизнес в Абхазии (владеет там сетью АЗС и имеет контракты на геологоразведку). Кроме того, в июне 2017 г. глава «Роснефти» И. Сечин и президент Южной Осетии А. Бибилов договорились об открытии сети заправок компании в республике. Бибилов выражал надежду, что приход «Роснефти» приведёт к решению проблем с качеством и сроками поставок нефтепродуктов в страну. По мнению научного сотрудника Института экономики РАН А. Караваева, вхождение «Роснефти» в Южную Осетию также может стать дополнительным каналом финансирования республики, создаст инфраструктуру и рабочие места, а также может быть подготовкой к открытию транзита через РЮО и Грузию. В грузинском законодательстве это называется «бизнесом на оккупированных территориях» и предполагает запрет на бизнес в Грузии. Но «Роснефть» –исключение из правил.
Вхождение «Роснефти» на грузинский рынок произошло в декабре 2014 г. через приобретение 49 % грузинской компании Petrocas Energy Group (владеет портом Поти, сетью АЗС в Грузии, Армении, Азербайджане и Казахстане, занимается перевалкой, транспортировкой и торговлей нефтепродуктами в Каспийском регионе). Для «Роснефти» эта сделка важна, так как порт Поти является перевалочным пунктом для поставки топлива в Армению. «Роснефть» приобрела долю в Petrocas у структур известного российско-грузинского бизнесмена Давида Якобашвили (в его совместном с В. Накаидзе и А. Джапаридзе владении остался 51 %). Якобы в начале речь шла о покупке 25 % акций, и в ходе переговоров доля увеличилась до 49 %. По словам Якобашвили, «Роснефть» намерена присутствовать в черноморском регионе в связи с Туапсинским НПЗ, Азербайджаном, Арменией, турецким и болгарским рынками. В связи с этим, укажем на два обстоятельства. Первое –сам Якобашвили выкупил полностью Petrocas в 2013 г. у министра обороны Грузии в 2006– 2008 гг. Д. Кезерешавили, с именем которого его продолжают связывать до сих пор . Второе, сделка по Petrocas – не первый пример партнёрства Якобашвили с «Роснефтью» (в 2004 г. он продал «Роснефти» свои 45 % акций «Краснодарнефтегаза»). Анализируя сделку конца 2014 г., можно сделать вывод, что она была направлена на достижение не только экономических, но и политических целей. В пользу этого говорят следующие факты. Во-первых, Якобашвили всегда позиционировал себя как сторонник «потепления» российско- грузинских отношений. Во-вторых, в одном из интервью Якобашвили говорил, что в его планы входит расширение активности на Ближнем Востоке. В-третьих, вхождение «Роснефти» на грузинский рынок также сопровождалось её конкуренцией с SOCAR. В мае 2019 г. стало известно о планах «Роснефти» по расширению своего присутствия в Грузии. Как сообщали СМИ, компания Petrocas была намерена приобрести основанную в 2000 г. компанию Wissol, владеющую 180 автозаправками в Грузии. Если говорить об экономическом эквиваленте этой сделки, то эксперты говорят, что покупка Wissol приведёт к контролю со стороны Petrocas (а через неё –и «Роснефти») до 40 % грузинской топливного рынка. Сообщения о возможности продажи Wissol вызвали шквал критики грузинских властей со стороны оппозиции. Так, один из лидеров «Единого национального движения» Г. Барамидзе заявил, что «Роснефть» уже не раз нарушала грузинское законодательство, работая в Абхазии и Южной Осетии. Информация о возможной продаже Wissol «Роснефти» была опровергнута её президентом С. Пхакадзе. Однако он заявил, что в среднесрочной перспективе его компания рассматривает возможность объединения с малыми или крупными предприятиями в Грузии для охвата рынка в сегменте розничной торговли. По сути, Пхакадзе ничего не подтвердил, но и не опроверг. Он заявил, что его компания не продаётся «Роснефти», но не опроверг возможности аффилированности с российской госкомпанией, например, через сделку с её грузинскими «дочерними» структурами. Но даже если такие планы были, то после резкого российско- грузинского «похолодания» лета 2019 г. («ночь Гаврилова» и т. д.) они вряд ли актуальны в краткосрочной перспективе. Если суммировать всё вышесказанное, то можно сделать вывод, что для «Роснефти» Грузия –это своего рода плацдарм для работы со странами региона (Арменией и Ближним Востоком). Хотя не исключено, что приход «Роснефти» в Грузию, Абхазию и Южную Осетию связан с планами открытия сквозного транзита через эти государства. Однако здесь следует оговориться, что оно очень проблематично по политическим причинам.
Российские госкорпорации и грузинские элиты: диалектика отношений
Поверхностный взгляд на нынешнюю ситуацию показывает, что при всех «красных линиях» в российско- грузинских отношениях (отсутствие дипотношений и т. д.) российский бизнес активно оперирует в Грузии. Причём речь идёт не только об энергетической сфере. Периодически присутствие российского капитала в Грузии вызывает крупные дебаты (даже скандалы) в политических кругах страны. При этом сторонники власти – «Грузинская мечта» –выступают за присутствие российского капитала, а их оппоненты из «Единого национального движения» и «Европейской Грузии» неизменно – против. На основании этого можно сделать вывод о том, что политическая элита Грузии разделилась на сторонников жёсткой антироссийской идеологически обусловленной политики и прагматиков, которые несмотря на «красные линии» готовы к экономической прагматике с Россией. И заодно маркировать этот раскол по линии власть –оппозиция. Однако такой взгляд как минимум представляется достаточно упрощённым. Ведь российский капитал активно присутствовал в стране и в период правления Михаила Саакашвили. Так, вопрос о продаже России газопровода, связывающего Грузию и Армению, был поставлен в 2005 г. грузинским руководством. Сделка сорвалась, так как американцы профинансировали ремонт газопровода в обмен на отказ от продажи. Именно этот эпизод представители «Грузинской мечты» ставили в вину Саакашвили в 2015 г. Грузия находится на пересечении двух типов транзитных энерго-транспортных коридоров: «Север –Юг» (Россия –Армения –Иран) и «Восток – Запад» (Турция – Азербайджан – Европа). В 1990х гг. Грузия попыталась сделать ставку на развитие путей транзитного коридора «Восток – Запад» (трубопровод «Баку – Джейхан» и т. д.) в определённый ущерб коммуникациям «Север –Юг», так как считала, что это будет способствовать евроатлантической интеграции, решению внутренних проблем и экономическому росту. Однако, эти надежды не оправдались, а руководители Грузии начали проявлять «евроскепсис». Так, в мае 2020 г. президент С. Зурабишвили заявила, что вопрос о грузинском членстве в ЕС в ближайшее время решён не будет. Более того, попытка выстроить альтернативу сотрудничеству с российскими энергетическими компаниями в виде захода на грузинский рынок той же SOCAR привёл к тому, что азербайджанская госкомпания, в силу своей монополии, начала диктовать повестки –от ценовой до политической (попытки влиять на грузино- армянские отношения). В этой ситуации для грузинских элит российские энергетические госкомпании «Газпром» и «Роснефть» стали удобными партнёрами, с помощью которых можно было уменьшить зависимость от SOCAR, диверсифицировать поставки энергоносителей и, играя на противоречиях между российскими и азербайджанскими компаниями, получать выгодные приобретения (в том числе –в вопросах ценовой политики). Для российских госкомпаний Грузия является безальтернативным партнёром, территория которого соединяет Российскую Федерацию с территорией Республики Армения –стратегического партнёра Москвы. Можно предположить, что внутри грузинских элит существует своего рода консенсус, который заключается в том, что при всех российско- грузинских противоречиях Тбилиси хочет снизить свою зависимость от Азербайджана и стимулировать конкуренцию российских «Газпрома» и «Роснефти» с SOCAR на своём внутреннем рынке.
Новиков Владимир Владимирович, кандидат исторических наук, заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ.
Источник: журнал "Геоэкономика энергетики" №2 2020
