Начиная с 1979 г. США воспринимали регион Персидского залива как сферу своих «жизненно важных интересов», сохраняя заинтересованность в поддержании здесь выгодного им статус-кво с помощью Саудовской Аравии. До того момента Ирак, в отличие от Ирана, не занимал значимого места во внешнеполитическом курсе Вашингтона по причине отсутствия острой необходимости в нём как в партнёре и союзнике. Аргументируется тезис о том, что Ирано-иракская война негативно отразилась на позициях СССР в Западной Азии и мире в целом, «сыграв на руку» США, руководство которых смогло использовать существовавшие между сторонами противоречия. Иран активно реализовывал политику «экспорта исламской революции», закрыв своё общество как от США, так и от СССР; Ирак же, наоборот, проводил курс на сближение с обеими сторонами. В условиях продолжения «холодной войны» СССР был поставлен перед необходимостью маневрировать на международной арене. Мирные инициативы советской стороны по урегулированию конфликта политическим путём были отвергнуты, тем не менее именно благодаря позиции Москвы страны согласились с подписанием резолюции СБ ООН о прекращении огня.
Сферой интересов любой великой державы является весь мир, однако регион Персидского залива, к которому ныне приковано внимание всего мира, «зоной жизненных интересов» США был провозглашён лишь в доктрине Картера, выступив реакцией на установление советского военного присутствия в Афганистане и Исламскую революцию в Иране 1979 г. 23 января 1980 г. президент Дж. Картер заявил, что не остановится перед использованием военной силы в регионе Персидского залива для защиты американских интересов. Доктрина была изображена как ответ на советские действия, что не соответствовало действительности: между Ираком и Ираном росло напряжение, и американский президент ясно дал понять, что Советский Союз не должен в него вмешиваться. Кроме того, действия Москвы были скованы афганскими событиями, развязавшими Соединённым Штатам, таким образом, руки в отношении Персидского залива. Збигнев Бжезинский по этому поводу заявил о том, что в дела Афганистана Советский Союз был втянут целенаправленными усилиями ЦРУ и администрации Картера. Итак, после того как провал попыток манипулировать революционными событиями в Иране стал очевидным, высокопоставленные должностные лица из круга администрации Картера приступили к подогреву его многовекового конфликта с соседним арабским регионом (представленным в данном случае Ираком); при этом вовлечённость Москвы в афганские события должна была препятствовать её участию в делах Исламской Республики Иран. До тех пор пока СССР был занят в Афганистане, администрация США оставалась свободной для стравливания между собой Ирака и Ирана – основных военных сил Ближнего Востока.
Следует кратко охарактеризовать геополитическое значение данного региона. Турция, Ирак, Иран и Афганистан располагаются в области, называемой американскими стратегами восточным «Northern Tier» (по аналогии с самым северным районом США, расположенным на границе с Канадой). Эта азиатская область рассматривалась ими как «санитарный кордон», отделявший Советский Союз от прорыва к Персидскому заливу и граничивший с наиболее чувствительной его областью – исламским «южным подбрюшьем». Естественным образом, данная область превратилась в поле дипломатической игры, элементами которой была экспансия, сдерживание и проникновение. Баланс сил в этом отношении имел весьма важное значение.
Одна страна данного региона имела по сравнению с другими наибольшее для такого баланса значение – Иран. Советский контроль над ним автоматически означал бы прямой доступ к Персидскому заливу, в такой же мере, как и американо-британский контроль над иранской территорией означал возможность давления на чувствительные южные границы Советского Союза. Со времён так называемой «Большой игры» между Великобританией и царской Россией здесь сохранялся статус-кво, и Иран оставался зоной военного буфера. При этом союзничество Тегерана и Вашингтона, длившееся до 1979 г., одновременно предполагало для первого ограничения на развитие двусторонних отношений с Москвой. Одним из следствий Исламской революции был односторонний разрыв Ираном своего военного союза с Соединёнными Штатами, что последними было расценено как геостратегическая победа Советского Союза. Хотя Кремль и был обеспокоен радикальной идеологией нового Тегерана, он всё же испытал облегчение от прекращения американо-иранского партнёрства. Тем не менее состояние недоверия между Москвой и Тегераном по-прежнему сохранялось. Американцы не могли организовать военное вмешательство в дела Исламской Республики с целью получения контроля над её нефтяными месторождениями, потому подписание двустороннего договора между Ираном и СССР позволило бы последнему вмешиваться в дела южного соседа в том случае, если вторгнувшиеся в него силы третьей стороны были бы восприняты как угроза советской безопасности. Соответственно, любое американское вторжение в Иран, вблизи собственных границ, могло быть расценено как прямой вызов.
Подобная логика сделала Ирак (ещё одного союзника СССР) естественным союзником США против Ирана. Накануне Ирано-иракской войны между иракским и американским правительствами не существовало дипломатических отношений. Со времени антимонархической революции 1958 г., свергнувшей династию Хашимитов, Ирак оставался вне пределов англо-американской орбиты, а в 1967 г. прервал свои связи с Америкой окончательно. Более того, в 1972 г. СССР и Ирак подписали Договор о дружбе, который предусматривал крупные поставки советского оружия в эту наиболее независимо мыслящую страну арабского мира, ставшую реальной угрозой для США и союзного им Израиля. С учётом этого была разыграна очередная партия «геостратегических шахмат». По мнению Генри Киссинджера, Ирак был наиболее радикальной арабской страной, представлявшей в эпоху Никсона для американских интересов ощутимую опасность. Кроме того, США боялись, что, в том случае если Ирак не будет нейтрализован, Москва могла ускорить геостратегическое проникновение на Ближний Восток, одновременно укрепив своё влияние в Иране. Ситуация для США усложнялась и тем, что у власти в Кабуле также пребывало просоветское правительство, с которым в 1978 г. был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и добрососедстве. Подобная тактика могла быть одновременно целью и средством кремлёвской политики, направленной на сохранение стабильности в советской Средней Азии. По словам Киссинджера, «Советский Союз… давил на Иран с помощью Афганистана и своего иракского клиента». Характеризуя опасность, исходящую от Ирака, Киссинджер написал, что он «хотя строго говоря, и не советский саттелит, но в советском всеоружии Ирак будет служить целям Москвы, угрожая прозападным правительствам, прежде всего, Саудовской Аравии, оказывая, попутно, давление на Иорданию и даже Сирию, которая при своей радикальной идеологии совсем не является советской марионеткой». Учитывая это, американцы и их британские союзники были намерены нейтрализовать независимый Ирак и исполненный революционного пыла Иран. Другой задачей США и Великобритании был возврат потерянных нефтяных месторождений обеих ближневосточных стран.
Вскоре после начала Ирано-иракской войны представители советского правительства провели с революционным правительством серию переговоров, в ходе которых были уведомлены, что Иран прекращает действие права Москвы на военное вмешательство во внутренние дела Республики, и, соответственно, региона Персидского залива, действовавшее в соответствии с Договором о дружбе, подписанном между РСФСР и Персией в 1921 году. В качестве причины была указана смена политического режима в Иране. Данный договор был реализован во время Второй мировой войны, когда Кремль испытывал необходимость узаконить англо-советское вторжение в Иран. В соответствии с его 5 и 6 статьями, советским военным было юридически разрешено вмешиваться в иранские дела в том случае, если бы были обнаружены попытки приготовления к вооружённому нападению на СССР со стороны иностранной державы. Поэтому, в данном случае, Москва возражала против решения Тегерана, но предпринять решительных шагов не могла, поскольку увязла в Афганистане. В конце концов, Кремль молчаливо принял иранское решение. Именно это соглашение удерживало США от вторжения в Иран; удерживал от вторжения данный договор также и англичан, которые ограничились международной блокадой, мешавшей Ирану торговать, в период, когда в 1951 г. правительством М. Моссадыка была национализирована иранская нефть. Впрочем, данный договор послужил также и одним из обоснований для создания Соединёнными Штатами сил быстрого развёртывания и получения для этого специального мандата в отношении Персидского залива. Вашингтон опасался, что Москва могла использовать американо-иранские военные связи в качестве предлога для вторжения в Иран и установления контроля над Персидским заливом. По существу, сразу после Исламской революции 1979 г. СССР отказался от этого договора, аннулированного к тому же в одностороннем порядке Тегераном. При этом последнее произошло не только потому, что Иран перестал быть союзником Америки.
Подстрекательство войны между союзным Москве Ираком и Ираном имело для США цель эффективного препятствования любому потеплению советско-иранских отношений, поставившему бы англо-американские интересы на Ближнем Востоке под серьёзную угрозу и вызвавшему бы в Белом доме «геостратегический шок». «Южный край Азии – Иран, Пакистан, Афганистан – это регион мира, кажущийся американцам далёким и непонятным, но являющийся всё же стержнем безопасности в мире. В течение нескольких лет после моей поездки 1973 года, он стал ареной потрясений. События Иранской революции, советское вторжение в Афганистан и Ирано-иракская война усилили уязвимость Персидского залива – спасательного круга для поставок нефти Западу. Жизненно важное значение этого региона было одной из тем, которые я должен был обсудить с проницательными стратегическими аналитиками, которых я должен был посетить в скором времени – Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем», – именно так охарактеризовал ситуацию Киссинджер. Советский Союз, Ирак, Афганистан и, c 1979 г., Иран были полностью независимыми, в отношении Америки, государствами. По этой причине с 1980 г. американцы систематически создавали у границ советской Центральной Азии и Афганистана дугу нестабильности, проходящую через Иран и Ирак к Персидскому заливу, осложняя, таким образом, позиции указанных сторон для проникновения в Евразию. Частью американской «Большой игры» на Ближнем и Среднем Востоке было также использование всех четырёх стран для дестабилизации друг друга. В ретроспективе можно утверждать, что был подготовлен прочный грунт для будущих операций в этих регионах. Оба участника кровопролитной Ирано-иракской войны были использованы в качестве «пешек»: курс американцев в отношении этих республик был, цитируя Киссинджера, нацелен на то, чтобы «позволить им убивать друг друга». При этом США пытались отдалить от победы обе стороны, оставляя их в военном тупике: у американского командования имелся план участия собственных ВВС в войне на стороне Ирака против Ирана, в случае если чаша весов склонилась бы в сторону последнего.
С момента нефтяного эмбарго представители американского политического и бизнес-истеблишмента осознавали, что в руках арабских руководителей находится мощное экономическое оружие. Впрочем, даже во время нефтяного кризиса правительство Саудовской Аравии оказывало Соединённым Штатам поддержку за счёт реинвестирования в американскую экономику больших объёмов капитала. Киссинджер в своих мемуарах также подтвердил, что в 1982 г. Вашингтону удалось укрепить своё влияние на европейские и японскую экономики путём повышения цен на нефтяном рынке, тесно связанном с долларом США. При этом необходимо было учитывать и то, что рост цен на нефть мог быть использован в своих интересах и Советским Союзом – для интеграции хозяйств Восточного блока. Но Ирано-иракская война всё же сместила этот баланс в сторону США, которые ужесточили свой контроль над мировой экономикой
В этой связи целесообразно вспомнить американского социолога Иммануила Валлерстайна, который отстаивает идею единой, но фрагментированной «мир-системы», элементы которой – страны мира – связаны сетью экономических отношений. Полезен этот тезис и для объяснения краха Советского Союза и Восточного блока. Можно утверждать, что Ирано-иракская война была одной из внешних причин распада СССР в силу его интегрированности в «мир-систему»: Советский Союз являл собой «энергетическую сверхдержаву», и с началом новой ближневосточной войны цена советской нефти выросла, не принеся, впрочем, Москве реальной пользы. В итоге, от роста цен на нефть пострадали её европейские союзники, в которых усиливались центростремительные тенденции, как следствие – католическая часть Восточного блока начала сотрудничество с западными банками по получению финансовой помощи для выхода из экономического шока, связанного с ростом цен на нефтепродукты. Кроме того, англо-американский альянс смог замедлить экономическое сближение Москвы с Парижем и Бонном.
Примечательно, что в том же году, когда Советский Союз отстранился от событий в Афганистане – в 1988 г., закончилась и Ирано-иракская война. Со второй половины 1980-х гг. СССР предпринимал усилия по стабилизации собственной экономики. При этом, несмотря на миролюбивую риторику и череду встреч президента Р. Рейгана с М. Горбачёвым, США продолжали уничтожать разрушенные экономики Ирака и Ирана, заставляя Саудовскую Аравию и арабские эмираты Персидского залива снижать цены на нефть, уменьшая, таким образом, доходы и в советский бюджет. Вследствие преднамеренных манипуляций американцев на мировых нефтяных рынках, Москва, Багдад и Тегеран несли огромные убытки. Вашингтон смог ловко «убить нескольких зайцев одним выстрелом».
В первые годы Ирано-иракской войны обе сверхдержавы пытались формально оставаться в стороне от конфликта. Однако как Соединённым Штатам, так и Советскому Союзу пришлось от нейтралитета отказаться, когда ими был сделан вывод о том, что война сплотила иранцев вокруг правительства Хомейни и что его победа близка. Перейти к более решительным мерам Москву заставили объявление вне закона иранской народной партии Туде, последовавший за этим арест её лидеров и тысяч членов, а также высылка восемнадцати советских дипломатов. Как результат, в 1982 г. Москва возобновила поставки оружия Ираку, который оказался наводнён потоком советского оружия. США также изменили свою позицию, восстановив с Ираком дипломатические отношения и передав ему в качестве кредита почти 2 млрд. долл., позволив также пользоваться американскими разведывательными данными. Интересы Вашингтона стали ещё более явными после того, как Иран начал угрожать перекрытием Ормузского пролива, вызвав панику на нефтяных рынках и фондовых биржах. В 1984 г. началась «танкерная война», включавшая взаимные нападения на объекты нефтедобывающей промышленности и коммерческие суда, в том числе иранскую ракетную атаку против корабля ВМС США «Старк», в результате чего погибли тридцать семь членов экипажа. В конце концов, хождение гражданских кораблей в водах Персидского залива было взято под свою опеку обеими сверхдержавами и пятью другими европейскими флотами.
Между тем в ход событий вступил Израиль. Его правительство оправдывало своё решение продавать оружие Ирану утверждением, что подобная деятельность, в конечном итоге, будет служить американским интересам, поскольку оградит арабскую часть Персидского залива от установления гегемонии со стороны Саддама Хусейна. Риторика Тель-Авива имела огромное значение, поскольку под его влиянием группа чиновников из американского совета национальной безопасности приняла решение о продаже Ирану оружия и запчастей в надежде на то, что это позволит ускорить освобождение американских заложников, которых удерживали в Ливане (они были захвачены террористами, которых поддерживал Иран). План вскоре был расширен предложением о том, что средства, вырученные от продажи оружия Ирану, будут направлены на помощь антикоммунистическим боевикам контрас в Никарагуа. Интерес президента Рейгана в ситуации с заложниками был усилен рядом других факторов: растущим страхом перед иранским «экспортом революции» в Саудовскую Аравию, озабоченностью по поводу влияния Тегерана на мировой рынок нефтепродуктов и, наконец, сохранявшейся одержимостью «советской угрозой». В конечном итоге, связанный с торговлей оружием скандал подорвал доверие к администрации Рейгана, превратившись в конституционный кризис. Итак, хитрый шаг американцев оказался бессмысленным: удалось освободить лишь трёх американских заложников, вооружив при этом Иран противотанковыми орудиями и ракетами класса «земля-воздух», предав огласке поддержку никарагуанских контрас, подорвав доверие к США в глазах мира и вызвав конфликт между исполнительной ветвью власти и Конгрессом, втянув президента в один из самых резонансных кризисов в истории США.
В конечном итоге, всё же стратегия и тактика Вашингтона оказались правильными. В одной из своих книг («Вне контроля: глобальные потрясения накануне ХХІ века»), Зб. Бжезинский отмечает: «Для мира в целом одним из самых впечатляющих аспектов военной победы США в войне в Персидском заливе 1991 года была лёгкость, с которой Соединённые Штаты смогли развернуть и поддерживать материально-техническую базу и силы в несколько сотен тысяч человек на далёком Аравийском полуострове». Правда состоит в том, что президент Дж. Буш-старший оказался бы не в состоянии развернуть силы на Ближнем Востоке с такой лёгкостью без работы своих предшественников. Основа была подготовлена для него администрациями Рейгана, Картера и Форда. С распадом Советского Союза высшим американским руководителям удалось перевыполнить план по доминированию в Персидском заливе.
Характеризуя долгосрочные последствия западной политики во время Ирано-иракской войны, стоит процитировать план, разработанный израильским аналитиком Одедом Йиноном в 1982 г.: «Для [Израиля] растворение [Ирака] является ещё более важным, чем Сирии. Ирак сильнее Сирии. В краткосрочной перспективе именно Ирак являет собой силу, которая представляет для Израиля наибольшую угрозу. Ирано-иракская война будет рвать Ирак на части, вызывая его внутреннее ослабление ещё до того, как он сможет организовать борьбу на широком фронте против [Израиля]. Любой виток межарабской конфронтации в краткосрочной перспективе будет полезен нам и сократит путь к цели слома мощи Ирака, что более важно, нежели в случае с Сирией или Ливаном. Дезинтеграция Ирака по этническому/религиозному признаку вполне возможна, как это уже было во время Османской империи».
Итак, обострение этноконфессиональных противоречий в Ираке было спланировано (спрогнозировано) израильтянами в 1982 г. путём геостратегического «стравливания» Ирака и Ирана друг против друга. При этом подобный курс был элементом более широкой совместной англо-американской и израильской стратегии на Ближнем Востоке и, шире, в Евразии. Со времени установления советского присутствия в Афганистане и начала Ирано-иракской войны минуло почти 30 лет. Обе войны были спровоцированы и спланированы в Белом доме и на Даунинг-стрит в рамках глобальной стратегии, рассчитанной на долгосрочную перспективу. Так же, как Первая мировая война привела ко Второй, эти войны привели к дальнейшим конфликтам, в частности в Персидском заливе 1991 г. и серии войн на постсоветском пространстве. Нет сомнений в том, что эти войны являются частью усилий по созданию того, что было названо Дж. Бушем-старшим «Новым мировым порядком» и охарактеризовано профессором Фрэнсисом Фукуямой как «конец истории», который, впрочем, совсем не предопределён.
Крысенко Дмитрий Сергеевич - кандидат исторических наук, доцент Луганский университет имени Т. Шевченко
Источник: журнал «Вестник Костромского государственного университета» № 4 2015
