Сегодня вопрос о том, кто в годы Второй мировой войны был лидером сражавшихся французов — де Голль или Жиро, кажется неуместным. Спустя десятилетия почти забыты и сам Жиро, и тот факт, что он имел неплохие шансы возглавить послевоенную Францию. Но 80 лет назад все было не так очевидно. Если бы не поддержка Советского Союза, французов могли даже не позвать в Карлсхорст на подписание Акта о безоговорочной капитуляции, где фельдмаршал Кейтель воскликнул: «Как, и этим мы тоже проиграли?!»
В том, что в начальный период войны позиции де Голля были шаткими, он сам признавался в мемуарах. Его не поддерживала ни одна организация, и по большому счету он не устраивал никого из стран – союзниц по антигитлеровской коалиции. Де Голль не разделял идей коммунизма. Вместо «Советский Союз» предпочитал говорить «Россия» и утверждал, что «Россия выпьет коммунизм, как промокашка чернила». То есть его никак нельзя было назвать просоветским политиком. Но и проамериканским или проанглийским он тоже не являлся. Лондон и Вашингтон не раз пытались найти ему замену, и лишь Москва сразу сделала на него ставку.
Никому не известный де Голль
В июне 1940 года после падения Франции Уинстон Черчилль прислал в Бордо самолет, чтобы вывезти бывшего премьера Поля Рейно. На тот момент Париж был сдан без боя, а правительство возглавил маршал Филипп Петен, который требовал немедленного мира с немцами. Но вместо Рейно в Лондон прилетел никому не известный заместитель министра обороны генерал Шарль де Голль, которому Рейно выдал 100 тысяч франков на продолжение борьбы. В Англии де Голль попросил предоставить радиоэфир. МИД возражал, опасаясь осложнений с правительством Петена, но Черчилль дал согласие. Выступление состоялось 18 июня 1940 года, за четыре дня до позорной капитуляции Франции в Компьенском лесу, в том самом вагоне, в котором в 1918 году капитуляцию подписывала Германия. От обращения генерала не ждали ничего примечательного, но он всех поразил, призвав французских солдат и офицеров, инженеров и рабочих, которые находятся на британской территории или прибудут туда с оружием или без оружия, связаться с ним. Он говорил от своего имени, то есть это он, де Голль, а не Франция, призывал к себе. Назначив себя спасителем нации, он даже не рассматривал другие варианты. Закончил речь лозунгом, который вдохнул во французов надежду: «Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно потухнуть и не потухнет!»
Интриги начинаются
На тот момент из реальных сил де Голля почти никто не поддерживал. Губернаторы колоний присягнули на верность Петену, стремившемуся заключить с немцами соглашение с тем, чтобы стать одним из сателлитов Гитлера, вроде Венгрии или Румынии, выйти из войны в числе победителей и поучаствовать в разделе мира. Маршалу на тот момент было что предложить фюреру: большинство населения лояльно относилось к немцам, а главное — ресурсы в виде колоний и флота. Но в июле 1940 года британцы, опасаясь, что французские корабли окажутся в руках Третьего рейха, разгромили остатки флота у берегов Алжира. Лондон считал, что Франция уже не вернется в число ведущих держав и после войны станет чем‑то вроде Бельгии или Финляндии, то есть страной, от которой почти ничего не зависит. Британцы алчно поглядывали и на французские колонии. При этом они действовали многовекторно: в тайном соглашении признали правительство Петена, рассчитывая перетянуть его на свою сторону, но, если это не удастся, подыскивали какого‑нибудь политика, который будет действовать по указке Даунинг-стрит. Де Голль им виделся отличным кандидатом на роль марионетки. Англичане его приютили, и, казалось, трудностей не возникнет, но вдруг выяснилось, что де Голль требует от Черчилля равноправного отношения, будто он глава суверенного государства. Это выводило британского премьера из себя.
Внешне они были полными противоположностями: маленький и тучный Черчилль и худющий, высокий как каланча де Голль. Наверное, на арене цирка они составили бы отличную компанию, а зрители смеялись бы от одного их появления, так они непохожи. Тем не менее Черчилль вынужден был поддерживать де Голля и созданное им движение «Свободная Франция», поскольку на французские колонии в Африке и Азии начали претендовать США, а генерал мог стать тем барьером, который не позволит американцам там развернуться. Вашингтон заключил с Петеном соглашение о нейтралитете, генерал де Голль же выступал категорически против режима Виши. По сути, у генерала в подковерных играх не было шансов не то чтобы одержать верх, но даже просто уцелеть. Рано или поздно де Голля бы «съели». Ему требовался мощный союзник, и он его получил, когда Гитлер напал на Советский Союз. Много позже де Голль писал в своих мемуарах: «Тот факт, что Россия оказалась втянутой в войну, открывал перед разгромленной Францией новые большие надежды».
Москва сыграла тонко
Резидентура советской внешней разведки в Лондоне информировала Центр о том, что де Голль пытается гнуть свою линию и не идет на поводу у Черчилля (см. документы на сайте СВР России). С одной стороны, Москва поддерживала все силы, борющиеся с фашистской Германией, и де Голль виделся именно тем человеком, который станет во главе воюющей Франции. Однако противоречия внутри антигитлеровской коалиции вынуждали СССР искать противовес США и Великобритании, и других претендентов на эту роль, кроме Франции, несмотря на ее слабость, не существовало. Кремлю надо было добиться, чтобы с Парижем считались союзники. Москва сыграла тонко, поставив на де Голля. Конечно, можно было выбрать кого‑то из лидеров французской компартии, сражавшихся в Сопротивлении. Но тогда после вторжения союзников и во Франции, скорее всего, началось бы то, что произошло в 1944–1945 годах в Греции, когда англичане воевали не с немцами, а с греческими партизанами-коммунистами. Лондон и Вашингтон не позволили бы установить просоветский режим, требовалась нейтральная фигура.
В биографии де Голля есть темное пятно: в 1920 году во время советско-польского конфликта он приезжал в Варшаву в составе французской военной миссии. Тогда французы снабжали польскую армию вооружением и обмундированием, оставшимся на складах после Первой мировой. Но перед лицом смертельного врага СССР забыл старые обиды. Когда в сентябре 1941 года де Голль создал «Национальный комитет», Москва признала его первой. Советский посол в Лондоне Иван Майский вручил генералу письмо, где сообщалось, что СССР считает его руководителем всех свободных французов. Так фактически был заключен союзнический договор. И хотя ни англичане, ни американцы на подобный шаг не пошли, позиции де Голля на международной политической арене заметно упрочились. Надо заметить, что де Голль тоже умело пользовался противоречиями между союзниками. 7 октября 1941 года он предложил, чтобы две французские дивизии приняли участие в наступлении в Ливии. Британцы отказались, они целенаправленно отстраняли его от участия в важных делах. Тогда де Голль встретился с Майским, заявив, что готов послать одну дивизию на советско-германский фронт. Решили даже, что она поедет на Кавказ. Безусловно, это был блеф. Учитывая интенсивность боев, эта дивизия растворилась бы, не совершив ничего значительного. Де Голль же хотел произвести впечатление именно на англичан, чтобы те с ним считались.
Англичане наживку заглотили. Узнав о переговорах с русскими, они сообщили генералу, что согласны на участие французов в ливийском наступлении. Летом 1942 года французы вновь заставили о себе говорить, героически сражаясь против немецко-итальянских войск при БирХакейме. Для де Голля эта битва, не сильно повлиявшая на ход войны, была очень важна. «Свободная Франция» набирала очки: генерала поддержали колонии в Центральной Африке, а под его знаменами сражалось уже 70 тысяч солдат. Так, практически на пустом месте он создал мощную организацию. Вместе с тем в Лондоне де Голль жил как на вулкане, постоянно ожидая от англичан подлости. Они искали ему замену, присматриваясь то к генерал-губернатору французского Индокитая Жоржу Катру, то к вицеадмиралу Эмилю Мюзелье. Однако по мере роста популярности де Голля его становилось все труднее сместить с первых позиций. В письмах к Рузвельту Черчилль называл генерала не иначе как «вздорной личностью, возомнившей себя спасителем Франции» и «высокомерным французом». Рузвельт тоже терпеть не мог «выскочку с бонапартистскими амбициями» и считал, что де Голль склонен к диктатуре. Пожалуй, это был единственный момент, где позиции союзников совпадали: все замечали в генерале наполеоновские замашки, но у всех на долговязого француза были разные планы.
На сцене появляется Жиро
После падения Франции США тоже посматривали на «осиротевшие» колонии, но де Голль был упрям. И тут на сцене появилась фигура, которая вполне могла устроить американцев: генерал Анри Жиро. В мае 1940 года он попал в плен к немцам возле городка Васиньи в Пикардии. Надо отметить, что в Первую мировую его пленили в тех же местах, но ему удалось сбежать всего через два месяца. На этот раз пребывание в заточении затянулось на два года: лишь в апреле 1942 он удрал из горной крепости Кёнигштайн в Швейцарии, спустившись с отвесной скалы по веревке, которую сплел из обрывков простыни. Как ему этот удалось? Видимо, не без внешней помощи, ведь на тот момент Жиро было 63 года! Как бы то ни было, генерал добрался до юга Франции, где встретился с Петеном и пытался уговорить того продолжать сопротивление. Маршал с ходу отверг эти идеи, побоявшись проблем с Гитлером, но и Жиро немцам не выдал, хотя Гиммлер уже вынес беглецу смертный приговор. Дерзкий побег придавал Жиро ореол героя, он стал очень популярным среди французов. На него быстро вышли американцы, выяснив, что он готов сотрудничать с Вашингтоном. Генерал, в частности, обещал, что в вопросах послевоенного восстановления Франция будет опираться на США. Кто знает, может, блефовал и, получив свое, показал бы янки кукиш, но в любом случае он виделся им куда более привлекательной фигурой, чем де Голль.
Как сблизить двух генералов?
Накануне вторжения англо-американских войск в Северную Африку Жиро вывезли на Гибралтар, в штаб командующего союзными войсками Дуайта Эйзенхауэра. А де Голля по распоряжению Рузвельта отстранили от подготовки операции, очевидно решив списать. Ведь нужная кандидатура была найдена, даже две! Как оказалось, американцам вполне подходил еще и главнокомандующий войсками Виши в Северной Африке адмирал Франсуа Дарлан, с которым в Алжире плотно работал сотрудник ЦРУ Роберт Мерфи. В Вашингтоне похлопотали, чтобы Жиро был назначен главнокомандующим французских войск в Северной Африке, а Дарлана поставили руководить администрацией. Для англичан же все эти назначения стали сюрпризом. В итоге США взяли под свой контроль и войска Франции, и ее колонии в Африке. Лондону ничего не оставалось, как поддержать де Голля, лишь бы в Париже к власти не пришли американские марионетки. Британские СМИ стали взахлеб прославлять «вздорного генерала». Черчилль писал в Вашингтон, что Советский Союз признает только де Голля, а тот никогда не согласится сотрудничать с Дарланом, ставленником Виши. При этом англичанам приходилось быть осторожными в высказываниях, чтобы не слишком раздражать заокеанских партнеров. Проблема частично разрешилась 24 декабря 1942 года, когда Дарлана в Алжире застрелил 20‑летний студент. Причины нападения так и остались неизвестными, поскольку убийцу, толком не допросив, по приказу Жиро казнили на следующий день. Такая поспешность наводит на мысли, что, возможно, за устранением конкурента стоял сам Жиро или англичане, которых устраивало, что у американцев остался один претендент на высший пост во Франции и де Голль будет вынужден с ним сотрудничать.
Вскоре Эйзенхауэр обеспечил Жиро избрание главой администрации в Северной Африке, и тот быстро сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Англичане через свою разведку поставили перед Рузвельтом вопрос о необходимости поиска путей сближения Жиро и де Голля. После непростых переговоров Лондон продавил идею о создании объединенного органа во главе с Жиро и де Голлем как его заместителем. Договорились провести в начале 1943 года встречу двух генералов в Марокко и вместе с Рузвельтом и Черчиллем обсудить дальнейшие планы. Но де Голль наотрез отказался быть на вторых ролях.
Под давлением Черчилля он все же приехал в Касабланку. Хроникеры запечатлели, как Жиро и де Голль пожимают руки в присутствии Рузвельта и Черчилля. Казалось, они пришли к согласию. Но это было не так. Де Голль настаивал, что не он должен присоединиться к администрации Жиро, а тот должен стать частью «Свободной Франции». Повлиять на него не смог даже Рузвельт. Конференция закончилась безрезультатно. Однако, как сообщала советская разведка, американцы посчитали, что все решено и интересы Франции отражает именно Жиро. Пришлось напомнить Вашингтону, что Москва поддерживает только де Голля как непримиримого борца с фашистской Германией, не запятнавшего себя коллаборационизмом. Лишь после этого Жиро и де Голль формально объединились. 3 июля 1943 года было объявлено о создании Французского комитета национального освобождения (ФКНО), которым на равных управляли оба генерала. Однако Жиро оставался главнокомандующим, и в США надеялись, что с помощью армии он еще сможет стать единовластным лидером послевоенной Франции.
За дело берется советский разведчик Агаянц
С появлением ФКНО союзники не прекратили интриговать против СССР. Располагая диппредставительствами в Алжире, американцы и англичане пытались влиять на ситуацию в свою пользу. Москве же в открытии подобного представительства отказали, стремясь изолировать де Голля от всех контактов с русскими. Пришлось искать обходные пути. Поскольку в Северной Африке в числе перемещенных лиц находилось немало граждан Советского Союза, наш посол в Вашингтоне Андрей Громыко вынудил госсекретаря Корделла Халла дать разрешение на работу с ними. В августе 1943 года в Алжир в составе группы прибыл резидент внешней разведки в Иране Иван Агаянц, который ранее имел контакт с де Голлем. Через почтальона, активиста французской компартии, Агаянц добыл копию письма генерала к матери, где тот рассуждал о необходимости союза Франции и России как единственных, кто готов до конца сражаться с фашизмом. Стало понятно, что де Голль в качестве союзника видел именно Москву, а не Вашингтон и Лондон. Когда Агаянц встретился с генералом, тот догадался, что к нему прибыл не просто дипломат. Он делился с нашим разведчиком чувствительной информацией, обращался через него к руководству СССР за дипломатической помощью. Москва настояла, чтобы генерала уведомляли обо всех операциях союзников, а его представителей на равных подключали к работе различных комиссий. И именно эта поддержка позволила де Голлю в итоге переиграть Жиро.
Безусловно, США и Великобритания продолжали вставлять де Голлю палки в колеса, все еще надеясь, что подвернется кто‑то более удобный и сговорчивый, чем высокомерный генерал. Так, об открытии второго фронта ему сообщили за два дня до высадки в Нормандии. Французская армия провела аналогичную операцию лишь два месяца спустя. Де Голль четко различал оба события и позже писал: «Высадка 6 июня — дело англосаксов, от которого Францию отстранили. Они решили утвердиться во Франции, как на вражеской территории». В августе 1944 года в освобожденном Париже де Голля встречали как триумфатора. Приходилось даже сдерживать горожан, чтобы те не задушили генерала в объятиях. Правда, четырьмя месяцами ранее парижане с таким же восторгом кидались на маршала Петена.
Де Голль и Советский Союз
В Москву де Голль прибыл в начале декабря 1944 года, где наконец встретился со Сталиным. О личной аудиенции он просил Агаянца еще годом ранее в Алжире. Переговоры продолжались почти неделю. Обсуждали послевоенный мир, по многим вопросам не сходились. И это несмотря на то что СССР был главным союзником де Голля. Именно де Голля, а не Франции в целом. Если бы не поддержка Москвы, из‑за интриг Запада его место точно занял бы кто‑то другой. Причины, по которым в феврале 1945 года де Голля не позвали в Ялту на встречу «Большой тройки», он видел в происках Черчилля. Может, и так. Но, честно говоря, вклад французов в победу гораздо скромнее, чем тех же Британии и США. Меньше, чем даже вклад поляков, ведь Войско польское в составе Красной армии прошло пол-Европы, штурмовало Берлин, а дивизия СС «Шарлемань», состоявшая из французов, наоборот, защищала Рейхстаг.
Тем не менее Франция вошла в число держав-победительниц и вместе с ними присутствовала на подписании Акта о капитуляции. За счет этого она считается страной — основательницей ООН и является постоянным членом Совета Безопасности, чего, конечно, не заслужила. Все это — подарок СССР французском народу. Пока жил де Голль, он этот аванс старался оправдать. Генерал выступал за создание антиамериканской коалиции, оказывал помощь воевавшему Вьетнаму. При нем Франция вышла из военных структур НАТО. В 1965 году потребовал от США вернуть французское золото. Вашингтон грозил последствиями, но де Голль добился своего. Естественно, строптивому генералу этого не простили. Есть мнение, что за студенческими волнениями в Париже весной 1968 года, стоившими де Голлю президентского кресла, стояли американские спецслужбы. Французы считают де Голля одним из величайших политиков XX века, который не дал стране превратиться во второсортную державу, к чему ее готовили США и Британия. Но надо помнить, что во многом это произошло благодаря поддержке Советского Союза. Впрочем, преемники генерала давно промотали это наследство.
(фотографии из журнала "Разведчик" №1 2025)
Александр Марков, писатель
Источник: журнал "Разведчик" № 1(10) 2025
