Деятельность дешифровальных органов стран фашистского блока против СССР

У каждого государства нет более охраняемой тайны, чем применяемые им шифры, поскольку чтение другими странами его правительственной и военной переписки влечёт за собой утечку секретной информации. Истории известны примеры фатальных последствий взлома воевавшими сторонами нестойких шифров противника. Поэтому в Советском государстве 28 января 1921 года в целях обеспечения информационной безопасности в структуре Всероссийской чрезвычайной комиссии был образован Специальный отдел, занимавшийся разработкой отечественных шифров и сбором разведывательной информации путём перехвата иностранной шифропереписки. Настоящим испытанием для советских криптографов стала Великая Отечественная война. Зачастую именно данные радиоразведки служили единственным источником информации о Красной армии для вермахта и его союзников, поэтому взломом советских линий связи занимались многочисленные, хорошо оснащённые дешифровальные органы Германии, Италии, Японии, Венгрии и Финляндии. В архивах США и Японии сохранились подробные отчёты о результатах работы фашистских криптоаналитиков на советском направлении. Основная масса документов принадлежит Агентству национальной безопасности США и Министерству национальной обороны Японии. Начавшийся два десятилетия назад процесс постепенного рассекречивания этих материалов позволяет оценить масштабы и эффективность дешифровальной работы стран «Оси» против СССР.

Германия

Поражение Германии в Первой мировой войне 1914—1918 гг. привело к резкому сокращению её вооружённых сил и свёртыванию всех видов разведывательной работы. Тем не менее уже в 1919 году немецкое правительство начало постепенное восстановление дешифровальных органов. Первой была реанимирована криптоаналитическая служба Министерства иностранных дел (МИД), более известная как реферат «Z» (МИД Германии состоял из отделов, которые делились на рефераты, что равнозначно нашим отделениям. Дешифровальная служба входила в состав реферата «Z» (кадры)). До прихода к власти нацистов она являлась крупнейшей организацией подобного профиля в Германии (в 1919 г. — почти 30, в 1930-м — около 50 сотрудников). В 1920 году возобновила работу дешифровальная служба германского флота в составе трёх криптоаналитиков, занимавшихся главным образом чтением переписки ВМС Великобритании, Франции и Италии. При этом работа немецких специалистов вплоть до прихода к власти нацистов (1933) осложнялась мизерным финансированием и переводом в 1928 году штаб-квартиры дешифровальной службы флота из Берлина на военно-морскую базу в г. Киль. Только в январе 1921 года начало функционировать шифровальное отделение группы военной разведки и контрразведки (абвера) отдела статистики Войскового управления Министерства рейхсвера (название вооружённых сил Германии в 1919—1935 гг., после 1935 г. — «вермахт». — Прим. авт.), отвечавшее за дешифровку военной и дипломатической переписки. Штат этой службы, которую возглавлял Вильгельм Феннер (этнический немец из Санкт-Петербурга), насчитывал 11 сотрудников, среди них находился и бывший начальник радиоразведки русского Балтийского флота капитан 1 ранга П.А. Новопашенный (в годы Первой мировой войны он взламывал морские шифры Германии, а уже во время своей службы в абвере курировал криптоанализ советских систем). Для получения достаточного количества иностранных перехватов дешифровальная служба абвера в 1922—1933 гг. развернула по всей Германии сеть радиоразведывательных пунктов (РРП), сфера деятельности которых охватывала Европу, Азию и Африку. В Мюнхене контролировались линии связи Италии, Югославии, Греции, Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии, Австрии и Чехословакии, в Мюнстере следили за радиообменом Великобритании, её колоний и доминионов, в Штутгарте перехватывали трафик Франции, Бельгии, Голландии и Испании, в Кёнигсберге наблюдали за военными и дипломатическими линиями связи СССР и Польши, аналогичная задача решалась в Бреслау, где дополнительно контролировался и чехословацкий радиообмен. Пункт, расположенный в г. Тройенбритцене (под Берлином), занимался перехватом военной, дипломатической и экономической переписки СССР и Польши, в г. Легнице — выполнял специальные задания шифровального отделения абвера.

О деятельности немецкой радиоразведки до 1933 года известно немного. С осени 1921-го абвер начал читать переписку советского военного атташе в Берлине, а в 1930-м подобрал ключ к шифру «ОКК-1», использовавшемуся Красной армией во время манёвров в Приволжском военном округе. Сотрудники же реферата «Z» вплоть до начала использования советскими шифрорганами в 1927 году процедуры гаммирования (Гамма — случайный набор цифр, который добавляется к переведённому в цифровую последовательность открытому тексту. Результатом сложения является зашифрованный текст)  шифротекста читали некоторые сообщения Наркомата иностранных дел (НКИД) СССР. Затем руководство Германии взяло курс на укрепление и расширение сети разведывательных органов Третьего рейха. К 1938 году в каждом виде германских вооружённых сил появились дешифровальные подразделения, руководил которыми шифровальный отдел верховного командования вермахта (ОКВ), образованный в 1937 году путём передачи шифровального отделения абвера в подчинение службы связи военного министерства. Спустя год отдел вошёл в состав управленческой группы связи штаба оперативного руководства ОКВ и оставался там до конца Второй мировой войны. Дешифровальной работой в отделе занимался реферат «G» (40 сотрудников) во главе с В. Феннером. В сухопутных войсках (ОКХ) за криптоанализ отвечал созданный в 1933 году в Берлине Центральный радиоразведывательный пункт (ЦРРП ОКХ). В дополнение к уже имевшейся сети РРП рейхсвер в 1933—1934 гг. развернул ещё три пункта — в городах Штригау, Хемнице и Лауфе. Позднее были организованы посты радиоразведки в Граце, Туллине, Мадриде и Софии, а станции, находившиеся в Тройенбритцене и Лауфе, с 1939 года сосредоточились исключительно на перехвате дипломатического радиообмена. Криптоаналитическая служба в германских военно-воздушных силах (люфтваффе) появилась 1 января 1937 года на правах шифровального отделения при главнокомандующем. Ещё раньше, в апреле 1933 года Г. Геринг организовал в составе возглавляемого им Министерства авиации исследовательское управление по перехвату радио-, телефонных, телеграфных переговоров внутри и за пределами Германии. Создавая новое ведомство, Г. Геринг намеревался постепенно поставить под его контроль все дешифровальные службы рейха. Поэтому исследовательское управление практически сразу противопоставило себя абверу, что привело к свёртыванию информационного обмена с армейскими криптоаналитиками и резкому снижению качества дешифровальной работы самого управления.

Таким образом, к 1939 году против Советского Союза работали шесть дешифровальных органов нацистской Германии — шифровальный отдел ОКВ, ЦРРП ОКХ, шифровальное отделение люфтваффе (ОКЛ), шифровальный отдел кригсмарине (военно-морского флота) (ОКМ), исследовательское управление Министерства авиации и реферат «Z» МИД. По свидетельству Алекса Деттманна (до войны служил на РРП в Тройенбритцене, в военный период возглавлял русский реферат дешифровальной службы ОКХ), до 1937 года 70 проц. перехватываемого и дешифруемого немцами советского радиообмена приходилось на Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) СССР, так как командование Красной армии практически не использовало радиосредства. На территории СССР интенсивность армейского радиообмена, как правило, возрастала во время крупных манёвров и тренировочных занятий подразделений связи (в советских ВВС аналогичная картина наблюдалась при подготовке авиации к участию в первомайских парадах). В 1936—1941 гг. Красная армия использовала нестойкие с точки зрения немцев двухзначные шифросистемы серии «Переговорная таблица» (ПТ-35, -39) и четырёхзначные шифры серии «Общевойсковой командирский код» (ОКК-4, -5, -6), которые взламывались ЦРПП ОКХ при наличии 50 (для ПТ) и 300 (для ОКК) групп перехваченных однородных сообщений. При этом ПТ закрывали советскую переписку в звене «полк — дивизия», а ОКК на уровне «полк — корпус». Шифры НКВД, взломанные немецкими криптоаналитиками в 1934—1941 гг., представляли собой биграммные алфавитно-цифровые, двух- и четырёхзначные системы замены, применявшиеся управлениями отделов и округов погранвойск в Мурманске, Ленинграде, Новороссийске, Сухуми, Баку, Ташкенте и Алма-Ате. Они также вскрывались аналитическим путём при наличии не менее 300 групп перехвата. Из дешифрованной советской переписки немцы черпали сведения о дислокации, организационно-штатном расписании и задачах пограничных войск НКВД в Мурманской области, Карелии, Крыму, на восточном побережье Чёрного и Каспийского морей, вдоль границы с Ираном, Турцией и в Казахстане. Сведения о Сухопутных войсках и ВВС РККА были не столь полными: вскрыв в 1935 году четырёхзначный авиационный шифр, немцы довольствовались в основном метеосводками, информацией о передислокации небольших подразделений, авиапроисшествиях, состоянии взлётно-посадочных полос и материальной части. Однако начиная с 1937 года дешифровальная служба вермахта стала получать из всё возраставшего радиообмена РККА подробные сведения об организации Красной армии и о характере проводившихся в ней реформ.Уже позднее, во время освободительного похода советских войск на Западную Украину и в Западную Белоруссию в сентябре 1939 года шифровальное отделение ОКЛ взломало ключ к шифру «ОКК-5», закрывавший всю переписку советских ВВС, а в ходе Советско-финляндской войны (1939—1940) сотрудники ЦРРП ОКХ раскрыли несколько двух-, трёх- и четырёхзначных шифров РККА. Кроме того, немцы получили из Хельсинки копию кодовой книги «ОКК-5», захваченную финской армией во время Зимней кампании. Необходимо отметить, что успех сопутствовал немцам в основном в случаях нарушения советскими шифрорганами правил обращения с материалами засекреченной связи. Так, в 1936 году абвер взломал четырёхзначный шифр погранчастей в Казахстане только потому, что Москва зашифровала им и передала в подразделения полный текст выступления И.В. Сталина, уже напечатанный в «Правде» и «Красной звезде».

После принятия А. Гитлером в декабре 1940 года окончательного решения на проведение операции «Барбаросса» ОКБ перевело де­шифровальную службу на штаты военного времени. В сухопутных войсках были сформированы три полка радиоразведки, вошед­шие в состав групп армий «Юг», «Центр» и «Север». Каждый полк вёл радиопоиск, перехват и де­шифровку советской шифропереписки на всю глубину предпо­лагаемого наступления группы армий’6. Кроме того, в начале 1941 года на базе ЦРРП ОКХ в Берлине была сформирована 6-я (дешифровальная) группа 7-го инспектората Общего управле­ния начальника вооружений сухопутных войск и командующего резервной армией ОКХ в составе девяти рефератов, отвечавших за дешифровку радиообмена Ве­ликобритании. Франции, Италии, Югославии, СССР, подбор и обу­чение персонала, математический анализ криптосистем. Русский реферат группы возглавил обер- лейтенант А. Деттманн. Столкнувшись с упорным со­противлением Красной армии в первые месяцы Великой Отече­ственной войны, немецкое ко­мандование пришло к выводу о необходимости максимально при­близить дешифровальную службу к театру военных действий (ТВД), поэтому летом 1941 года русский реферат 6-й группы в полном со­ставе убыл в г. Лётцен (Восточ­ная Пруссия), где был создан РРП «Восток» (HLS Ost), ставший главным криптоаналитическим органом вермахта на советско- германском фронте. В оперативном отношении HLS Ost подчинялся не 6-й группе, а одноимённому подразделению шефа службы связи ОКХ. За ис­ключением нескольких месяцев пребывания в Виннице летом- осенью 1942 года HLS Ost посто­янно дислоцировался в Летцене. Весной 1942-го русский реферат службы был усилен группой экс­пертов по пятизначным советским шифрам во главе с П.А. Новопа­шенным из шифровального от­дела ОКВ. В октябре 1944 года личный состав HLS Ost влился в объединённую службу радиоразведки ОКХ (GdNA), образованную на базе 6-й группы 7-го инспекто­рата. Новая организация включа­ла штаб, оперативный штаб, семь рефератов и два РРП непосред­ственного подчинения. Дешиф­ровкой советской переписки за­нимался 3-й реферат 4-й группы в количестве 49 сотрудников при общей численности центрального аппарата GdNA 203 человека.

Необходимо отметить, что во время войны в вермахте выра­боталась чёткая иерархия крип­тоанализа советских шифров: двухзначными, серии «ПТ», зани­мались роты и батальоны радиоразведки; трёхзначными — роты, батальоны и полки; четырёхзнач­ными — полки и HLS Ost (GdNA); пятизначными и машинными — исключительно HLS Ost (GdNA). Шифропереписку НКВД взламы­вали криптоаналитики полков радиоразведки и HLS Ost (GdNA). Главным достижением вермахта стал взлом шифросистем серии «Переговорная таблица» (ПТ-39, -40. -41, -42, -43), использовав­шихся советским командованием в звене «фронт — бригада» для зашифровки тактических сообще­ний, а также трёхзначных шифров ВВС Красной армии благодаря отработанной методике восста­новления лежавших в их основе «латинских квадратов» при нали­чии 15—20 групп перехвата. Аналогичные результаты были достигнуты в работе над более сложными трёх- и четырёхзначны­ми шифросистемами. Хотя четы­рёхзначные кодовые книги серий «Общевойсковой командирский код» (ОКК-б, -7, -8) и «Общевой­сковой центральный командир­ский код» (ОЦКК-7) звена «армия — полк» были захвачены немец­кими частями в первые два года войны, А. Деттманн утверждал, что его подчинённые раскрыли эти системы аналитическим путём задолго до их появления у ОКХ в качестве трофеев. Ещё ряд четырёхзначных шиф­ров был вскрыт 1 -м полком радио- разведки в 1944—1945 гг. Немцы, в частности, читали шифропере- писку 76-го района авиабазиро­вания, 152-й отдельной танковой бригады, 6-го гвардейского ме­ханизированного, 6-го гвардей­ского танкового корпусов, 3-й гвардейской танковой армии, службы тыла 13-й армии, управ­ления БТиМВ 1-го Украинского фронта.

Оценивая результаты ра­боты над трёх- и четырёхзначными системами, начальник группы главного рефе­рата «Восток» GdNA обер-лейтенант Хорст Шуберт, отвечавший за взлом советских и польских армейских шифров, отмечал: «Мы раскрыли 3- и 4-значные ко­довые книги, которые шифрова­лись переводной таблицей. Если в начале войны мы читали почти все закрытые ими сообщения, то к концу войны — только 40—50%». Наибольшую трудность для вер­махта представляли советские пятизначные шифры. Несмотря на захват немцами кодовых книг оперативно-тактических кодов «011 -А», «023-А», «045-А», «062-А» и «091 -А», действовавших с янва­ря 1941 по май 1945 года в зве­не «Генеральный штаб — полк», чтению закрытой ими переписки препятствовала перешифровка промежуточного шифротекста одноразовой гаммой. Успех со­путствовал фашистским дешиф­ровальщикам только при повтор­ном использовании советскими криптографами одного и того же шифроблокнота или в резуль­тате захвата шифроматериалов войсковыми подразделениями. Начальник 6-й группы 7-го ин­спектората ОКХ подполковник Меттиг, в частности, утверждал: «Под руководством Деттманна и Новопашенного русский реферат добивался значительных успехов вплоть до весны 1942 года, пока использовался 5-значный шифр, раскрытый нами до Советско-финской войны. Вермахт также захватил инструкцию по его ис­пользованию. Благодаря опреде­лению позывных и показательных групп, дополнявших содержание дешифрованной переписки, мы установили боевое расписание всей Красной армии и дислока­цию её стратегических резервов. 1 апреля 1942 года русские ввели в действие новый 5-значный шифр. Замена одного шифра другим со­провождалась таким большим ко­личеством ошибок, что в течение первой недели нам удалось опре­делить 2000 групп нового шифра. Поэтому дешифровкой этой си­стемы занимались криптографы фронтовых частей радиоразведки. Однако русские постепенно уси­лили меры безопасности, сменили весной 1943 года систему показа­тельных групп, а также стали ис­пользовать вариации 5-значного шифра для каждого сектора фрон­та, в связи с чем возникла необхо­димость сосредоточить сбор всей 5-значной шифропереписки в Лётцене и задействовать машинные дешифраторы 6-й группы. Только эти меры могли создать предпо­сылки для взлома 5-значного шиф­ра, однако количество дешифро­ванного радиообмена значительно сократилось». Результативность немецкой работы по пятизначным шифрам лаконично сформулиро­вал обер-лейтенант X. Шуберт: «Во время Финской кампании была за­хвачена кодовая книга, и русские несколько раз использовали одни и те же одноразовые блокноты, по­этому мы добились значительных успехов. Позднее русские стали использовать блокноты правиль­но, и нам удавалось читать лишь очень малое количество сообще­ний». Схожую работу проводила дешифровальная служба кригсмарине, которая в 1941 — 1945 гг. взломала большое количество двух- и трёхзначных шифросистем серии «ПТ», ис­пользовавшихся судами мало­го водоизмещения, батареями береговой артиллерии и разве­дывательной авиацией, а также некоторое число четырёхзначной шифропереписки между берегом и подводными лодками. Радио­обмен, закрытый пятизначными шифрами с перешифровкой одно­разовой гаммой, вскрыт не был.

Абсолютную криптографиче­скую стойкость во время войны показали советские шифросисте­мы НКИД, криптоанализом кото­рых занимался реферат «4В1» 4-й группы шифровального от­дела ОКВ во главе с П.А. Ново­пашенным. Поскольку советские дипломатические депеши зашифровывались с помощью одноразо­вых блокнотов, немцам так и не удалось прочитать ни одного со­общения. Полным провалом немецких спецслужб закончилась работа над советской военной пере­пиской, закрытой машинными шифраторами. В вермахте не подозревали о существовании шифровальной аппаратуры В-4, эксплуатировавшейся с 1938 года в звене «округ — флот». Некото­рой информацией немцы распо­лагали только о шифровальной машине с роторным шифратором К-37 «Кристалл», действовавшей на линиях связи «армия — фло­тилия — корпус»: в августе 1941 года немецкие части захватили исправный экземпляр этой маши­ны, и специалисты из ОКХ сделали его теоретический анализ, позво­ливший выявить уязвимые места шифратора. Хотя немцы пришли к выводу о возможности чтения за­крытых им сообщений, воспользо­ваться полученными результатами они не смогли, поскольку в годы Великой Отечественной войны вермахту не удалось перехватить и идентифицировать зашифро­ванные К-37 сообщения. Пожалуй, главным достиже­нием немецких криптографов в годы войны стала ликвидация сети нелегальных резидентур Главного разведывательного управления (в июле 1940 — ав­густе 1942 г. Разведывательное управление ГШ, в феврале 1942 — июне 1945 г. Главное разведы­вательное управление ГШ НКО) (ГРУ) и НКВД в Западной Европе. Злым гением для советских раз­ведчиков стал начальник 12-го реферата (агентурные шифры) 6-й группы 7-го инспектората ОКХ обер-лейтенант Вильгельм Фаук, «чрезвычайно интелли­гентный, настроенный антина­цистски» (по воспоминаниям его сослуживцев). Используя захваченные парижским СД в 1941 году обгоревшие шифроматериалы резидентуры ГРУ Отто Треппера, В. Фаук и его подчи­нённые восстановили исходную книжную гамму и летом 1942 года дешифровали радиообмен Москва — Париж, содержавший фамилии и адреса советских агентов во Франции, Бельгии, Голландии и Германии. Позднее к работе с советской разведы­вательной перепиской подклю­чился П.А. Новопашенный: в 1943 году он дешифровал 10 радио­грамм резидентуры ГРУ Шандо­ра Радо в Женеве. В конце того же года, ориентируясь на тек­сты дешифрованных В. Фауком и П.А. Новопашенным перехва­тов, СД ликвидировала основные звенья швейцарской резиденту­ры ГРУ.

Стоит отметить практическую помощь дешифровальной служ­бе вермахта со стороны абвера. Фронтовые подразделения не­мецкой военной разведки и её отделения в лагерях советских военнопленных методично охо­тились за шифровальщиками и шифроматериалами. Абверов­цы, в частности, захватили «На­ставление для шифровально-штабной службы РККА» (1939), «Инструкцию органам НКВД по ведению шифровальной работы» (1942), «Инструкцию по органи­зации связи в авиасоединениях и авиачастях» (1943), а также ряд офицеров-шифровальщиков 8-го управления Генерального штаба (ГШ) Красной армии, благодаря чему вермахту стали известны подробности организации её шифровальной работы, числен­ность и функциональные обя­занности шифрорганов в звене «батальон — Генеральный штаб», порядок хранения, использования и уничтожения шифроматерилов. Оценивая результаты работы немецких криптографов против СССР в годы войны, А. Деттманн считал главными достижениями вермахта в этой области регуляр­ное отслеживание дислокации в прифронтовой полосе частей и соединений РККА ранга «полк-дивизия»; оценку истинных мас­штабов потерь, морально-психо­логического состояния войск до армии включительно; установ­ление оперативных планов шта­бов дивизий, корпусов и армий; контроль за формированием и переброской дивизионных и ар­мейских резервов к линии фронта, а также чтение шифропереписки фронтовых частей НКВД в звене «полк — дивизия» и перехват до­кладов территориальных органов государственной безопасности о состоянии отдельных отраслей советской военной промышлен­ности32. В то же время верховное командование вермахта скепти­чески относилось к информации дешифровальных служб ОКХ и ОКЛ о стратегических резервах РККА и подготовке фронтовых на­ступательных операций. А. Детт­манн, в частности, вспоминал, как осенью 1942 года ОКВ про­игнорировало предупреждение его реферата о формировании шести общевойсковых армий вос­точнее Сталинграда и подготовке советского контрнаступления на этом участке фронта.

Штатная численность и результативность работы сотрудников дешифровальной службы ОКХ против СССР в годы Второй мировой войны. 

Япония

В структуре японских разве­дывательных органов задачи перехвата и чтения иностранной шифропереписки возлагались на МИД, ГШ армии и Морской гене­ральный штаб (МГШ) Японии. Ра­бота против СССР велась соот­ветствующими подразделениями сухопутных войск, поскольку во­енно-морской флот и дипломати­ческое ведомство сосредоточили внимание на взломе шифров США и Великобритании.

В 1922 году ГШ японской армии предпринял попытку сконцентри­ровать усилия разрозненных де­шифровальных служб в едином криптографическом органе. В апреле 1922 года по инициати­ве начальника 3-го управления (связь) ГШ генерал-майора Камэдзи Вада было организовано Объединённое научно-исследова­тельское общество по вопросам криптографии, в состав которо­го вошли представители армии, флота, министерств связи и ино­странных дел. Одновеменно вернув­шийся из Варшавы воен­ный атташе майор Окабэ Наосабуро предложил началь­нику 2-го (разведывательного) управления ГШ генерал-майору Мацуо Итами пригласить в Токио ведущего польского криптогра­фа капитана Яна Ковалевского. Поляки имели репутацию круп­нейших специалистов по взлому советских шифров, раскрыв в 1919—1920 гг. свыше 100 ключей Красной армии, поэтому в январе 1923 года Я. Ковалевский прибыл в Токио и провёл трёхмесячный семинар по основам криптоана­лиза для ведущих сотрудников японской разведки, по итогам ко­торого ГШ подготовил и разослал во все соединения совершенно секретный «Справочник по осно­вам дешифровального дела», со­державший общие принципы по­строения и взлома шифров СССР и ведущих европейских стран. В июне того же года ГШ ввёл в эксплуатацию первую в Японии станцию радиоперехвата, однако из-за технических проблем с при­ёмом она вскоре была закрыта. Развивая сотрудничество с по­ляками, в декабре 1925 года ГШ направил в Варшаву на годичную стажировку майора Харуёси Хякутакэ и капитана Кацухико Кудо. Позднее в Польше побывали ещё четыре японских криптоаналитика — майор Сакаи Наодзи, капитан Сюндзиро Окубо (1929), капита­ны Синта Сакураи и Эйити Фукай (1935), сыгравшие ключевую роль в становлении дешифровальной службы императорской армии. Результатом польско-японских контактов стало создание в июле 1927 года в составе 3-го управле­ния ГШ шифровального отделе­ния во главе с майором X. Хяку- такэ. В его штаты вошли ведущие японские криптоаналитики, в том числе и будущий руководитель советского направления С. Оку­бо. Однако работа отделения осложнялась постоянными ве­домственными распрями между 2-м и 3-м управлениями, поэтому в июле 1930 года начальник ГШ вывел дешифровальную службу из состава управления связи и на правах отделения включил её в ки­тайский отдел Разведывательного управления.

До начала 1930-х годов усилия японских дешифровальщиков по проникновению в закрытую переписку советских государ­ственных и военных органов не приносили сколько-нибудь значи­мых результатов, так как Япония не располагала континентальной сетью станций радиоперехвата в приграничной с СССР полосе и не имела достаточного количества квалифицированных криптоана­литиков. Ситуация стала меняться после оккупации Северной Мань­чжурии осенью 1931 года, когда японский ГШ прикомандировал к Квантунской армии сотрудника шифровального отделения капи­тана К. Кудо для взлома перехва­тываемых китайских сообщений. Благодаря низкой стойкости ки­тайских шифров японцам удава­лось читать до 70 проц. секретной переписки маньчжурских властей, за что капитан К. Кудо был награж­дён орденом Золотого Коршуна — весьма редкой среди японских разведчиков наградой. Параллельно японская армия разворачивала на оккупированной китайской территории сеть РРП. В марте 1930 года началось фор­мирование трёх таких пунктов — в Порт-Артуре, Тяньцзине и Шанхае, а в мае 1932-го — в Харбине, причём харбинская станция ори­ентировалась непосредственно на сбор информации по СССР. Для оперативной обработки перехва­ченной корреспонденции летом 1932 года в Харбин был направ­лен криптоаналитик ГШ капитан С. Сакураи. С этого времени и все после­дующие годы японское командо­вание только усиливало дешиф­ровальную службу Квантунской армии. В 1935-м на базе объеди­нения было создано Исследова­тельское управление во главе с подполковником С. Окубо, зани­мавшееся перехватом и дешиф­ровкой советского радиообмена39. В том же году управление рас­крыло простейший шифр погран­войск, а позднее взломало трёх- и четырёхзначные шифры РККА, ко­торые, хотя и не применялись для передачи важных сообщений, тем не менее дали японцам возмож­ность установить организацию и дислокацию нескольких советских приграничных гарнизонов, а так­же расположение и перемещение ряда авиационных частей. В мае 1936 года дешифроваль­щики Квантунской армии получи­ли из польского ГШ копию обще­войскового командирского кода «ОКК-5». Опираясь на неё, японцы в июле 1936 года взломали четы­рёхзначный армейский шифр и пограничный шифр «ПК 1», знание которых пригодилось им во время пограничных конфликтов 1937—1938 гг. В частности, когда 19 июня 1937-го советские пограничники высадились на спорном участке советско-маньчжурской границы в районе о. Ганьчацзы (Сеннуха), японцы взломали четырёхзначные пограничный, армейский и трёх­значный авиационный шифры, благодаря нему им стало известно о локальном характере инцидента, не представлявшем угрозы раз­витию советско-японских отно­шений. 14 июня 1937 года приказом военного министра Исследова­тельское управление было реор­ганизовано в Особое отделение разведывательного отдела штаба Квантунской армии. В его компе­тенцию вошли радиоперехват и дешифровка советских сообщений в Забайкалье,на Дальнем Востоке и в Монголии, для чего отделению были подчинены четыре РРП в Чан­чуне, Суйфэньхэ, Хэйхэ и Маньчжоули (в составе 50 сотрудников).

Первым серьёзным ис­пытанием для дешифро­вальной службы японской армии стали боевые действия в районе озера Хасан. 6 июля 1938 года японские криптоаналитики расшифровали радио­грамму Посьетского погран- отряда, свидетельствовавшую о намерении советского командо­вания занять господствовавшую высоту Безымянную и малыми силами оборонять её. После начала конфликта японские де­шифровальщики внимательно наблюдали за перебросками частей Дальневосточного фронта (ДВФ) в район боевых действий. Осо­бенно ценными для командования Корейской армии (Дословное название армей­ского объединения японской армии, дислоцировавшегося на территории оккупированной Кореи в 1904—1945 гг. Инициатор провокации в районе оз. Хасан. Разгромлена Красной армией в августе 1945 г.) стали рас­шифрованные советские радио­граммы, содержавшие информа­цию о перебросках танковых под­разделений из Владивостока. Обе стороны сделали соответ­ствующие выводы из этого кон­фликта — прямым следствием хасанских событий стали реорга­низация дешифровальной службы ГШ Японии и техническая модер­низация шифровальных органов Красной армии. Военно-политическое руко­водство Японии повысило статус армейской криптографической службы. Ещё в июле 1936 года шифровальное отделение было выведено из состава китайско­го отдела Разведывательного управления ГШ Японии и подчинено непосредственно началь­нику её военной разведки. С 9 марта 1939 года дешифроваль­ная служба перешла в подчине­ние организованной с началом японо-китайской войны Импера­торской верховной ставки (ИВС) в качестве 18-го отделения. Дешифровальные органы Квантунской армии с 1 августа 1938 года были преобразованы в са­мостоятельное Специальное ин­формационное управление (СИУ) со значительным расширением штатов. Его возглавил полковник С. Окубо, которому подчинялись 11 офицеров-дешифровальщиков и радио разведи и ков, включая ве­дущего специалиста по советским шифрам майора Э. Фукай. Общее количество сотрудников управле­ния с учётом вспомогательного персонала РРП выросло до 131 человека.

Ответным шагом Советского Союза стал ввод в эксплуатацию машинных шифраторов, обладав­ших высокой криптографической стойкостью и позволявших надёж­но закрыть каналы связи опера­тивно-стратегического звена. Разработка отечественной шифровальной техники проводилась с 1932 года 8-м (шифровальным) отделом Штаба РККА под руко­водством талантливого инжене­ра И.П. Волосока. Спустя шесть лет опытно-конструкторские работы успешно завершились, и в мае 1938 года нарком обо­роны К.Е. Ворошилов подписал приказ о принятии на вооруже­ние шифровальной аппаратуры В-4, предназначенной для звена «округ — флот». Шифраторы В-4 и их модификация М-100 произ­водились в ограниченном коли­честве, поэтому к началу Великой Отечественной войны в войска поступило только 96 таких аппа­ратов. Кроме того, с 1939 года в звене «армия — флотилия — кор­пус» началась эксплуатация шиф­ровальной машины с роторным шифратором К-37 «Кристалл». Однако и эта аппаратура выпу­скалась малыми партиями, по­этому к началу боевых действий Красная армия располагала всего 150 комплектами «Кристаллов». Закономерным итогом пред­принятых Советским Союзом мер в области защиты каналов связи стало поражение японских криптоаналитиков в ходе боевых действий на р. Халхин-Гол летом 1939 года. Хотя дешиф­ровальщики Квантунской армии взломали наши четырёхзначные армейский, пограничный и трёх­значный авиационный шифры, советское командование созна­тельно использовало нестойкие шифросистемы в расчёте на то, что японцы перехватят ложные приказы о переходе к обороне и, таким образом, будут захвачены врасплох внезапным советским наступлением. Тогда же на Халхин-Голе боевое крещение при­няла шифровальная аппаратура В-4, использовавшаяся для свя­зи штаба армейской группы с ГШ Красной армии.

В связи с обозначившимся после Номонханских собы­тий (так в Японии называли сражение на р. Халхин-Гол) очевидным отстава­нием японской дешифровальной службы от развития криптографии в СССР военно-политическое ру­ководство Японии сделало ставку на тесную кооперацию с ведущи­ми криптоаналитическими стра­нами Европы — Польшей, Фин­ляндией и Германией. Спасаясь от нацистской окку­пации, в марте 1940 года в рас­поряжение СИУ Квантунской армии прибыл польский криптограф поручик Мечислав Школа, с по­мощью которого год спустя япон­ская армейская дешифровальная служба взломала четырёхзначный советский шифр и в течение дол­гого времени отслеживала изме­нения в его ключах. Прологом для японо-финских контактов в сфере криптоанализа стал ввод Красной армией в диви­зионном звене после победы на р. Халхин-Гол нового шифра «ОК-40», оказавшегося непосильным для японских криптографов. Однако финские специалисты взломали его во время Зимней войны и по просьбе военного атташе Япо­нии полковника Тосио Нисимура, установившего доверительные отношения с начальником крип­тографической службы майором Рейно Халламаа, в августе переда­ли копию шифра Квантунской ар­мии. Благодаря этому шагу японцы сумели раскрыть армейский, ави­ационный и флотский шифры и до конца 1940 года читали переписку ряда частей ДВФ. Развивая контакты с Токио, финны предложили Т. Нисимура командировать в Хельсинки двух криптоаналитиков для совместной работы над советскими шифра­ми в обмен на финансирование дешифровальной службы Суоми Японией. Приняв это условие, в 1940 году Токио направил в распо­ряжение Р. Халламаа майора Хо- риути, которого из-за отсутствия специальной криптографической подготовки в июне 1941-го сменил сотрудник 18-го отделения ИВС капитан Эйити Хиросэ. Числясь помощником военного атташе, Э. Хиросэ в 1941 — 1944 гг. практически постоянно находил­ся в развёрнутом на побережье Ладоги объединённом дешиф­ровальном центре ВМФ и сухо­путных войск Финляндии. Тесные контакты с криптографами Суо­ми позволили японцам взломать шифропереписку войск Дальнево­сточного и Забайкальского (ЗабФ) фронтов. В августе 1941 года фин­ны передали Э. Хиросэ кодовую книгу пятизначного шифра РККА, а спустя месяц и его одноразовую гамму. Используя их, Квантунская армия оперативно отслежива­ла изменения в численности и дислокации советских войск на Дальнем Востоке. В октябре 1941 года военный атташе в Финлян­дии Хироси Оноути сообщил в Токио содержание четырёхзнач­ного шифра погранвойск НКВД, на основе которого год спустя японцы расшифровали серию исключительно важных для них оперативных приказов по Крас­ной армии — об изменении систе­мы боевой подготовки советских войск. Позднее японская разведка получила от финнов пятизначный шифр «045-А», четырёхзначные шифры — «010-А», НКВМФ, се­рии «Гребень», использованные ею для чтения переписки Камчат­ского погранотряда, 79-й стрелко­вой дивизии на Сахалине и 45-го стрелкового корпуса в Нижнем Приамурье. Отдавая дань уваже­ния финским партнёрам, кабинет министров Японии наградил ру­ководителей криптографической службы майоров Р. Халламаа и Ю. Палко орденами Священного сокровища IV степени. Такой же награды удостоился на­чальник шифровального отдела ОКВ полковник 3. Кемпф, коорди­нировавший с июня 1941 года японо-германские контакты в области советской шифросвязи. В обмен на информацию о дальневосточной группировке советских войск, копии американских и британских шифров немцы на протяжении всей войны передавали Японии криптографические материалы РККА. Так, в сентябре 1941 года японский военный атташе в Берли­не Итиро Бандзай проинформиро­вал свой ГШ о советской кодовой книге «ОЦКК-7», а в июне 1942 года несколькими телеграммами сооб­щил содержание пятизначных со­ветских шифров «011 - А» и «023-А», использовавшихся командованием Красной армии в звене «Ставка — бригада». В конце того же года в Токио было отправлено описание четырёхзначного шифра «024-Б» и пятизначного — «045-А». Кроме того, И. Бандзай уведомил япон­ский ГШ об использовании совет­ским командованием машинных шифраторов. Непрерывно возраставший поток поступавших от поляков, финнов и немцев криптографи­ческих материалов позволил Японии 14 июля 1943 года раз­вернуть на базе 18-го отделения ИВС Главное разведывательное управление (ГРУ) при начальнике ГШ. Штатная численность японского ГРУ постоянно росла: если в 1943 году там работал 301, то в 1945-м —- уже около 1 000 че­ловек. Одновременно приказом воен­ного министра от 14 июля 1943 года в Квантунской армии была введена новая организационно­штатная структура СИУ, состо­явшая из 4 отделов, в которой функции дешифровальной службы выполнял 2-й отдел. Управлению подчинялись семь РРП: в Харби­не, Суйюане, Хайларе, Цзямусы, Наньлине, Ехэ и Суньу, имевшие в своём составе вторые (дешиф­ровальные) отделения.

Спустя год, 16 мая 1944 года, японский военный министр под­писал приказ о формировании на базе СИУ Специального информа­ционного отряда в составе двух радиоразведывательных, дешифро­вального и учебного отрядов, базы материально-технического обеспе­чения. Его штатная численность на 12 мая 1945 года составила 358, а к началу Советско-японской войны выросла до 1045 человек. Однако уже в 1944 году япон­ская разведка столкнулась с про­блемой резкого сокращения поступавших от финнов советских шифроматериалов, вызванной выходом Хельсинки из войны. По­этому осенью 1944-го японский военный атташе в Стокгольме генерал-майор Макото Онодэра выступил посредником в тайной операции «Стелла Поларис» по переброске личного состава и ар­хивов дешифровальной службы Финляндии в Швецию, благодаря чему японцы продолжили полу­чать от Р. Халламаа и его коллег советские шифроматериалы: в ноябре 1944 — феврале 1945 года М. Онодэра отправил в То­кио пятизначные шифры «076-С» и «091 -А», а также три частично взломанных четырёхзначных шифра, применявшихся в стрел­ковых, танковых и авиационных частях, и один пятизначный шифр НКВД. И всё же несмотря на пред­принимаемые Японией меры, дешифровальная служба императорской армии не смогла решить поставленные перед ней задачи по выявлению намерений военно-политическо­го руководства СССР и вскрытию изменений в группировках ДВФ и ЗабФ в 1941 — 1945 гг. Посту­павшие в японский ГШ по линии войсковой, агентурной и радио­технической разведки сведения обобщались советским отделом Разведуправления в виде обзор­ных отчётов о состоянии войск Красной армии на Дальнем Вос­токе. Их содержание свидетель­ствовало о фатальных просчётах японских спецслужб в оценке во­енного потенциала СССР. На работу японских дешифро­вальщиков влияли следующие обстоятельства: активное ос­нащение штабов объединений и соединений Красной армии криптографически стойкими ма­шинными шифраторами и одно­разовыми перешифровальными блокнотами, а также строгий кон­троль за соблюдением требова­ний скрытного управления вой­сками; прекращение поступления в ГРУ советских криптографи­ческих материалов от поляков, немцев и финнов; организация советским командованием де­зинформационных мероприятий по маскировке перебросок войск и техники на Дальневосточный ТВД, ограничение работы радио­сетей прибывавших соединений. В связи с этим японская разведка пришла к ошибочному заключе­нию о том, что Советский Союз не вступит в войну с Японией до окончания сезона дождей осенью 1945 года и, возможно, даже до весны 1946-го.

Итак, ретроспективный анализ деятельности дешифроваль­ных служб основных стран фа­шистского блока против СССР позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, главные успехи криптоаналитической работы Германии, Финляндии и Японии были связаны с чтением советского радиообмена в звене «армия — полк», закрытого не­стойкими двух-, трёх- и четырёх­значными шифрами. Полученная таким образом информация не содержала сведений стратегиче­ского характера и не позволяла противнику проникнуть в секреты Ставки Верховного Главнокоман­дования и ГШ Красной армии. Во- вторых, более стойкие пятизнач­ные шифры одноразовой гаммы фронтовых и армейских звеньев управления, а также вся машин­ная шифропереписка остались невзломанными нацистами из-за слабой технической оснащённо­сти их дешифровальных служб: если английские специалисты из Блэчли-парка уже в 1940 году создали аппаратуру автомати­зации процесса дешифрования немецкой машинной переписки, то у японцев и немцев её внедре­ние началось только в 1943— 1944 гг. В-третьих, дешифровка со­ветских военных и дипломати­ческих сообщений странами «Оси» во время Великой Отече­ственной войны в большинстве случаев была связана с нару­шением сотрудниками шифрорганов правил обращения с се­кретной документацией и утратой шифроматериалов в ходе боевых действий. Ужесточение контро­ля над соблюдением скрытности управления войсками позволило советскому командованию ми­нимизировать потери от чтения противником армейского и ди­пломатического радиообменов.

Александр Зорихин - аспирант Дальневосточного государственного гуманитарного университета

Источник: «Военно – исторический журнал» №2 2016