«Колонии не перестают быть колониями оттого, что они обрели независимость», — утверждал в середине XIX столетия британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли. Этой формулы по сей день придерживаются крупнейшие европейские метрополии и их главный заокеанский сюзерен в отношении стран Африканского континента. Западные транснациональные корпорации с прежним энтузиазмом продолжают выкачивать природные ресурсы Черного материка, оставляя лишь крохи местным аборигенам, а обслуживающий их политический истеблишмент прикрывает этот непрекращающийся грабеж постоянным военным и экономическим давлением, разбавленным традиционными либеральными лозунгами. При этом многие из ведущих европолитиков даже не скрывают своего истинного отношения к африканскому населению. Как заявил экс-председатель Европарламента Жозеп Боррель: «Европа — это сад. <…>Это лучшая комбинация политической свободы, экономической перспективы и социальной сплоченности. <…> Остальной мир — это не совсем сад. Большая часть — это джунгли. А джунгли могут вторгнуться в сад».
События последних лет в Буркина-Фасо, Мали, Чаде, Центрально-Африканской Республике, Нигере, Габоне и других государствах Африки, названные многими экспертами второй антиколониальной войной, вызвали истеричную реакцию европейских правящих элит, а попытки России восстановить утраченное в годы «демократического лихолетья» былое влияние СССР на этом южном участке столкнулись с яростным противоборством коллективного Запада, развернувшего масштабную информационную войну как против Москвы, так и ее потенциальных партнеров. «Многим африканским лидерам не нравится то, как действует Россия, пытаясь заполучить (на самом деле украсть) ресурсы и в то же время усилить свою геополитическую повестку, направленную против ЕС и Соединенных Штатов», — пугает мир председатель Европейского совета Шарль Мишель. «Сегодня в Африке мы наблюдаем развертывание Россией неоколониальной политики, угрожающей суверенитету государств и безопасности населения. Наймиты Кремля расхищают ресурсы», — кликушествует официальный представитель французского МИД Анн-Клер Лежандр. Традиционно переваливая вину с больной головы на здоровую, политиканы Старого Света пытаются камуфлировать собственную хищническую экспансию африканских территорий, начавшуюся несколько столетий назад и продолжающуюся по настоящее время.
Хрен редьки не слаще
Процесс колонизации Черного континента достиг своего апогея во второй половине XIX века, когда в «гонку за Африку» включились все основные европейские игроки (за исключением Российской империи, не претендовавшей на роль метрополии), и закончился к концу столетия полным разделом материка между Великобританией, Францией, Германией, Бельгией, Италией, Испанией и Португалией.
Основными выгодоприобретателями в этой гонке стали Париж и Лондон, отхватившие самые лакомые куски африканского пирога. Французы стремились создать сплошную широтную полосу от Атлантического до Индийского океана и прибрали к рукам территории (в современных названиях) Алжира, Туниса, Марокко, Мавритании, Сенегала, Мали, Гвинеи, Кот-д’Ивуара, Нигера, Буркина-Фасо, Бенина, Габона, Конго, ЦАР, Чада, Джибути, Мадагаскара и Коморских островов. Под английскую корону перешли (в современных названиях) земли Англо-Египетского Судана, Кении, Уганды, Танзании, Сомали, Зимбабве, Замбии, Малави, ЮАР, Ботсваны, Лесото, Свазиленда, Гамбии, Сейшельских островов, Сьерра-Леоне, Маврикия, Нигерии, Ганы, Египта.
Первым делом колонизаторы покончили с независимостью местных народов, а коренная культура и языки стали рассматриваться как препятствие в экспансии новых территорий. Для европейских метрополий африканские страны всегда являлись рынками сбыта собственной продукции, а главное, источниками дешевого сырья и дармовой рабочей силы. Этим задачам служили навязанные подвластным местным администрациям кабальные займы, грабительские концессии, беспошлинный режим для ввоза европейских товаров, захват или дешевая скупка наиболее перспективных земель, насаждение монокультурной экономики, монополизация внешней торговли и т.д.
Большинство африканских стран с исконно сельскохозяйственным укладом экономики постепенно лишались собственной продовольственной базы, переключаясь на производство каких-либо одних, выгодных метрополии культур: Египет, к примеру, стал хлопковым полем для английской текстильной промышленности, страны Северной Африки — оливковым садом, Сенегал «подсадили» на арахис, а Нигерия была вынуждена ограничиться какао и пальмовым маслом. При этом колонизаторы применяли истощающие почву способы земледелия и неурегулированный выпас скота, что привело к регрессу растительного покрова, прогрессирующей засушливости и ускоренной эрозии почв.
Европейские промышленники посредством различных концессий полностью подмяли под себя все имеющиеся сырьевые источники: англичане присвоили себе право на добычу соли в Египте, богатейшие алмазные и золотые прииски перешли в руки французских и бельгийских компаний. При этом как промышленные, так и сельхозрабочие фактически находились на бесправном положении, обслуживая интересы «цивилизованных рабовладельцев». Нежелающих трудиться на новых хозяев отселяли в отдаленные и безводные районы, обрекая на нищету, голод и болезни. В результате массового захвата земель европейцы к началу XX столетия аннексировали 90 % африканских территорий (против 11 % в 1876 году). Стоит отметить, что около двух миллионов мобилизованных африканцев стали пушечным мясом в мясорубке Первой и Второй мировых войн.
С принятием Генеральной Ассамблеей ООН «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам» в 1960 году (во многом благодаря настойчивой позиции СССР), на Африканском континенте начался настоящий «парад суверенитетов» (в течение пяти лет независимость получили 25 государств). Национально-освободительные движения активно поддержал не только Советский Союз, но и США, пытающиеся вытеснить европейцев с богатого сырьевого рынка. Были у повстанческих отрядов в наиболее богатых колониях и совсем, на первый взгляд, необычные спонсоры — крупнейшие европейские финансово-промышленные корпорации. Однако двигала ими отнюдь не альтруистическая забота о самих африканцах, а преследовалась совсем иная, двоякая цель — вывести привлекательные территории из зоны налоговой юрисдикции метрополий, привести к власти подконтрольные правительства и диктовать им собственные условия игры. При этом снималась какая-либо социальная ответственность перед коренным чернокожим населением, а из сметы расходов компаний исчезали статьи отчислений на развитие местного образования, здравоохранения и т.д. В результате доходы концернов, сократившиеся в первой половине XX столетия более чем на 20 %, вновь устремились ввысь. Совокупный годовой вывоз прибыли в Европу стал составлять порядка 8–10 миллиардов долларов.
Первая антиколониальная война принесла африканским странам лишь формальную свободу. Западные бизнесмены были заинтересованы отнюдь не в глобальной индустриализации «черного континента» и оказании содействия в создании национальной промышленной базы. Направляемые инвестиции большей частью использовались на выкачивание ресурсов. Африканские природные богатства по-прежнему находились в руках бывших колонизаторов, которые не горели желанием делиться с местными властями хоть толикой награбленного. К примеру, нигерские уран и олово практически бесплатно отправлялись во Францию, что во многом поддерживало ее ядерную отрасль. Перекрыв африканцам самостоятельный выход на мировой рынок, транснациональные корпорации получили практически монопольное право распоряжаться экспортными потоками с континента.
К примеру немецкие компании по сей день скупают кофе на внутреннем африканском рынке по демпинговым ценам и втридорога перепродают его за рубеж, препятствуя при этом развитию местной перерабатывающей отрасли. Как заявил президент Уганды Йовери Мусевени, «Германия не выращивает кофе, но зарабатывает на нем больше, чем все африканские страны», отметив, что сумма ее доходов при этом составляет $ 6,8 млрд. При общем объеме мирового рынка кофе в $ 460 млрд Африке перепадает всего $ 2,5 млрд.
Аналогичная ситуация сложилась вокруг африканских алмазов, реализуемых через алмазную биржу в Антверпене, на которую имеют доступ только свои игроки. Для блокирования прямого выхода африканских стран на алмазный рынок активно применяется и «Кимберлийский процесс», предусматривающий обязательное наличие сертификата Кимберли, который гарантирует подлинность и легальное происхождение камней. Под предлогом, что алмазы добываются незаконно в зоне конфликта, уже несколько лет не могут снять эмбарго с большинства своих алмазопроизводящих зон власти Центрально-АфриканскойРеспублики, которых буквально вынуждают передать алмазную отрасль под контроль западных монополий.
Европейские метрополии контролируют не только товарные, но и денежные потоки бывших подвластных территорий. К примеру, 14 стран Африканского континента должны хранить 85 % своих финансовых резервов в Национальном банке Франции, что создает угрозу их немедленной заморозки в случае какого-либо недовольства Парижа. На Елисейских Полях никак не хотят избавиться от имперских амбиций и даже отрицают наличие у ряда своих подвластных территорий собственной государственности. Президент Пятой республики Эммануэль Макрон без зазрения совести заявил: «Создание Алжира еще предстоит оценить. Существовала ли алжирская нация до французской колонизации — вот в чем вопрос».
Таким образом, колониализм вовсе не почил в бозе, а элегантно трансформировался в неоколониализм, доказав со временем справедливость народной мудрости, что хрен редьки не слаще.
Огнем и мечом
«Англичанин рождается с определенной чудесной силой, которая делает его хозяином мира… Как великий поборник свободы и независимости, он завоевывает половину мира и называет это колонизацией. Когда он хочет новый рынок для своих подделанных продуктов из Манчестера, посылает миссионера научить туземцев Евангелию мира. Туземцы убивают миссионера; он прибегает к оружию для защиты христианства; борется за него, побеждает за него; и берет рынок в качестве награды с небес...» — писал знаменитый ирландский драматург Бернард Шоу. Как показал опрос YouGov, 44 % англичан гордятся историей британского колониализма, 21 % сожалеют о том, что он имел место быть, и еще 23 % придерживаются другой точки зрения. При этом большинство сторонников империи утверждают, что она способствовала экономическому процветанию подконтрольных территорий, и отрицают насильственный захват заморских колоний и фактическое порабощение их коренного населения.
Между тем английские колонизаторы огнем и мечом прошлись по африканской земле. Именно Великобритании принадлежит постыдная пальма первенства в создании первых в истории концлагерей. Во время Англо-бурской войны 1899–1902 гг. было организовано 45 «лагерей спасения» для белого населения и 64 — для чернокожего, через которые прошли около 200 тыс. мирных жителей. При этом погибло 28 тыс. буров, в том числе более 26 тыс. женщин и детей, и бесчисленное число чернокожих аборигенов — вести статистику их смертей британские снобы посчитали для себя зазорным. Американский профессор-историк Каролин Элкинс представила ужасающие данные об английском режиме в Кении после Второй мировой войны, где в ответ на убийство 32 белых колонистов повстанцами Мао-Мао колонизаторы вырезали около 300 тыс. представителей народности кикуйя и еще полтора миллиона человек загнали в лагеря.
Сегодняшние британские неоколонизаторы в случае необходимости не намерены отказываться от силовых методов решения спорных вопросов. Контингенты военнослужащих Соединенного Королевства до сих пор расположены на территории 40 государств Африки под предлогом обучения личного состава местных армий, проведения миротворческих миссий и борьбы с терроризмом. В контртеррористических операциях они, правда, участвуют довольно редко, зато денно и нощно вместе с многочисленными частными военными компаниями и прикормленными криминальными бандформированиями стоят на страже бизнес-интересов представителей Туманного Альбиона.
Не менее впечатляющий список военных преступлений французов на африканском континенте. Задокументированы их зверства против алжирцев не только в далеком XIX веке, но и в середине XX столетия, после начала национально-освободительного восстания 1954 года. Эта колониальная война длилась до 1962 года и унесла жизни сотен тысяч рядовых алжирцев. По некоторым данным, французская администрация санкционировала массовые убийства, резню и карательные экспедиции, которые привели к гибели 1,5 млн человек. В ходе Бизертинского кризиса 1961 года было убито около 5 тысяч тунисцев, требовавших закрытия французской военной базы. Проведенная Францией в 1994 году военная операция в Руанде под предлогом создания безопасной зоны привела к уничтожению более 800 тысяч представителей племени тутси. Только в постколониальную эпоху Париж инициировал проведение более трех десятков военных спецопераций, последняя из которых состоялась в 2014 году. Среди этих акций — вторжение в Тунис для захвата стратегического порта Бизерта (1961), борьба с повстанцами в чадской провинции Тибести (1968–1972), действия против отрядов фронта ПОЛИСАРИО в Мавритании и Западной Сахаре (1977–1978), свержение императора Жана I Бокассы в Центральноафриканской Республике (1979–1981), поддержка войск президента Жювеналя Абьяримана в борьбе с повстанческим Руандийским патриотическим фронтом (1990–1993), уничтожение ивуарийских ВВС в ответ на нападение на французскую базу в Буаке (2004), военная интервенция в Ливию (2011) и Мали (2013).
Несмотря на озвученные планы французского президента Эммануэля Макрона о снижении военной активности Пятой республики в Африке, более шести тысяч военнослужащих по сей день расквартированы на территории шести стран континента. Крупнейшая группировка войск (сил) ВС Франции расположена на Африканском Роге в Джибути, что обеспечивает стратегический доступ к Красному морю и Индийскому океану. В ее состав входят смешанный пехотный полк, отдельный отряд армейской авиации (3 многоцелевых ударных вертолета SA-342 «Газель», 4 вертолета боевого обеспечения «Пума»), две авиаэскадрильи (4 истребителя ПВО «Мираж-2000-5F», военно-транспортный самолет CN-235, 3 ВБО SA-330 «Пума») и центр подготовки к боевым действиям в пустынной местности. Там же расположен центр материально-технического обеспечения военных операций и защиты торговых судов в экономическом коридоре.
Группировка войск (сил) ВС в Кот-д’Ивуаре включает пехотный батальон, авиационный отряд и отдельный отряд спецназа для защиты объектов береговой инфраструктуры и действий на лагунном побережье. Французский военный контингент в Сенегале имеет межвидовой пункт управления, отряд регионального сотрудничества (несколько групп военных инструкторов), группу аэродромного обслуживания и отряд морской авиации (самолет базовой патрульной авиации «Атлантик-2» и самолет морского наблюдения «Фалкон-50»), группы портового обслуживания и обезвреживания самодельных взрывных устройств «Недекс», пожарный отряд, группу материально-технического обеспечения наземной техники и другие тыловые подразделения. Контингент ВС Франции в Габоне представлен отдельным мотопехотным батальоном и авиационным отрядом. Эта военная база также выступает логистическим хабом для французских сил, участвующих в операциях на территории Центральной Африки. После фактического провала операции «Бархан», длившейся 8 лет и стоившей французским налогоплательщикам, по разным оценкам, от € 600 млн до € 1 млрд в год, Париж был вынужден существенно сократить военное присутствие в Нигере и Чаде. В результате произошедшего летом этого года военного переворота в Ниамее было свергнуто прозападное правительство, а оставшимся французским военным, по примеру Мали, попросту указали на дверь.
По мнению экспертов, потеря Нигера для Европейского союза де-факто равносильна объявлению войны, а экономические потери, особенно для Франции, могут оказаться катастрофическими. Именно поэтому ЕС выразил готовность рассмотреть поддержку военной операции против нового правительства Ниамее, если поступит соответствующая заявка от Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС). В одиночку эта организация, до недавнего времени объединявшая 15 государств региона, едва ли способна на осуществление успешной силовой акции. Тем более что временно «выкинутые» из ЭКОВАС Буркина-Фасо и Мали выступили в поддержку мятежников, а наиболее мощная в военном плане Нигерия решила не применять свои вооруженные силы против соседнего Нигера. Сама же Франция вряд ли сможет без участия США провести войсковую операцию в столь нестабильном и все более недружественном для нее регионе. Согласно мнению вашингтонских экспертов американские военные не горят желанием таскать каштаны из огня для своих не в меру воинственных союзников. Официальный Пентагон ограничился заявлением о непричастности российских сил к происходящим в Нигере событиям. «Что касается нашего присутствия и распределения сил, ничего не изменилось... Мы прекратили сотрудничество в области безопасности по ряду вопросов, мы не обучаем войска, и ситуация весьма неопределенная. Мы продолжим следить за событиями», — говорилось в специальном релизе военного ведомства.
Следует уточнить, что в Нигере расположены две американские авиабазы, которые используются для размещения БпЛА, имеющих задачу обмена данными разведки, наблюдения и рекогносцировки (ISR) со странами-союзниками и партнерами, а также подготовки местных военных подразделений для борьбы с террористами на местах. На сегодняшний день Вашингтон, в отличие от европейских коллег, старается не афишировать своего военного присутствия в Африке. Однако там насчитывается около 6000 американских военнослужащих и, согласно внутренним документам Африканского командования вооруженных сил США, в период до 2025 года запланирована реализация сразу 12 военно-строительны проектов в четырех аванпостах на территории трех африканских государств — Джибути, Кении и Нигере.
Сегодня американцам не выгодно раздувать огонь нового африканского пожара, тем более накануне очередных президентских выборов, и бросаться на амбразуру за интересы своих незадачливых европейских союзников. Такая позиция вызвала очередную истерику в Париже, возмущенном, что в Вашингтоне «ни слова не сказали в защиту демократических принципов и ценностей» в Нигере, что может расцениваться как поощрение к совершению переворотов в других африканских странах. «От Вашингтона и других столиц я слышу: «не надо вовлекаться, это становится опасным». Нет, наша позиция должна быть ясной и последовательной, иначе в какой африканской столице будут слушать, что мы выступаем за политику партнерства?» — заявил Эммануэль Макрон, добавив, что «Франция не допустит ни патернализма, ни слабости, иначе нас нигде не останется». С такой политикой, которую проводит Париж в отношении своих бывших колоний, от французского влияния в Африке вскоре действительно может остаться один лишь пепел. Как справедливо отметил бывший командующий силами Североатлантического альянса в Европе адмирал ВМС США в отставке Джеймс Ставридис, ситуация в Нигере способна перерасти в полномасштабную войну на Африканском континенте, и к тому есть все предпосылки.
Ограбление по-французски
Надувающая щеки Французская Республика на протяжении последних веков не стала полным банкротом лишь благодаря нещадной эксплуатации своих африканских владений. Еще в 1957 году будущий президент Франции Франсуа Миттеран пророчествовал: «Без Африки у Франции не будет истории в XXI веке». «Без Африки Франция скатилась бы до уровня стран третьего мира», — уточнил спустя десятилетия 22-й президент Пятой республики Жак Ширак. По экспертным оценкам, до 70 % общего объема используемого во Франции сырья для металлургии, химической и пищевой промышленности традиционно приходится на импорт из 14 бывших африканских колоний. Ее валовой внутренний продукт без этих поставок сократился бы почти вдвое от нынешнего уровня.
Взбунтовавшийся против иноземного владычества, обобранный до нитки Нигер покрывал от 30 до 40 % потребностей французских АЭС, вырабатывающих 70 % всей электроэнергии страны. При этом в самой бывшей колонии электроэнергия доступна лишь 20 % населения. Закупочные цены на уран, установленные неоколонизаторами, были всегда в 3–4 раза ниже средних мировых показателей. Поэтому отказ от африканского урана или его закупка у независимых поставщиков будут иметь для Франции необратимые экономические последствия, фундаментально ограничат развитие цифровой экономики, IT и креативных индустрий, самым негативным образом отразятся на конкурентоспособности страны, а также приведут к резкому росту цен для внутренних потребителей.
Свержение правившей на протяжении 56 лет семьи французских ставленников Бонго в Габоне в августе текущего года стало еще одним ударом по парижской гегемонии на «черном континенте» и угрозой ее экономической безопасности. Пятая республика практически бесконтрольно выкачивала из этой страны нефть (около 70 % местного экспорта), марганцевую и урановую руду, алмазы, золото и ценную древесину по расценкам, установленным самой метрополией. Конвертируемость навязанной Парижем местной валюты — африканского франка — обеспечивает французское казначейство, контролирующее 65 % валютных резервов Габона. Метрополия, обладающая правом вето в отношении кредитно-денежной политики своих вассалов, может всегда диктовать им грабительские условия.
Разглагольствуя о масштабной помощи Африканскому континенту, европейские политики скромно умалчивают об огромных налоговых льготах, предоставляемых филиалам их компаний в странах Черного континента, не говоря уже о явной диспропорции в дележе прибыли от эксплуатации национальных месторождений. К примеру, французская Orano оплачивала лишь 5,5 % добычи урана в Нигере (€ 150 млн и € 100 млн налогов), зарабатывая при этом более десяти миллиардов долларов ежегодно. На этом фоне просто смешно говорить о € 119,2 млн, направленных Парижем в 2022 году в помощь этой бедной стране.
Именно колониальный подход западных метрополий не позволил африканским государствам создать собственные устойчивые экспортно ориентированные отрасли, ограничив их экспортные потоки лишь необработанными природными ресурсами и продукцией сельхозназначения, для которых характерна низкая добавленная стоимость. В то же время комплексная индустриализация бывших колоний могла бы обеспечить рост их национальных ВВП в десятикратном размере от нынешнего уровня. Произойди это — и сегодняшний рейтинг товарооборота с Черным континентом, в котором ЕС занимает лидирующую позицию, примет совершенно иные очертания.
В целом Африка обладает огромными сырьевыми ресурсами, которые по ряду позиций превышают 30 % мировых запасов: до 35 % по хрому, более 40 % по бокситам, 50 % по кобальту и марганцу, 90 % по металлам платиновой группы, до 70 % по алмазам, 40 % по золоту, до 50 % по фосфоритам. Кроме того, здесь сосредоточены 9,6 % мировых запасов железной руды, 7 % запасов природного газа, 8 % запасов нефти, 7,9 % запасов урана, 1,5 % запасов угля. В борьбе за эти богатства европейцы пытаются действовать старыми проверенными средствами — угрозами санкций и военными интервенциями, что лишь усиливает озлобление африканских независимых государств и подталкивает их к поискам других союзников.
Первыми это поняли китайцы, которые с началом XXI века буквально обрушили на Африку поток своих инвестиций. За два первых десятилетия нового столетия прямые капиталовложения из Поднебесной увеличились с $ 500 млн до более $ 43 млрд в год и затронули 52 из 54 африканских стран. Более 63 % этого объема пришлись на Южную Африку, Демократическую Республику Конго, Анголу, Замбию, Эфиопию, Нигерию, Гану, Алжир, Зимбабве и Кению. При этом китайские предприятия внесли большой вклад в индустриализацию Африки, передавая на Черный континент свои передовые промышленные технологии, а не ограничиваясь, по примеру западных стран, только скудной гуманитарной помощью. К примеру, Пекин осуществил масштабные вложения в горную добычу и производство каучука в Конго, после чего импорт кобальта в Китай вырос на 3000 %, медной руды — на 1700 %. В 2009 году Пекин окончательно вытеснил США с места крупнейшей страны-партнера Черного континента, увеличив китайско-африканский товарооборот с $ 6,5 млрд в 1999 году до $ 282 млрд в 2022 году.
Подобная активность не могла остаться без внимания Вашингтона, который в преддверии саммита США — Африка 2022 года анонсировал выделение $ 55 млрд «на широкий спектр секторов для решения основных задач нашего времени». К таковым были отнесены строительство объектов солнечной энергетики в Анголе, прокладка высокоскоростного кабеля связи, соединяющего Южную Азию и Европу через Египет, защита африканских стран от киберугроз. Для США Африка всегда имела важное стратегическое значение не только в плане геополитики, но и как источник отдельных видов сырьевых ресурсов. К примеру, 75 % кобальта и 50 % тантала, используемых в американском ВПК, добываются в Конго.
С открытым забралом
Списанная в 1990-х годах со счетов африканской политики Россия вновь обратила свой пристальный взор к Черному континенту. Помимо решения вопросов обеспечения безопасности, военно-технического сотрудничества, поставки новых технологий в атомной, металлургической, нефтегазовой, горнодобывающей и других отраслях промышленности, Москва выдвигает взаимовыгодные проекты по совместной эксплуатации природных месторождений и строительству современных объектов производственной инфраструктуры с участием местных партнеров. Таким образом, можно говорить не об угрозе колонизации со стороны Востока, о чем кричат на каждом углу европейские неврастеники, а об экспорте «экономического суверенитета», в рамках которого основной контроль в стратегических отраслях остается за африканскими государствами.
В отличие от западных неоколонизатаров этой практики придерживался и Советский Союз, оставивший о себе самую добрую память на жарком материке. Во второй половине XX столетия устанавливались тесные связи с Египтом, Ливией (после 1969 г.), Алжиром, Марокко, Тунисом, Танзанией, Гвиней, Гвинеей-Бисау, Сан-Томе и Принсипи, Республикой Конго, Мали, Эфиопией, Мадагаскаром, Анголой, Мозамбиком, Бенином, Нигерией, Замбией и др. Соглашения об экономическом и техническом сотрудничестве были заключены с 37 африканскими странами, а торговый оборот с ними в период с 1960 по 1984 год увеличился в 13 раз. При участии советских специалистов было построено около 600 предприятий и других крупных объектов, в том числе Асуанский гидроэнергетический комплекс и металлургический комбинат в Хелуане (Египет), ГЭС «Капанда» (Ангола), бокситодобывающий комплекс в городе Киндиа (Гвинея), металлургический комбинат в Эль-Хаджаре (Алжир), горно-обогатительный комбинат в Мфуати (Республика Конго), цементный завод в Диаму и золотодобывающее предприятие «Калана» (Мали), нефтеперерабатывающий завод в Ассабе (Эфиопия) и металлургический комбинат в Аджаокуте (Нигерия). При этом было подготовлено около 500 тыс. местных специалистов и квалифицированных рабочих.
Таким образом, у России имелась серьезная политическая база для возобновления контактов с африканскими странами и развития самого широкого экономического сотрудничества. Серьезным шагом к этому послужило списание задолженности государств Черного континента на сумму более $ 20 млрд и начало реализации инвестиционных проектов таких бизнес-гигантов, как «Роснефть», «Газпром нефть», «РусГидро, «АЛРОСА», «ЛУКОЙЛ», «Росатом» и др. Товарооборот России со странами Африки по итогам 2022 года составил $ 18 млрд и, по расчетам Минэкономразвития, к 2030 году должен достичь $ 36 млрд. Евросоюз имел показатели за тот же период в размере $ 412,2 млрд, Китай — $ 282 млрд, США — $ 68,2 млрд. Поэтому впереди еще предстоит большая работа, в том числе по включению в зону интересов российских компаний государств Центральной Африки, которые практически не задействованы в сегодняшних бизнес-проектах. Именно поэтому одним из ключевых документов санкт-петербургского саммита Россия — Африка 2023 года стал Меморандум о взаимопонимании между Правительством Российской Федерации и Экономическим сообществом государств Центральной Африки (ЭСГЦА) об основах взаимоотношений и сотрудничестве. При всем этом стоит учитывать наметившуюся тенденцию вытеснения европейских метрополий с африканского политического поля, вследствие чего могут появиться дополнительные свободные ниши для российских инвесторов.
Большой интерес самих африканцев к сотрудничеству с Россией был отмечен на состоявшемся в 2019 году в Сочи первом саммите и экономическом форуме «Россия — Африка», в работе которого приняли участие 43 главы государств и правительств, а также лидеры восьми крупных африканских интеграционных объединений и организаций (Африканский союз, Экономическое сообщество стран Западной Африки и др.). По результатам проведенных мероприятий были подписаны 92 соглашения на общую сумму 1,004 трлн рублей, в том числе меморандум о взаимопонимании между правительством РФ и Афросоюзом об основах взаимоотношений и сотрудничестве.
Несмотря на беспрецедентное западное давление, второй российско-африканский саммит 2023 года собрал в Санкт-Петербурге представителей 48 государств «жаркого континента», половина из которых была представлена на высшем уровне. Характерно, что от приглашения отказались лишь ряд наиболее прозападно настроенных стран, среди которых всецело находящиеся под британским влиянием Кения, Сьерра-Леоне, Боствана, созданная по подобию США, но в карикатурном виде, Либерия, мало интересующаяся внешней политикой «африканская Сан-Марино» — Лесото, полностью на тот момент зависящий от Франции Нигер.
Всего же на площадках форума работали свыше 9000 участников из России и 104 иностранных государств и территорий, среди которых около 1000 представителей иностранного бизнеса, более 2000 российских предпринимателей, около 1100 членов зарубежных официальных делегаций. В ходе масштабного мероприятия был подписан ряд важных экономических соглашений, анонсирован запуск программы помощи странам Африки в сфере здравоохранения объемом 1,2 млрд рублей. Россия в очередной раз подтвердила готовность обучать в лучших отечественных вузах африканских студентов (в 2023 году их количество составило 35 тыс. чел.), в том числе на безвозмездной основе. В Египте, Замбии, Марокко, Республике Конго, Танзании, Тунисе, Эфиопии и ЮАР уже действуют российские центры науки и культуры, а в ближайшей перспективе планируется открытие филиалов ведущих университетов на африканской земле.
Традиционным в отношениях России со странами Африки является тесное военно-техническое сотрудничество. Отечественный ОПК на сегодняшний день является крупнейшим поставщиком оружия на континент — на него приходилось более 40 % рынка вооружений (для сравнения: США — 17 %, КНР — 10 %). Около 60 % российской военной продукции поставлялось в Алжир, в числе крупнейших покупателей также Египет, Ангола, Судан, Уганда и Эфиопия. По данным Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству, в 2021 году общая сумма заказов составляла $ 14 млрд.
Таким образом, Россия и Китай имеют все возможности со временем потеснить европейцев с африканского рынка. Перед бывшими колонизаторами у них есть главное и неоспоримое преимущество — они никогда не участвовали в порабощении Черного континента и не относились к его населению как к людям второго сорта. Отсюда — более высокая степень доверия африканцев к предлагаемому экономическому и политическому сотрудничеству. Сегодняшнее отставание России по объему инвестиций и размеру товарооборота с африканскими странами лишь в очередной раз подчеркивает недальновидность политиков перестроечной и постперестроечной эпохи, ориентированных исключительно в западном направлении. Происходящие сегодня события в Африке должны стимулировать отечественных бизнесменов активнее наверстывать упущенное. А скептикам, придирчиво оценивающим нынешние скромные показатели, можно ответить словами известной народной пословицы «Русские долго запрягают, но быстро едут».
А. Петрочинин
Источник: журнал «Армейский сборник» № 10 2023
