В Москву с Афона прибыли Дары волхвов. Они выставлены в храме Христа Спасителя, и к ним денно и нощно двигаются бесконечные вереницы. Православные люди из Москвы и предместий, из других городов России тянутся к этим дарам, как к свету, как к хлебу духовному.
Какое количество иронии, издёвок мы слышим со стороны наших либеральных витий! Упреки и укоры, явно или косвенно, в мракобесии, в непонимании рациональных, материальных устройств жизни.
Но тяготение русских людей: и пожилых, и молодых, и набожных женщин, и мужчин, — это тяготение к чудесному свидетельствует о том, что душа русского человека не заржавела, не очерствела, не зачахла, что она нежна, она открыта небу, что она уповает на чудо, она исполнена ожиданий. Что категория чуда, упование на чудо является естественным. И не только в час беды, — хотя беды сыплются на Россию, как метеориты. Не только в час предсмертный, в час безысходный, — хотя часто наша история безысходна. Чудо есть чувство русского верования, русского понимания мира как мира чудесного, как мира, в котором присутствует божественное, нежданное, присутствует нечаянная радость. Ощущение мира как нечаянной радости — это одно из главных достижений русского духовного, поэтического и религиозного сознания.
Русскую историю и русский народ как носитель русского времени не понять без категории чуда. Россия на протяжении своей истории должна была бы погибнуть многократно, погибнуть бесследно. В недрах русского времени вдруг разверзаются "чёрные дыры", куда проваливается русская цивилизация, чтобы больше не появиться. Но она возрождается. Таинственным образом, не объяснимым ни экономическими факторами, ни геополитическими или элитными представлениями. Она появляется в результате чуда. Чудо каждый раз возносит из этой "чёрной дыры" русскую цивилизацию, которая, как в сказке про Ивана-царевича, из кипящего котла опять взлетает, становясь ещё краше, моложе и отважней.
Чудо приходит в русскую историю. Но если бы русская жизнь, русская душа были черствы, если бы они окаменели, если бы не уповали на чудо, оно бы не свершилось. Чудо приходит туда, где его ждут, где о нём молятся. Приходит туда, где для него построены пристани, причалы. Россия и русская душа — это пристань, к которому чудо причаливает.
Сегодняшнее стояние в очередях, продвижение к храму, сегодняшний с блаженными выражениями лиц ход русских людей в сторону этих даров — удивителен. Русские люди верят, что эти дары не просто принесены как артефакты, не просто пришли с Афона, а что их действительно в Москву принесли волхвы. Я убеждён, что есть наивные верящие люди, которые бродят по московским улицам и весям, заходят в супермаркеты, движутся по Новому Арбату и ищут волхвов. Не возникнет ли где-нибудь в звёздном островерхом колпаке Мельхиор, который несёт эти дары? Или не увидят ли они Каспара в пышном фиолетовом тюрбане? Не появится ли на каком-нибудь перекрёстке Валтасар, укутанный в таинственные хламиды?
Но не там они ищут волхвов. Пусть бы ожидающие чуда русские люди пошли на какой-нибудь вокзал, например, Павелецкий. Дождались прихода воронежского поезда. Посмотрели бы, как по перрону движется толпа приезжих. И увидели бы, как из неяркого вагона выходят три человека с лицами воронежских крестьян — с бледными, сосредоточенными упрямыми лицами. В руках у этих людей котомки. Все трое двигаются по перрону.
И если внимательно присмотреться к туманному серому московскому небу, то можно заметить, что над головами этих трёх приезжих таинственно и нежно мерцает Вифлеемская звезда.
