...Ай Лейли Лейли возлюбленная моя…
Выйдем в родной осенний сумеречный печальный наш город Душанбе…
Где в шафрановых родимых исконных первобытных чреватых сумерках чревах гуляют лишь мусульманские тысячелетние стрелы пули…
Выйдем в шафрановые пустынные сумерки сумерки где бродят лишь внезапные пули и рыжие жирные ярые коты…
В городе некому убирать златые листопады…
В городе палое великое изобилье опадных мокрых затхлых листьев…
Но некому убирать их и они завалили заполонили заглушили город…
Дворники боятся шальных пуль.
И некому убирать городские помойки…
И они стали выше домов и там расплодились неслыханные коты…
Там коты жируют и растут неодолимо от обилья еды брошенной…
И уже коты городские вернулись вспять в диких камышовых котов и они стали опасны для человеков одиноких…
А иные коты от тучных остатков еды одичали и стали как снежные барсы и алчут человеков…
И вот они бродят по пустынному затаившемуся смертному городу и алчут человеков словно каннибалы и нападают на детей…
Лейли Лейли но я не боюсь камышовых алчных снежных змеиных котов…
Но я не боюсь сумерек родных смертельных…
Но я не боюсь пуль летящих древлих мусульманских стрел ножей потому что пуля уже убивала меня…
Всегда в Азьи летели царили стрелы и вспыхивали ножи тайные неслышные а теперь царят пули…
Но я не боюсь их…
…Возлюбленный мой дервиш Ходжа Зульфикар и я не страшусь родных гибельных сумерек златоосенних…
И не страшусь пуль мусульманских…
И я не боюсь снежных шафрановых барсообразных котов что стелются по ночному моему Душанбе и алчут крови человеков…
И вот огромный апельсиновый персиковый переспелый шафрановый айвовый то ли барс то ли кот вьется ластится у моих ног когда я иду к тебе в сумерках дымчатых облачных бегущих…
И переспелый кот бродит в моих переспелых ногах дев¬ственницы когда я иду к вам дервиш...
Лейли Лейли у тебя вспыхивающие глаза кочевых переливчатых волчьих живых изумрудов…
Лейли ты дева рысь на вольных тугих кошачьих ногах…
А за рысью всегда бродит камышовый кот…
И вот кот бьется вьется ходит в твоих ногах…
И я завидую ему ведь он снизу с земли видит чует сокровенные млечные верховья истоки твоих лядвей ног а я не вижу их…
…Дервиш я не боюсь змеиного стелющегося кота что алчет текучей горячей каплющей крапчатой рыси и глядит с земли в девичьи верховья ног моих…
Но я страшусь бегу паутины осенней незримой что ложится с сумерками на город и опутывает пеленает его…
Паутины что ткут в мечетях безбожные муллы которые не знают Корана и всепрощающих слов Пророка о милости…
И мы выходим в паутину и она незримо трепещет от тел и дыханья нашего…
И убийцы автоматчики где-то уже чуют шелест безбожный паутины этой древней…
И уже бегут к нам чтобы убить нас и остановить колебанье древлей паутины…
Ведь мы одни влюбленные бродим в затаившемся городе…
И мы как рыбы бьющиеся в сети как поздние изумрудные мухи в паутине…
Но все города и империи мира погибли не от того что не стало в них воды а от того что не стало в них любви…
И вечерний купол сеть паутина смерти стоит полощется над городом над рано спящими домами и кибитками и над нами…
И нет из него исхода…
Но я люблю вас дервиш…
Но все города и империи погибли от того что не стало в них любви…
И наш город не погибнет в гражданской войне потому что мы любим друг друга и не боимся пуль…
…И вот мы бредем по аллеям заброшенного ботанического сада на окраине Душанбе.
Может, сюда не придут убийцы и паутина их безбожных вождей…
А золотые неслышные листопады стоят метут в аллеях…
И одинокий старик сторож сада Гульмамад-Балтассар накурился анаши и задымился забылся вымер до утра…
И спит ворожит в сарае соломенном саманном своем…
….Лейли Лейли так дивно так чисто слезно полноводно в златых листопадных струйчатых дымчатых матерчатых сумерках аллей ботанического дальнего сада сада сада…
Аллеи аллеи… как люблю я ваши прохладные божественные тени…
И…
И чудится мне что нынче в забывчивых смутных таджикских аллеях мы встретим задумчивого курчавого лицеиста Александра Пушкина… иль в белопенной чалме Омара Хайяма… иль печального царя Соломона в милоти пророка багряного…
И это аллеи рая?..
И это аллеи ада?..
Вот они! вот их Святые тени кочующие…
И они не боятся пуль а святой лицеист уже получил свою обрывистую густую безбожную пулю…
Но вот они бредут нежно дымчато к нам в аллеях заметенных заброшенных в златящихся сумерках…
И я вспоминаю два своих давних изреченья: «В раю шел снег, в аду была весна...»
И: «Ад — это облетевший рай...»
Но!..
Лейли Лейли кто отыщет нас в бредовых листопадных аллеях ботанического сада?..
Дервиш дервиш но паутина над городом трепещет и грядут бредут сюда пауки убийцы с автоматами…
Дервиш ты же еще не получил своей последней пули как лицеист блаженный поэт Александр и я своей пули еще не узнала…
...И вот по аллее уже грядут не вечные призраки а три тленных автоматчика с белыми снежными иль алыми повязками на головах — не понять в ночи…
И это уже не аллеи рая а аллеи ада…
Тогда один из них шепчет как падающий лист золотой чинары:
— Вы что бродите по городу?..
Иль не знаете что запрещено бродить по улицам после девяти часов а сейчас уже десять часов?..
Тогда Лейли шепчет:
— Тут в аллеях листопадных время бежит быстрей золотого
лиющегося листа с облетающей чинары…
Тогда дервиш говорит:
— Сын мой сынок если б отец твой с твоей матерью не бродили по ночным блаженным тропам иль аллеям — тебя бы не было на свете...
Блаженны бродящие в ночных тропах дорогах аллеях постелях!..
Тогда они опечалились вспомнив отца и мать свою и померкли даже в сумрачных златосыплющихся аллеях…
И отошли от дервиша и возлюбленной его…
И стали растворяться призрачно небывало томно тонко в аллеях дымчатых…
Дервиш полюбил пожалел ты убийц своих в аллеях святых златоосыпающихся...
Да...
…Но тут шафрановый барсообразный кот бросился вослед за автоматчиками и зашелестел по палой листве…
И тогда один из них чутко хищно обернулся и вскинул дрожко автомат навстречь огромному небывалому барсу камышовому коту…
И тогда Лейли бесшумно метнулась бросилась спасать заграждать кота и залепетала запричитала слепо забывчиво туманно:
— Не надо!.. Не трогайте!.. Это мирный домашний кот...
В гражданскую войну коты избыточно растут...
Камышовый кот ходит за мной как за рысью...
Но уже было поздно…
И огненная судорожная истеричная дрожкая очередь прошла просквозила пронеслась через кота…
И хоть трудно убить умертвить измять насмерть кота но тут он сразу стих и лег в золотые парчовые ласковые опадные листья…
И пал явив кошачий игривый посмертный оскал…
Пули пули пронеслись через легкое извилистое тело кота и унеслись не успев стать рдяными…
Но убили навылет настежь его…
...Лейли Лейли не мучься возлюбленная моя
Давай сядем на рухлую сырую мглистую полусгнившую поникшую от осенних дождей скамью…
А потом возьмем лопату у Гульмамада-Балтассара и зароем похороним в землю золотого палого листопадного кота…
Но плачет она потому что жалеет кота…
...Дервиш посидим почудим поворожим на рухлой скамье ладье листопада… А потом похороним кота…
И плачет она и ей жаль кота и не чует не знает она ничего про себя…
…Дервиш посидим на скамье поплывем на ладье дервиш средь необъятного золотого ботанического сада средь необъятного блаженного всхлипывающего листопада…
А потом похороним золотого кота…
Дервиш прости меня что я рыдаю что мне жаль кота что рыси жаль кота…
И мы садимся на скамью на утлый корабль ковчег средь золотого обильного листопада…
И она клонится ко мне но не как дерево от ветра а как дерево от топора…
Айя!..
Ты!..
Аллах!.. Только Ты мне поможешь утешишь меня…
Дервиш прости меня но я не хочу тебе говорить…
Но одна пуля тут... у меня... случайно...
Он не хотел... он неповинен... он не убийца...
Это пуля для кота а вошла в меня...
И чрез кота пули унеслись а чрез меня одна не прошла...
Она там...
Она тут в сокровенных верховьях моих в истоках ног куда глядел с земли кот куда не пришла твоя целомудренная нежная внезапная долгожданная рука...
Там течет неслышный курчавый кровяной ручеек меж девьих моих брегов ног...
Дервиш мне сонно томно…
И от ручья в ногах тепло тепло тепло...
Дервиш дервиш ты берег меня а пуля не сберегла…
И она улыбается:
— Дервиш посидим на золотой скамье ладье в море золотых листьев опадных…
А потом похороним золотого кота…
А потом похороним заметем в золотом листопаде меня…
Только ни в каких глухих золотых листопадах грядущих меня не забывай...
Аллаху Акбар!..
Велик Аллах!.. А человек мал… меньше пули… да?..
И во всем этом мире златопадном мне уже не на кого боле уже уповать...
…В раю шел снег — в аду была весна…
Ад — это облетевший рай...
1994 г.
Илл. М.Кагаров
