В марте 1994 года вышел в свет первый том ныне хорошо известной, а тогда расценённой даже как "претенциозная" серии "Русский Путь": "Н.А. Бердяев: pro et contra". Ныне серия насчитывает около 200 оригинально-первичных изданий, а если учитывать доработанные переиздания, то более 250 томов. Изначально замысел серии заключался в том, чтобы "представить русскую культуру в системе сущностных суждений о самой себе, отражающих динамику её развития во всей её противоречивости". На первом этапе проекта в качестве символизации культурного творчества были избраны выдающиеся люди России.
Поначалу предметом внимания выступали философы и писатели. Постепенно тематика расширилась и включила богословов, деятелей искусства и церкви, учёных, политиков, руководителей государства. К настоящему времени увидели свет книги практически обо всех русских философах первого ряда и крупнейших писателях, так что проще перечислить тех, кто ещё не попал в серию. Несколько меньше книг об учёных (в серии вышли книги об И.П. Павлове и В.И. Вернадском), деятелях искусства (П.И. Чайковский, М.И. Глинка, Д.Д. Шостакович, С.М. Эйзенштейн и другие), знаменитых иерархах церкви (митрополит Сергий (Страгородский)). В политической подсерии увидели свет издания, посвящённые российским государям, — это Иоанн Грозный, Алексей Михайлович, Пётр I (три тома), Екатерина II, Александр I, Николай I, Александр II, Александр III, Николай II. Получили отражение фигуры лидеров Революции и Гражданской войны — Керенский, Троцкий, Ленин (в четырёх томах), Сталин (в двух томах). Из лидеров Белого движения это Врангель, Деникин и Колчак. К теме Второй мировой войны относятся тома "Русского Пути", отображающие русскоязычные рецепции личностей и деяний лидеров антигитлеровской коалиции Ф. Рузвельта, У. Черчилля и Ш. де Голля. К столетнему юбилею СССР вышли антологии по Н.С. Хрущёву, Л.И. Брежневу и М.С. Горбачёву. Перечисленные персоналии олицетворяют определённые эпохи и тенденции мировой истории, а также этапы развития советского геополитического и цивилизационного проекта. Менее известны антологии, посвящённые крупным государственным фигурам — М.И. Кутузову, К.П. Победоносцеву и другим.
В настоящее время работы по указанным направлениям продолжаются, идёт подготовка книг, посвящённых Н.Я. Данилевскому, А.Н. Толстому, Даниилу Хармсу, Андрею Тарковскому, А.А. Зиновьеву, В.П. Астафьеву, В.Г. Распутину, В.М. Шукшину.
Отметим два важных тематических ответвления, без которых современный "Русский Путь: pro et contra" уже нельзя себе представить: зарубежные фигуры в российских рефлексиях и переход от персоналий к реалиям. В "зарубежной" подсерии увидели свет книги, посвящённые Блаженному Августину, Данте Алигьери, Сервантесу, Боккаччо, философам эпохи Просвещения, Канту, Шеллингу, Гегелю, Марксу, Хайдеггеру, Витгенштейну, Бертрану Расселу и другим.
Более существенным с точки зрения структурного развития проекта является переход от персоналий к реалиям, который был анонсирован ещё в 1999 году. Под реалиями понимаются феномены культуры, знаковые события, культурные универсалии. Вышли книги по мировым религиям: иудаизму, буддизму, христианству, исламу; христианским конфессиям: православию, католицизму, протестантизму; базовым идеологиям Нового времени: либерализму, социализму, национализму, анархизму и консерватизму. Несколько томов посвящено Революции и Гражданской войне. В этом направлении продолжаются работы, однако они требуют больших усилий.
Успешность серии объясняется несколькими причинами. Пойдём от простого к сложному. Первая причина — организационная мобильность исполнителя. Русская христианская гуманитарная академия (РХГА), которая даже сейчас остаётся сравнительно небольшим по количественным показателям вузом как в сравнении с ведущими государственными университетами, так и с немногочисленными крупными частными вузами, сумела стать центром притяжения для учёных не только из Санкт-Петербурга, но и со всей России, привлекая в свои проекты ведущих исследователей по конкретной проблеме.
Второй причиной является продуманная методология. Концептуально её можно выразить лишь по осмыслении опыта, но интуитивно она была схвачена изначально. Можно вести речь о разных методах в её составе, но мы отметим три: единство исторического и логического, герменевтика культуры и критический эмпиризм. Как видно, классика, восходящая к Гегелю, сочетается с современными веяниями. Метод критического эмпиризма наиболее очевиден. "Ползучий эмпиризм" в отношении того же, например, Н.А. Бердяева, заключается в сборе максимально объёмного количества информации о его жизни и творчестве. Классики немецкой философии противопоставляли критицизму догматизм. Догматизм заключается в построении собственных теорий на основе ограниченной выборки фактов и без должной саморефлексивности по отношению к используемой методологии. Критический эмпиризм создаёт плацдарм для прохождения между Сциллой "ползучего эмпиризма" и Харибдой некритического догматизма. Когда фигура попадает в фокус серии "Русский Путь: pro et contra", методом становится критическая аналитика материалов, посвящённых искомому фигуранту, которые отражали бы наиболее значимые концептуальные суждения об этом фигуранте. При этом изучаемые персоны, например Вл. Соловьёв, Л.Н. Толстой или П.И. Чайковский, должны быть представлены в книгах "pro et contra" как своего рода символы русской культуры во всей противоречивости и неоднозначности их деятельности. Конкретная личность рассматривается как призма, фокусирующая тенденции развития, выражающие ценности и архетипы культурного бессознательного. В дело фактически вступает метод герменевтики культуры, восходящий к В. Дильтею. В отличие от постмодернистской мозаичности, в нашем методе культура рассматривается как динамическая система со своей логикой развития, конечно, не столь прямолинейной, как полагали гегельянцы.
Третья причина успешности изданий заключается в органичности серии отечественной культуры как таковой. Об этом чуть ниже.
Новацией (скорее, методической, чем методологической) последних лет является также дополнение бумажных версий электронными информационно-аналитическими ресурсами, на которых размещаются расширенные версии результатов исследования, включая аудио- и видеоряды, а также элементы информации в духе "ползучего эмпиризма" (биография, библиография). Конечно, созданные ресурсы отличаются по содержательности наполнения и уровню программно-технологического обеспечения. Как, впрочем, отличаются по качеству подготовки (развёрнутости комментариев, выдержанности баланса pro et contra и др.) бумажные тома серии. Тем не менее контуры системы просматриваются уже довольно чётко. По результатам тридцатилетней работы мегапроект "Русский Путь: pro et contra" приближается к заявленной цели — формированию Энциклопедии национального самосознания.
Нам неизвестны аналоги серии "Русский Путь: pro et contra" в других культурах, до недавнего времени кичившихся своей высокоразвитостью, таких как Англия, Германия, Италия, Франция и др., хотя сохранение исторической памяти, необходимое для удержания от распада смыслового ядра, обеспечивающего цивилизационную идентичность, представляется более чем актуальным для стран западного геокультурного региона. "Русский Путь: pro et contra" сопоставим по своему значению с известной просветительской серией "Жизнь замечательных людей", основанной ещё Максимом Горьким. По аналогии её можно было бы назвать "Жизнью замечательных идей". При этом "Русский путь" по определению более концептуален и центростремителен, менее плюралистичен и разношерстен по подходам и стилю отдельных проектов.
От понимания прошлого, а оно всегда меняется в процессе исторического развития культуры, зависят векторы направленности в будущее. Серия "Русский Путь: pro et contra" нацелена на воссоздание образа России как страны, живущей в противоречиях великой культуры. Можно сказать, что в серии вырисовываются и контуры России как государства-цивилизации, характеризующегося драматической историей, которой свойственна "прерывность".
Особую актуальность развитию мегапроекта "Русский Путь: pro et contra" придают контексты глобализации и глобализма. Эти термины часто путают, иногда неосознанно, иногда манипулятивно. Глобализация — объективный процесс, имеющий культурные, идеологические, религиозные, научно-технологические и экономические причины. В качестве примеров протоглобализации можно рассматривать Римскую империю, христианскую и мусульманскую цивилизации, советский "красный" проект. Считается, что в современной глобализации главной действующей силой выступает техника, а идеология её якобы неочевидна. Глобализм — это идеология леволиберальных, англосаксонских по преимуществу, элит, которые видят смысл глобализации в "продвижении демократии по всему миру". В таком понимании глобализм представляет собой новое имя американского империализма. Глобализм пытается застолбить за собой все сильные стороны и объективные достоинства глобализации, отождествив понятия и представив себя в качестве безальтернативной версии всемирной истории. Отсюда высказывания президента Барака Обамы о том, что якобы "Путинская Россия идёт против истории". Парадокс в том, что здесь есть своя правда, ведь в религиозном контексте Россия выполняет миссию Удерживающего, а так называемый прогресс, который Просвещение поставило на место библейско-христианской идеи спасения, на самом деле, как это предсказывал в "Трёх разговорах" Вл. Соловьёв, ведёт к царству Антихриста.
Даже если и отождествлять глобализацию и глобализм, важнейшей проблемой современной ситуации, обостряющейся при таком отождествлении, остаётся культивирование исторической памяти в качестве важнейшего условия сохранения цивилизационной идентичности. В идеале, конечно, требуется переход от фрагментарных исследований, каждое из которых предполагает, как правило, тот или иной грант, к решению задачи создания энциклопедии национального самосознания "Русский Путь". Для этого требуется, во-первых, продолжение эмпирических исследований по отдельным фигурам. Во-вторых, значительное расширение аналитики по феноменам и категориям культуры. В-третьих, переход к выявлению категориальной сетки, образующей ценностно-смысловой каркас, стягивающий Россию в целостность государства-цивилизации (тематические блоки, такие как благо, грех, святость, Север, пространство, почва и др., которые будут выполнять не только функции "тегов", но и станут предметами отдельной рефлексии). В-четвёртых, выход на качественно новый уровень технологического обеспечения проекта, поскольку реализация такого замысла возможна только в форме перманентно пополняемого информационно-аналитического портала.
Изборская идеология продолжает магистральную линию развития русской мысли: славянофилы — почвенники — метафизика всеединства — персонализм. В этой развивающейся линии воспроизводится нацеленность на холистическое (целостное) восприятие русской культуры, сохраняется вера в особую историческую миссию России. В качестве именно идеологии она, как это и положено, пытается "заземлить" абстрактные теории в сферы практической реализуемости и прагматических эффектов. Философско-идеологической оппозицией этой линии выступают либерально-прозападные доктрины и практики. В их свете Россия — это культура "недоразвитая". В некоторых аспектах (технологическом, например) такого рода аргументацию можно и рассмотреть, но в контексте целостной геокультурной оптики эта постановка вопроса бездоказательна и в конечном счёте неадекватна современному уровню самосознания.
Более сильным культурологическим обвинением в наш адрес, излагаемым в рациональных терминах, являются упрёки в сущностной фрагментарности русской культуры, основанные на убеждении, что чаемый синтез якобы так и не произошёл, да и невозможен на принятых русскими основаниях, да и не нужен вовсе. Россия — не органическая и динамичная система, а "куча мала". Мечта же о синтетической самобытности, дескать, отвлекает россиян от вполне реалистичной задачи встраивания в мировой прогресс. Разумеется, на условиях периферии или полупериферии. Над этим надстраиваются более радикальные версии откровенной русофобии, согласно которым Россия геополитически избыточна, выступая "геокультурным недоразумением". После начала идущей ныне "Второй Крымской войны" эта псевдофилософия озвучивается ещё откровеннее.
Изборская идеология, на мой взгляд, является наиболее удачным противовесом как лево-либеральному глобализму, так и русофобскому экстремизму. Важнейшее её качество — синтетичность. Она пытается выполнить чрезвычайно сложную и интеллектуально нетривиальную задачу перехода от негативной диалектики исторического процесса, когда отрицания сменяются отрицаниями, которые вновь не более чем отрицаются, — к синтетической версии исторического развития.
Если для части патриотически настроенных мыслителей, назовём их "православными романтиками", идеал русской жизни лежит в православной империи, а для других, назовём их "красными романтиками", — в советской эпохе, особенно в связке с именем И.В. Сталина, то коллективный (пока всё-таки ещё, на мой взгляд, не соборный) разум изборцев пытается не только нащупать, но и концептуализировать "точки сборки" в отечественной истории, столь сложной, трагической и, если верить Н.А. Бердяеву, принципиально прерывистой. Сущностная прерывистость и продолжающаяся, пусть и в тлеющем виде, гражданская война, создают чрезвычайно сложные препятствия для воплощения изборского замысла. Иногда это называют "левоконсервативным поворотом". Вектор пока ещё только нащупывается. Но лишь он, пожалуй, формирует сегодня возможность преодоления олигархического капитализма, этой современной формы колонизации России.
При этом изборская идеология не лишена недостатков. Опыт реализации серии "Русский Путь: pro et contra" мог бы их смягчить. Чтобы не быть голословным, укажу на два недостатка такого рода, которые обуславливают друг друга. Во-первых, это чрезмерная апологетичность и отсутствие артикулированной эмпирической базы для теоретических построений изборцев. Апологетичность логически и психологически объяснима: когда тебя хотят убить, не время для реверансов в сторону агрессора. Однако Россия представляется таким образом как бы безгрешной или почти безгрешной. Но безгрешен только Иисус Христос. Во-вторых, оппоненты указывают на то, что подходы ведущих изборцев избирательны, фактологически неверифицируемы и оспоримы. Возражать порой затруднительно. Хотя можно и не возражать вовсе, тем более что оппоненты (особенно доморощенные) любят выражать презрение к "теоретически неадекватным непрофессионалам". Но проблема залегает глубже. Отсутствие саморефлексивности придаёт любой доктрине статус построения в лучшем случае догматичного, а в худшем — наивного и прекраснодушного.
Теперь о хорошем. Идея перехода в трактовках русской философии и культуры от полифонии к симфонии, сформулированная в рамках изборской идеологии, представляется чрезвычайно продуктивной. Многослойность отечественной культуры, доходящую до противоречивости, трудно отрицать, но дело заключается в том, как её интерпретировать. Деструктивный подход состоит в растаскивании целого на элементы. Редукционизм входит в сущностное ядро аналитической и позитивистской методологий, а именно они доминируют в англоязычных дискурсах, которые уже, к сожалению, в значительной степени приняты и многими отечественными авторами. Полифония, концептуально восходящая в нашей стране к наследию М. Бахтина — срединный вариант, реализующий принцип "Пусть расцветают сто цветов". Но эта "демократическая" разноголосица практически неприложима для продвижения Русской идеи. Это тоже либерализм, только не агрессивно русофобский, а умеренный и толерантный. Симфонизм, напротив, сущностно холистичен. Целостность предполагает единство различного и даже противоположного: "pro et contra". Важно, однако, найти мелодию, которая и превращает многообразие в симфонию, не давая ей деградировать до какофонии. В частности, вовсе не обязательно "стравливать" К.Н. Леонтьева и Ф.М. Достоевского, а трактовать их полемику по принципу дополнительности. Серия "Русский Путь: pro et contra" в этом плане подводит адекватный эмпирический базис под теоретические построения в рамках изборской идеологии.
Не менее важна сформулированная изборцами интенция к формированию канона. Конечно, канон тоже меняется, но не быстро — от эпохи к эпохе. Потому он и канон. Мы смотрим на Пушкина или Ленина из современности, но при этом очень важно учитывать историю восприятия и интерпретаций. Книги "Русского Пути" представляют собой своего рода микроэнциклопедии, в которых лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто" реализуется не в количественном аспекте, а сущностно. Работа проделана большая, поэтому нельзя сказать, что перед нами лежит непаханое поле. Однако пока далеко не всё поле отечественной культуры перепахано. Издания нашей серии в данном случае подводят опять-таки эмпирический базис, построенный методом критического эмпиризма, под замысел формирования канона, двигаясь при этом снизу вверх, от исторически конкретного к духовно-культурологическим обобщениям.
Однако все концептуальные построения и благородные начинания изборцев, не исключая и возможное использование наработок серии "Русский Путь: pro et contra", останутся благопожеланиями и предметами дискуссий в достаточно узком кругу просвещённых консерваторов и патриотов, если не состоится выход этих идей и этого синтетического мировоззрения на широкий простор высшего и среднего образования. Поскольку именно образование представляет собой ключевой инструмент воспроизводства, кодирования и перекодирования культурной матрицы.
