В надрывные «девяностые», в глухие «нулевые» на страницах «Завтра» стала появляться неприметная и неотменимая колонка Владимира Личутина. «Душа неизъяснимая»...
Многие знали: да, автор «Раскола», да, один из последних «деревенщиков», языкотворец и роднослов.
Но что же там было? Что с жадностью приникали именно к этой колонке, и черпали из неё, и пили?
Подосиновики, с присохшим жёлтым листком и остинками травы; покрасневшие от ледяной воды руки, выбиравшие осенние сети с увязшими в ячее щуками; пыльные остановки на рязанских просёлках, с уснувшими на них подпившими мужичками; тугие крутобёдрые бабы, пербиравшие крепкую уродившуюся картошку на огородах.
Горькое, родное, живое...
Личутин уже давно стал частью нашей Родины, её тысячелетним словом и плотью, как растаявший в серой дали журавлиный клин, как хватающая за сердце русская песня, как фанерная пирамидка с красной звездой в навершии, под которой уснул в далеком 1941 году его отец...
Он – это то то живое, без чего нас нет.
