Во исполнение завета «на власть надейся, а сам не плошай», «больной, исцели себя сам», «как потопаешь, так и полопаешь», а также, руководствуясь мудрым принципом — не давать рыбу, то есть готовый товар, а дать удочку — средство производства, власть дала-таки удочку. Всему народу. «Берите, ловите рыбку, и от нас отстаньте с просьбами о пенсиях, зарплатах и прочей ерунде».
Упрёки народу, который, получив удочки, не добывает рыбу, не хвастает уловом, не заставили себя ждать, и раздавались громко и повсеместно. Народу ставились в пример представители других народов, которые как раз были с уловом, и весьма солидным, могли похвастаться им в подтверждение своей трудолюбивости и предприимчивости.
Почему же так получилось? Почему одни на свою удочку наловили столько, что занялись оптовой торговлей, а другие и на завтрак коту не напромышляли? Специалисты задались вопросом и давали на него ответы. Так, аналитики видели в таком положении вековечную лень русского народа, который и сказки-то складывал о печи, которая сама едет, о вёдрах, которые сами домой с водой идут. То есть, работать не хотели, не умели, только бы им на печи лежать! Альтернативную этому точку зрения фольклористов, что жизнь народа была столь тяжела, что он свою мечту об отдохновении вкладывал в сказку, сам отдых считал сказкой, — толковали как ксенофобские русофильские заявления, от которых совсем недалеко до экстремизма.
Социологи тоже внесли свою лепту в разъяснение подобной ситуации и толковали неумение прийти к процветанию даже при наличии удочки упованием на помощь государства, склонностью к иждивенчеству, наследием тоталитарного прошлого, которое отучило людей от инициативы, подавило дух предпринимательства. Правда, такое утверждение тоже вызывало недоумение: а за счёт кого народ мог реализовать своё иждивенчество, в котором его обвиняют? Ни рабов, как в передовых демократиях, пашуших на господствующую прослойку, не было, ни турков не завозили после войны, чтобы те подняли страну из руин. Сами все огромные территории возделали, сами отстаивали свою независимость, будучи щитом «меж двух враждебных рас монголов и Европы». А ведь после набегов то с одной, то с другой стороны надо было восстанавливаться. Никто не протягивал руку братской помощи. И из цивилизованной Европы никто не прибывал с кирками и лопатами. Всё своими силами восстанавливали, в отличие, опять же, от других, цивилизованных народов. Но и эти реплики были отметены как не заслуживающие внимания. И тоже не без намёков на экстремизм.
Антропологи отчасти снимали груз вины с обвиняемого народа. Поскольку доказывали, что построение скелета представителей данной расы таково, что, закидывая удочку, они испытывают лёгкую боль в плечевом суставе. А как известно, любая особь инстинктивно избегает движений, причиняющих дискомфорт организму. Правда, вопросы, почему эта лёгкая боль не помешала махать молотом в кузнице, куя меч и орало: мол, размахнись, рука, раззудись плечо, — также не явилась непреодолимой преградой в орудовании цепом при молотьбе, не препятствовала косцам, которые должны были в краткие сроки созревания трав и до осенних дождей заготовить сено на зиму скоту, ответа не находили.
Слово самим обвиняемым в лености, уповании на государеву помощь, не давали: что слушать оправдания? Надо не объяснять, почему не добились результатов, а добиваться их! За работу! Выдь на берег! Ловись, рыбка, и большая, и маленькая! Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Ударим удочкой по бедности и разгильдяйству! Караси, не попадайтесь щукам — акулам водоёмов — попадайтесь рыбакам!
Успешные в ловле рыбки в мутной воде дельцы, помимо улова, получали поощрения морального и вполне материального характера. Их ставили в пример. Но опытом своего успеха они отказывались делиться, ссылаясь на коммерческую тайну, которая, как раскрылось в дальнейшем, была проста. И скрывалась недаром. И недаром покрывалась представителями правоохранительных органов. Дураков нет! Конечно, недаром!
А если бы дали слово неуспешным аборигенам, которым только и оставалось петь, мол, «эх, хвост, чешуя, не поймал я ничего», то узнали бы и социологи, и антропологи, что власть, дав удочку, отрезала доступ к реке, морю, озеру, пруду. Жители засушливых районов Астраханской области, оснащённые удочками, не могли, тем не менее, реализовать своё право на кусок пирога с рыбой по причине отсутствия водоёмов. До обидного просто!
Казалось бы, и в разных массивах водоёмов тоже нет. А как же? Откуда уловы? Да ещё такие, что удочкой не вытянешь. Оказалось, предпреимчивые жители забросив удочки, оснастились сетями, неводами, траулерами, получив свободный и беспрепятственный доступ ко всем морям-океанам. Не получив, правда, лицензий на промысловую деятельность.
Но иные народы никогда не интересовали пустые формальности, что очень способствует успеху в предпринимательстве. Сначала те сами скрывали опыт своей работы. Потом уже и правохранители скрывали этот опыт, благо, уловы позволяли решить вопрос.
А раздаваемые удочки были произведены на заводах, принадлежащих жене главного радетеля о средствах производства для народа. Та получила госзаказ, исполнила его и пополнила семейных бюджет, опустошив государственный. Старая, старая сказка: в основе нынешней государевой имитации заботы о народе — забота о собственном кармане.
