"Лишь бы не было войны". Часто слышала и слышу. В том числе от незабвенной мамы, войну пережившей. И сама думала всегда именно так: лишь бы войны не было. При этом я вполне осознанно была готова кормить свою армию, чтобы не схарчевала меня чужая. А сейчас размышляю: может, лучше бы объявлена она все-таки была, коли уж ведется без всяких перерывов больше 20 лет? Если война объявлена, ведётся, то население имеет право на сопротивление, на уничтожение врага, на защиту своей жизни всеми способами, в том числе с оружием в руках. А в нынешней ситуации я и права не имею на защиту своей жизни. В войне можно выжить. И можно умереть. Героически. И погибшие, и выжившие, оказывавшие сопротивление, не бегавшие в прислужниках оккупационных властей, остаются в жизни или памяти как герои, люди, не потерявшие свое человеческое достоинство.
В нашей нынешней действительности в звании человека практически невозможно ни жить, ни умереть. Живут, а не выживают или ведут жалкое существование, лишь те, кто принял условия, нет, не игры (это было бы кощунством называть играми), а действий на вышибание, уничтожение. В буквальном смысле: уничтожь и займи его место в бизнесе, в жилищных условиях. Человек человеку волк. И тем более преуспевает, чем более волк. Тот, кто не может жить по этим законам и правилам — совершеннейший изгой. Живет "как человек" лишь тот, кто поедает других, но едва ли он может считаться человеком.
Перестройку начали под крики "человек — это звучит гордо". Сейчас эти же кричавшие тоже не исключают человеческое из своей риторики, но сформулировано это иначе: я — человек маленький. Что я могу сделать? От меня ничего не зависит. Все так живут. И мародер так рассуждает: если я не стяну сапоги и не вырву золотые коронки, то кто-то все равно это сделает.
Меня удивляла поддержка властей некоторыми людьми. Хотя состоялись они именно при советской власти, и не могли бы состояться при другом строе. И вроде как многое потеряли. Но поддерживают властителей нынешних. Однако выясняется, что до сих пор упираются в необходимость оставить все, как есть, те, у кого рыльце в пуху. Они под занавес СССР, в период мародерства и растащиловки тоже хапнули. Не так много, как Абрамович, но посоучаствовали. И сейчас боятся, что с них нормальная власть спросит. Потому, оказавшись отчасти в глубоких тылах государственного организма с перспективой продвижения еще и более вглубь, они, тем не менее, за "продолжение реформ".
Изумлялась, что поддерживают власти знакомая семья провинциальных технических интеллигентов. Уж из таких низов вышедших! В советские времена достигших и положения, и уважения... Вполне адекватных, уже на излёте советской власти за счет завода выучивших в Москве внука, оставшегося там, сделавшего заводу, оплачивавшему учебу и платившему стипендию, ручкой. Как-то у них не все гладко, но все они за продолжение реформ. И на пенсии уже, но неплохо живут. Мол, какие-то проценты, дивиденды. С чего проценты? Не вникала. И внук в Москве студентом неплохо жил — тоже какие-то проценты с дивидендов. Многие его однокурсники вынуждены были уйти в торговлю, поскольку наука не кормила. А он смог держаться на плаву, хотя родители, дед да бабка помогать не могут.
Купили они вторую машину (одной на семью недостаточно), дача — трехэтажный домина. Но тоже ни к чему совершенно было вникать в финансовые подробности. Тем более, не сомневалась в их исключительнейшей порядочности ни на секунду никогда.
И вдруг подруга, узнав, что мы знакомы с этой семьей, разразилась в их адрес нелестной риторикой. Оказывается, всю продукцию огромного завода, пользовавшуюся повышенным спросом, в том числе лежавшую в стратегических запасах, верхушка предприятия поделила и реализовала таким образом: с заводом расплатились по дореформенным ценам (рубль советский), а реализовали по рыночным. Т.е. как на книжках лежала тысяча, ставшая рублем, так вот они за агрегат стоимостью семь тысяч советских полноценных рублей отдали семь новых рублей. По цене пирожка продали агрегаты. Разницу — в карман. Вроде как все по закону. Вот и дачи отстроили, и на вклады положили изрядные суммы, с них и снимают проценты. Но ведь и они не бесконечны. Потому вроде как почувствовали тяжесть реформ: за машины надо платить налоги, уход за дачей, выплаты за нее тоже требуют средств. Но боятся люди за те свои аферы, вот и голосуют за нынешние власти — просто по духу близки.
И почти у каждого сторонника продолжения этого курса — свой скелет в шкафу. Смотришь: человек и беднеет день ото дня, и потерял возможность полноценного досуга и вроде как все ясно ему, что дальше только хуже, но он — против установления настоящей власти. И на поверку— рыльце в пушку и боязнь ответить по всей строгости.
Да и сейчас нам бояться войны с внешними врагами нечего. Она, объявись у нас сей враг (а ведь у нас одни друзья кругом), будет проведена не просто без многочисленных бессмысленных жертв, а попросту без единой. Ведь во главе нашей обороны от супостата будет не идиот, параноик, бездарь и упырь Сталин или никудышный Жуков, а Познер, Сванидзе, Киселев, Новодворская и другие шендеровичи, раскритиковавшие Сталина и советских военачальников в пух и прах! Всё не так делали! Будь шендеровичи на их месте... Уж они бы дали недругу! И в случае чего ого-го как поведут военные действия! Если что, спешите принять участие, а то не успеете проявить героизм и мужество: любая война, против любого противника завершится полным разгромом врага на третий-пятый день после нападения на нас. При этом с нашей стороны не будет ни единого погибшего. С такими-то блестящими знатоками, организаторами, человеколюбцами, стратегами и тактиками!
Так что, если подумать, наверное, война — не худшее. Нынешнее наше пораженчество — хуже.
