На оппозиционной менеджеру платформе собрали всех. Сама оппозиция представляла разные группы населения: людей разных взглядов и убеждений, ставящих перед собой разные задачи, добивающихся разных, порой, противоположных целей, они резко дискутировали между собой, обличали друг друга. Но все были в оппозиции к наёмным менеджерам, все протестовали — каждый против того, что не устраивает его. И решили, что как бы то ни было, надо объединиться и ударить вместе — добиваясь каждый своего. «Давайте соберёмся, вы придадите нам веса, наёмные менеджеры увидят, что нас много, что с нами нужно считаться,— призывали те оппозиционеры, что привычно во все времена снимают сливки с общества, тех, с кого они эти сливки и снимали. — Каждый выдвинем свои требования: вы — свои, мы — свои. И главное наше общее требование — считаться с мнением людей, уважать глас народа, выполнять его пожелания». Слыша, что их присутствие придаст веса, те оппозиционеры, с которых сливки снимали, переполнялись гордостью: без них сливкосниматели не могут обойтись! Они — весомы!
Считаться с мнением людей требовали те, кто открыто называл народ перхотью, быдлом, который обойдётся без пряников, достаточно ему и кнута, но в больших количествах. Выступая организаторами выступления объединённых недовольных и протестующих, сливкосниматели, бриллиантовые рублёвскые оппозици- онеры, все расчёты производящие в долларах и мыслящие долларовыми категориями, угрожали топ-менеджеру, что соберут на своей протестующей платформе критическую массу. Менеджмент не очень верил, зная, что вес этой оппозиции — три грамма, что их партии — диванные, но привычно побаивался: а ну, и впрямь? Поэтому было договорено: если сливкоснимателям удастся собрать под свои знамёна большое количество народа, и масса протестующих достигнет критической отметки, то рублёвские по месту и долларовые по содержанию оппозиционеры получат свою долю в модернизованном распи- ле: не токмо экономики, что является уже проёденным и проеденным этапом, но и территории, что является поистине новым этапом в развитии страны, которое заключается в деградации. Менеджмент знал: какие бы требования ни выдвигали сливкосниматели, требование у них одно — сливки и вседозволенность! Они хотят, «чтобы у них всё было, и им за это ничего не было». Владимир Ильич Ленин считал пропаганду идей одной из основ построения партии. Но бриллиантовые оппозиционеры своих идей не пропагандируют: и без того таких идейных — все сливки снять — много развелось, на всех не хватает, что, собственно, и вызывает их протест.
И вот день «ч» наступил.
Протестующие взобрались на платформу. Сменяя друг друга, ораторы выражали свои чаяния. Организаторы сдержали обещание: прямо под окнами менеджмента протестующие выкрикивали свои требования, смелые пожелания, заявляли цели, делились чаяниями, никто их не одёргивал, не затыкал рот — свобода слова в действии.
Одни выступающие требовали повысить минимальный уровень зарплаты, наказывать за задержку выплат, обеспечивать больных лекарствами, детей питанием, стариков уходом....
Другие требовали уменьшить прожиточный минимум, поскольку им требуются оборотные средства, которые они вынуждены отдавать на зарплаты. Да ещё чтобы их уровень не был меньше определённого числа, что явно является нарушением экономических интересов эффективных собственников: совсем не в их интересах выплачивать зарплату, да ещё вовремя. Ведь вместо того, чтобы прокрутить деньги, в том числе дать в кредит тем, кто не получает зарплату и поэтому вынужден брать в долг (кредит), чтобы просто купить еду и заплатить за коммунальные услуги, эффективные предприниматели вынуждены давать деньги не под процент, как кредит, а без всякого процента в виде зарплаты. Пора с этим покончить!
Обе группы выступающих заканчивали свою речь предельно жестким требованием: не отступимся! Пока не добьёмся своего — увеличения прожиточного минимума одни и уменьшения прожиточного минимума другие — не прекратим совместных выступлений протеста!
Далее протестующие, представляющие группу, с которой драли сливки, заявляли, что решительно требуют оградить их от жиреющих на их шее кровососов, чьи опостылевшие рожи народ не в силах видеть. Невозможно смотреть на этих трескающихся от переедания икры и севрюги морды! Оградите нас!
Следующий выступающий требовал, чтобы его со единомышленники оградили от этих худосочных бескровных быдляков, чей измождённый вид оскорбляет достоинство страны, их стыдно показать мировому сообществу, и самим собственникам противно смотреть на этих доходяг как на напоминание, что деньги рано или поздно придётся отдавать на зарплаты. «Оградите нас от их невыносимых морд,» — выдвигали свои требования те и другие, стоя плечом к плечу на одной платформе.
Оппозиционеры — не организаторы были довольны: они придали вес, как им было сказано, высказались, громко заявили о своих требованиях. И что из того, что для этого объединились и стояли на одной платформе со своими извечными оппонентами? Главное — сказали, заявили.
Оппозиционеры-организаторы протестного мероприятия были крайне довольны: они пришли к менеджменту, предъявили счёт. Менеджеры убедились, что действительно была собрана весомая группа протестующих: весы, установленные под трибуной, зафиксировали: 4,5 тонны протеста при критической массе четыре тонны. Хотя живой вес самой оппозиции сливкоснимателей был пару граммов вместе с сапогами, шубами, мобильными телефонами с айпедами и айфонами вместе. Но делать менеджменту нечего: договор — на вес протестной массы.
Микрофоны были отключены, и крики до менеджмента не доносились: что бы ни кричали сливкосниматели, хотят они только денег. А что кричат другие — никого не интересует. Они давили числом: их собралось немало, что и обеспечило необходимый сливкоснимателям вес.
