В силу того, что главным победителем и выгодоприобретателем в результате всех произошедших событий оказывается Реджеп Тайип Эрдоган, безусловно, есть большой соблазн заподозрить турецкого президента в том, что имено он таким затейливым, изощрённым, по-восточному коварным способом подтолкнул события, чтобы псевдопереворот стал поводом для окончательной зачистки вооружённых сил Турции и всех недовольных курсом на исламизацию страны. Такой соблазн существует, и он может быть отражением реальности, вполне естественным в этой ситуации "синдромом заговора". Уж слишком много жертв, уж слишком много обстоятельств, которые говорят в пользу того, что если у Эрдогана и были такие намерения, то их осуществление стало авантюрой высокого полёта, которая могла закончиться плачевно для "организаторов". Поэтому что-то удерживает меня от мысли видеть след Эрдогана.
Куда более правдоподобный вариант — постоянное недовольство, в котором не могут не пребывать вооружённые силы Турции, которых лишили их прежней политической роли, которых персональным образом дискредитируют, вычищают со службы. Турецкие военные живут под впечатлением той роли, которую конституция и завещание Кемаля Ататюрка им предоставили. И они, конечно, не могут не видеть разницы между своим нынешним состоянием и ролью, которая была определена для них основателем турецкого государства. Тем более что портреты Ататюрка никто не решается снять, даже Эрдогану, при выступлениях на публике, в спину всегда смотрит портрет Ататюрка. И, пока Ататюрк является непререкаемым отцом турецкой нации, Эрдогану сложно объяснять, почему он ведёт свою политику именно так, а не иначе. И главная для него угроза — это военные, которые привыкли к переворотам и которые осуществляли их несколько раз на протяжении современной истории страны.
Поэтому можно предположить, что это действительно была попытка переворота. Пусть удивительно бестолковая по содержанию. Но испуг был значительный, настоящий, и теперь он даёт большие политические дивиденды Эрдогану. Который теперь спишет на путчистов всё, что угодно, как уже успел списать сбитый в небе над Сирией российский самолёт. Ясно, что Эрдоган пытается выстраивать курс Турции как можно более независимо от других мировых "центров силы", его даже при всём желании нельзя назвать, например, верным и во всём послушным союзником США. Он и прежде проявлял своеволие, и теперь его проявляет, требуя выдачи Гюлена. И это своеволие основывается на одному Эрдогану известных основаниях, связанных с действиями США в регионе. Мы видим, что под ударом турецкого правительства оказалась база Инджирлик, столица американского присутствия не только в стране, но и на всём Ближнем Востоке. Руководство базы арестовано, командир просил у властей США политического убежища, но не получил его.
Так что и у США есть основания не любить Эрдогана и желать, чтобы на его место пришёл кто-то другой. Но это вовсе не значит, что я уверен в том, что США двигали офицерами-путчистами. Топорность действий, жертвы, ошибочные действия — всё это лишний раз говорит, что путчисты были слишком самоуверенны, не представляли всех сложностей избранного ими пути, что обычно бывает с людьми, не имеющими достаточно широкого политического кругозора. Они явно поставили на авантюру, которая не удалась. У путчистов не хватило ни умения, ни решимости, ни понимания довести переворот до конца.
Появились сообщения со ссылкой на турецкие источники, что целый ряд арестованных действительно когда-то имел отношения с Гюленом. Но если арестовывать всех, кто имел отношения с Гюленом, то придётся арестовать практически всю верхушку турецкой политики, включая самого Эрдогана. Они ведь были близкими политическими союзниками, и не какое-то недолгое время, а достаточно много лет, даже десятилетий. И многое из того, что сегодня проводит Эрдоган — например, курс на "новую османизацию" — вещи, которые объединяют его с Гюленом. Другое дело, что их дороги в какой-то момент разошлись. Но дело тут вовсе не в идейных разногласиях, а в личных претензиях и контрпретензиях, прежде всего — на статус идейно-политического лидера нации и государства.
Запас прочности у Эрдогана, несмотря на все его промахи и ошибки последних лет, оказался достаточно высок. Турция в результате этого псевдопереворота опустилась во всех рейтингах, включая туристические, национальная валюта рухнула. Но факт укрепления личной власти действующего президента является бесспорным. Он всегда действовал таким образом. Безусловно, сохраняется и зона риска — сегодня у заговорщиков ничего не вышло, а завтра может получиться. Для того чтобы этого не произошло, Эрдоган включит режим тотального устрашения своих политических противников: реальных и потенциальных. Отсюда — аресты, репрессии, вплоть до восстановления смертной казни.
Эрдогану предстоит наводить свои порядки в вооружённых силах. Это непросто, потому что армия — по крайней мере, её офицерский корпус — была и остаётся в Турции весьма закрытой и привилегированной кастой. Найти там сторонников Партии справедливости и развития, разумеется, несложно, и их достаточно много, но сам менталитет турецких военных весьма далёк от западных или российских норм и куда ближе, скажем, к латиноамериканским образцам. Вот его изменить — дело непростое, оно может занять не год и не два, и даже не один десяток лет. Эрдогану, несмотря на все его усилия, так и не удалось в полной мере стать для вооружённых сил тем, кем он стал для большинства турецкого населения. Турции придётся заново создавать свою армию, заново учить своих офицеров и толпами убирать людей, которые прошли, допустим, через колледжи Гюлена или натовские структуры. Но это может привести к далекоидущим расхождениям между влиятельным военно-политическим истеблишментом и правительством, что опять же будет усугублять ситуацию для Турции как союзницы США по НАТО. Поэтому от Эрдогана следует ожидать некоторой паузы во внешнеполитической активности: ему надо разобраться с неизбежными и незаменимыми помощниками по таким делам, с вооружёнными силами.
Что касается вероятных "связей" турецкого путча с последующими и почти одновременными событиями в Армении и Казахстане, то по логике конспирологических ток-шоу можно подмешать в этот коктейль и "Брекзит", и трагедию в Ницце, и убийства американских полицейских. Но если разбираться по существу, то выяснится, что ни армянские, ни казахстанские события не имеют прямой связи с турецкой авантюрой. В первом случае искать такую связь — просто анекдот, учитывая исторически антагонистические отношения между Арменией и Турцией. В армянском обществе есть радикалы, которые требуют некоей "войны против Турции до победного конца". Жирайр Сефилян, освобождения которого требуют захватившие заложников в Ереване, — один из современных "кондотьеров", проявивших себя в ходе карабахского конфликта. Сефилян даже в армянской политике считается ультрарадикалом. Он арестовывался, когда в Армению на столетие геноцида 1915 года приезжали иностранные гости, в том числе Владимир Путин и Франсуа Олланд. Он арестовывался и совсем недавно, в превентивном порядке, когда визит в Армению совершал Папа Римский. Сефиляна задерживают именно потому, что от него можно ожидать всякого и в любой момент.
Что касается Казахстана, где произошла стрельба в Алма-Ате, то здесь, на мой взгляд, могут быть две рабочие версии. Первая — люди, открывшие стрельбу, как-то связаны с ИГИЛ. То есть проявила себя одна из ячеек этой террористической структуры, которая пытается подтолкнуть Казахстан к исламистскому пути развития. Не только Казахстан, но и Россия, и Таджикистан, и Киргизия стали невольными поставщиками добровольцев для ИГИЛ. И, кстати, одним из главных мотивов для начала российской военной операции в Сирии было не дать этим людям оттуда вернуться, не дать им перенести споры терроризма на территорию России. Второй вариант — более прозаичный: действовали уголовники, имеющие серьёзные проблемы в отношениях с правоохранительными органами страны. Вспомним, что совсем недавно, ещё до всяких событий в Турции, было массовое вооружённое нападение в Актобе. Общая обстановка в Казахстане не может не обостряться — как в силу ухудшения социально-экономического положения страны, так и потому, что пробуют себя силы, которые стремятся "застолбить себе делянку" на будущее, на неизбежный "постназарбаевский" период. Власть на эти попытки реагирует быстро и жёстко, поэтому всякого рода "майданы" в Казахстане при Назарбаеве вряд ли возможны. А вот что будет потом — посмотрим. Все понимают, что человек, столько лет находящийся у власти, когда-нибудь да уйдёт. И в его возрасте счёт, скорее всего, идёт не на десятилетия, а сначала на годы, потом — на месяцы и дни. Вот разные политические силы, особенно — маргинальные, и делают заявки, обозначают на будущее свою политическую повестку дня. Казахстан — не исключено, что уже очень скоро — ожидает период, связанный с проблемой трансфера власти и реакцией на него внутри страны и за её пределами. Вот к этому, безусловно, надо готовиться, и готовиться всерьёз.
Но считать элементом такой подготовки бессмысленную стрельбу по отдельным прохожим или сотрудникам правоохранительных органов, которая в данном случае произошла в Алма-Ате, вряд ли оправданно. Это — скорее, уголовщина, чем политика. Или, вернее, уголовщина, которая маскаируется под политику.
Несомненно, что ситуация в Турции и вокруг неё теперь будет изменяться, и эти изменения могут оказаться весьма быстрыми, неожиданными и фундаментально значимыми. Допускаю даже, что вектор этих изменений не будет постоянным, что динамика развития будет не однонаправленной, а колебательной, причём в достаточно широких пределах. Ясно только одно: Турция уже не будет прежней, и этот факт необходимо учитывать всем её соседям, включая, разумеется, и Россию.
