В православной иконографии тема "заступники Земли русской" представлена, как в женской, так и в мужской ипостасях. К женским проявлениям заступничества относятся известные всем Образа Богоматери - Владимирская, Донская... Не секрет, что для русского, православного сознания образ Богоматери незримо совпадает с образом Земли-Матушки, изначальная хаотичность которого, впоследствии была зафиксирована и "облагорожена" в понятие Родина-мать. Это совпадение и привело в русской традиции к восприятию Богоматери, чуть ли не в первую очередь, именно, как защитницы в делах ратных. Одни считают истоком этого дохристианские представления, которые сумели трансформироваться и "влиться" в христианскую традицию. Другие склонны полагать, что напротив, именно христианство, придя на Русь, само трансформировалось и "влилось" в то, что принято называть "язычеством". Но, на мой взгляд, никакой такой трансформации и приспособлений ни с той, ни с другой стороны не понадобилось - Земля-Матушка и Богородица естественным образом едины, и изначально ни в чём не противоречат друг другу. Да, эта та загадка, какую одним "умом не постичь", и где-то она отсылает нас к тайне причастия, к тайне собожества. Впрочем эти вещи, если как-то и осмысляются, то только интуитивно и ни в коей мере не являются темой данной статьи. Но если, понятно, что Богоматерь, как Защитница всегда одна - будь она Владимирская или Донская, то дух Защитника - Воина, проявлял себя "по разному и в разных", что, разумеется, нашло своё отображение и в иконописи - начиная от Ильи Муромца к Александру Невскому, и дальше - всё это наши заступники. И первый среди них Русский Князь, как архетип, если так можно выразится. Каким он должен быть? Какой образ более прочих проявляет нам его? На этот вопрос мы и попытаемся ответить в этой статье. Говоря об изображение (как через Слово, так и через иконопись, что является взаимоотражением) в древнерусской культуре темы "воинства", принято проводить некое разделение, опять же между "дохристианским" и "после Крещения". И тут, если икону можно рассматривать, как "иллюстрацию" к Житию (что, разумеется, ни в коей мере не отрицает её самостоятельное сакральное значение и духовную силу), то "культурный исток" Жития русских святых часто обнаруживает себя в фольклоре, в частности, что касается нашей темы, в былинах, которые, как пишет Валерий Лепахин ("Воинство в древнерусской литературе и иконописи"): "можно разделить на два цикла: а) дохристианский – былины о Святогоре, о Миките Селяниновиче, о Вольге и б) христианский – былины об Илье Муромце, Добрыне Никитиче и других.. Конечно, былины о Святогоре в более позднее время были христианизированы, поэтому такое деление носит условный характер.. Само имя богатыря (Свято-гор) отсылает нас к христианству и святости.. Святогор ездит по Святым горам, потому что на Святой Руси матушка сыра земля его "не подымет". И мотив положения во гроб Святогора можно рассматривать в христианском аспекте – как пострижение в монашество, как добровольный уход из мира сего, а три обруча, сковавшие его гроб, как троекратное отречение от мира. Согласно преподобническим житиям, некоторые монахи держали в своих кельях гробы, иногда и спали в них, ради постоянной памяти о смерти, которая является одной из необходимых не только монашеских, но и вообще христианских добродетелей.
Связующим звеном между двумя циклами выступает былина о Святогоре и Илье Муромце: в ней ясно выражена идея преемственности дохристианских и христианских богатырей; Илья Муромец становится продолжателем дела Святогора. В одном из вариантов былины о Святогоре и Илье Святогор братается с Ильей, обменявшись золотыми нательными крестами; так они становятся крестовыми братьями. Перед смертью же Святогор вдунул в Илью свой дух богатырский и "силушку" и послал на Русь: "А сам ты поезжай да на Святую Русь". Добавим тут, к уже сказанному Лепахиным о связи "дохристианского" Святогора с православным защитником Ильёй Муромцем, пересечение того же Святогора с Георгием Победоносцем, причём второй, в отличие от Ильи Муромца, несомненно является "тем же Святогором", которого "окрестили официально". Но вернёмся к нашему первому из отражённых в иконописи богатырю-защитнику, Илье Муромцу. Для исследователей, попытка воссоздать его биографию дело одновременно и безнадёжное и увлекательное. Главное тут, пожалуй, что он действительно был, как один человек или как собирательный образ из двух - не столь важно.
Угодник Божий преподобный Илия Муромец, по прозванию Чоботок, жил в XII веке и скончался иноком Киево-Печерской лавры около 1188 года. День его памяти по церковному календарю приходится на 1 января (19 декабря ст. ст.)
Видимо, он действительно происходил из бедной семьи и в юности страдал от болезни, схожей с параличом. Этот факт, подтверждён одновременно, как научной экспертизой его мощей (В 1988 г. Межведомственная комиссия Минздрава УССР провела экспертизу мощей святого Ильи Муромца. Для получения объективных данных применялась самая современная методика и сверхточная японская аппаратура. Согласно результатам - определен возраст - 40-55 лет, выявлены такие дефекты позвоночника, которые позволяют говорить о перенесении им и установлено, что причиной смерти стала обширная рана в области сердца), так и былинами-легендами, согласно которым богатырь "лежал на печи", пока не был исцелён каликами и не был ими же "посвящён в богатыри":
«Ай же вы, калики перехожие!
Не могу отворить ворот широкиих,
Сиднем сижу цело тридцать лет,
Не владаю ни рукамы, ни ногамы».
Опять говорят калики перехожие:
«Выставай-ка, Илья, на резвы ноги,
Отворяй-ка ворота широкие,
Пускай-то калик к себе в дом».
Выставал Илья на резвы ноги,
Отворял ворота широкие
И пускал калик к себе в дом.
Приходили калики перехожие,
Они крест кладут по-писаному,
Поклон ведут по-ученому,
Наливают чарочку питьица медвяного,
Подносят-то Илье Муромцу.
Как выпил-то чару питьица медвяного,
Богатырско его сердце разгорелося,
Его белое тело распотелося.
Воспроговорят калики таковы слова:
«Что чувствуешь в себе, Илья?»
Бил челом Илья, калик поздравствовал;
«Слышу в себе силушку великую».
Говорят калики перехожие:
«Будь ты, Илья, великий богатырь..."
Но кто такие, собственно говоря, эти самые калики, "инициирующие" Илью в богатыри? С одной стороны, согласно Далю: калика - это богатырь во смирении, в убожестве, иными словами нищенствующий богатырь, проявление близкое к юродству. С другой стороны, в некоторых вариантах былины об Илье Муромце вылечившие его калики никто иные, как Христос с двумя апостолами. И в той и другой версии подчёркивается православный аспект. Очень важно, на наш взгляд и то, что в некоторых "жизнеописаниях" богатыря он, после славного воинского пути, сам переходит в калики, и только после того, как
проехав по последней из «трёх дорог», находит клад и весь его тратит на храм, Илья Муромец, наконец, исполняет свою заветную мечту - окончить свои дни иноком и постригается в Феодосиев монастырь, ныне Киево-Печерскую лавру. В этом пути (из воина в иноки) ему последуют преп. Александр Невский, Александр Пересвет и Андрей Ослябя и многие другие...
Примечательно, что являясь в русской культуре "переходной" фигурой от "язычества" к "православию" Илья Муромец, который в некоторых источниках назван либо приближённым к князю, либо его сородичем, в известном смысле, открывает дорогу в Святые Защитники Земли Русской (а, следовательно, и на иконы) и самим русским князьям.
Особняком в этом сонме защитников русского воинства стоят святые Борис и Глеб. Вроде бы они, строго говоря, и воинами-то не были, но однако, наравне с Архангелом Михаилом и Георгием Победоносцем являются и почитаются, как предводители Небесного Русского Воинства. Отчего так получилось? Согласно "Повести временных лет": в 1015 году умирает князь Владимир; киевляне, не желая иметь князем Святополка, хотят на его место Бориса, только что вернувшегося из похода. Однако Борис не хочет начинать борьбу. "Обычно в исследованиях "Сказания о страстотерпцах святых мучениках Борисе и Глебе" называется одна-две главных причины его отказа от борьбы за власть, но их гораздо больше, на что указывает текст произведения. Первые три причины, можно сказать, носят мирской характер. 1) Борис не хочет идти против старшего брата: "Не буди ми взяти рукы (поднять руку) на брата своего, еще же и на стареиша мене" 2) Борис не хочет полагать начало междуусобной войне. 3) Он не хочет гибели людей (и своей дружины, и воинов Святополка), думая, – пусть лучше я погибну один. Другие причины, не менее важные, носят христианский характер. 1) Борис воспринимает собственный поступок как мученичество: "Аще пролiеть кровь мою (Святополк), то мученикъ Богу моему" 2) Борис совершает этот подвиг в подражание Христу: "Господи Исусе Христе,.. изволивъ волею взити на крестъ и прiемъ страсть (страдание),.. сподоби и мя прияти страсть" 3) Борис молится за Святополка – за братоубийцу, как Христос молился о распинавших его на кресте. Первые слова Христа на кресте были: «Отче, отпусти имъ: не ведятъ бо что творятъ» Борис перед смертью молился так: "Но Ты, Господи, вижь и суди межю мною и межю братомъ моимъ и не постави имъ греха сего" 4) Борис первым показывает приверженность идее непротивления. Он говорит в молитве: «Веси бо, Господи мои, веси, ко не противлюся ни въпрекы глаголю» Св. Борис умирает не за Христа, но в смерти своей добровольно и сознательно во всем подражает Христу, и так добровольно принятое невинное страдание, согласно Сказанию, становится мученичеством" (Валерий Лепахин "Воинство в древнерусской литературе и иконописи") Итак, хотя Борис и Глеб не подняли меч, и их смерть была иной, нежели чем в бою, они однако покровительствуют именно воинам. Вероятно, тут на первый план выходит - не допустимость войны гражданской, по принципу - не должно княжить на костях и крови братской.
И третий образ Св. Защитника и Покровителя Воинства Русского, какой мы хотели рассмотреть это - благоверный князь Александр Невский. Почему именно он? На мой взгляд, он представляет собой фигуру, объединяющую первые две идеи в изображение русской защиты. И недаром существует два основных его иконографических образа - в княжеском одеянии и в схимническом. В княжеском одеяние он олицетворяет пример именно воинской доблести во славу Отечества, а как схимник он именно тот кто "имеяше веру велику къ святыма мученикома Борису и Глебу", и тот, к кому, согласно видению старейшина спешат на помощь Борис и Глеб в красных плащах. Кроме того, согласно Житию, св. князю помогали и ангелы. Так, после победы на другом берегу Ижоры, где не было новгородской дружины, обнаружили много побитого шведского войска. И автор Жития вспоминает времена царя Езекии, когда ассирийский царь Сеннахирим окружил Иерусалим, но внезапно явился Ангел Господень и побил 185 тысяч из войска ассирийского. То же случилось и в битве на Неве. Также и на Чудском озере – как рассказывал автору жития очевидец – виден был "полкъ Божiй на воздусе", пришедший на помощь Александру.
Кто такой Святой Русский Князь? Какова его словесная, в первую очередь, икона?
Многие исследователи пытались ответить на этот вопрос
Г.П.Федотов пишет, что представление, будто Церковь канонизирует только или преимущественно военные или политические успехи – неверно. К примеру, даже выдающиеся заслуги Владимира Мономаха и Ивана Калиты не привели их к канонизации, а Ярослав Мудрый и Дмитрий Донской канонизированы соответственно только в 2004 и в 1988 гг. Да и то, Ярослав прославлен лишь местно. С другой стороны, Муром дал святых князей, которые неизвестны русским летописцам. Из московских князей канонизирован только Даниил Московский и только в XVII веке, и тоже для местного почитания в построенном им Даниловом монастыре. Но канонизированы соперники или противники возвышения Москвы (например, св. блгв. кн. Михаил Тверской). Конечно, когда речь идет именно о канонизации князей, можно говорить о политике. Но, подчёркивает Федотов: Церковь смотрит часто не на результаты, а на намерения и канонизирует даже политических и военных неудачников. Это потому, что в древнерусском понимании главный смысл княжеской власти иной, нежели тот, какой сейчас мы хотим видеть в правители, и состоит в искреннем общественном служении, завершившемся, как правило, жертвенной смертью.
Из каких черт складывается образ идеального князя, его словесная икона? – На первом месте стоят христианские добродетели – христолюбие и братолюбие; на втором – благообразная внешность(князья сравниваются с библейскими царями Давидом и Соломоном, с Иосифом Прекрасным); на третьем – воинские достоинства: грозны, сильны, сверх меры храбры, ратному делу искусны; мужественный ум имели, врагам в сражениях страшными являлись, многих супостатов, поднимавшихся на них, побеждали и во всех странах имена свои прославили (здесь встречаются сравнения с ветхозаветными героями Самсоном, Иисусом Навином, Гедеоном или с Александром Македонским, римским полководцем Веспасианом); и лишь на четвертом – "труды" и победы за правую веру: с погаными (язычниками) часто бились за святые церкви и православную веру, отчину свою от врагов Христианства "безленостно" и неустанно оберегали. (Валерий Лепахин ("Воинство в древнерусской литературе и иконописи")
Таким образом мы видим как на предложенных вашему вниманию трёх иконах воплотилось три проявления, через конкретные исторические фигуры, Святого Русского Воина - Защитника. Все они связаны друг с другом, как православные через причащения таинств Господних, все они и поныне стоят во главе Русского Небесного Воинства, но при этом Илья Муромец (не бывший князем) представлен более как богатырь (сила), Борис и Глеб (родом княже, но не вошедшие на престол Киева в полном смысле этого слова) олицетворяют идею не допустимости "идти на брата", и только благоверный князь Александр Невский, совместивший в себе силу и дух, как первого, так и второго образов является князем-правителем в полном смысле этого слова, что касаемо его земного пути, разумеется...
