Дама в чёрном
Крепко качнув машину, она уселась на переднее сиденье, не прерывая разговор по телефону. Повернувшись объёмным телом, кивком поздоровалась. И то ладно, многие и на такой кивок не растрачиваются.
Адрес известен, я тронулся.
Полная, высокая, толстощёкая… Одежда, и волосы по плечи – чёрные. Плюс тени и тушь густые и тоже тёмные. Первое впечатление – чересчур! Конечно, нам, таксистам не по чину пассажирам оценки выдавать. Наше дело маленькое – пункт «А», пункт «Б», между ними – дорога. Остальное от лукавого. Но если очень хочется, то кто нам запретит?
Скоро стал понятен смысл разговора. Мама рассказывала, что наконец-то пришли менять разбитое осколком стекло. Судя по радостному изумлению пассажирки, мастеров ждали долго.
Закончив разговор просьбой рассказать, как всё пройдёт, она отключилась.
Упрятав трубку в сумочку, тоже чёрную, она повернулась ко мне. Я видел, ей не терпится поделиться известием. Хоть с кем. В салоне кроме меня никого не было…
– Представляете, – радостно начала она. – Два с половиной месяца ждали стекольщиков. Уже всем соседям всё поменяли, а нам всё тянули.
– А что так? Забыли про вас?
– Сами в шоке. Когда во дворе прилетело, много стёкол повылетало... Может, мы и сами виноваты, не сразу заметили.
– Это как?
– Да вот так. В сентябре перед зимой мы обычно окна моем. Вот и полезли. А там дырка.
– Сквозная?
– Была бы сквозная, мы бы раньше заметили. А осколок первое стекло пробил, а на второе силы не хватило. Он между стёкол лежал.
– На излёте, значит, был. Повезло вам.
– Повезло. Потому мы позднее других заявку подали.
– Наверное, вас, как не первоочередных, в конец списка определили. Это логично. Сначала надо тем помочь, у кого полностью выбиты.
– Скорей всего так и было. Мы не жаловались. Ждали. И вот дождались. Теперь полностью раму будут менять.
– С одной стороны хорошо. Новую поставят.
– Это точно… Вот здесь мне остановите, пожалуйста.
– На этой парковке?
– Да, да…
Мы немного не доехали, но почему бы и не остановить, где просит?
– Хорошего вечера вам.
– Да, да.. И вам тоже хорошего.
Машина ощутимо накренилась, пассажирка вылезла, и авто снова качнулось.
Нормально работают власти. Делают. Пусть с задержкой, но даже с одним разбитым стеклом поменяли раму. Так и должно быть. Потому как люди не виноваты… Хохлы и их забугорные хозяева виноваты. Ничего, и американам когда-нибудь придётся ждать своей очереди на замену стекла. Это в лучшем случае!
Опля
Бушлаты не первой свежести, такие же штаны и вороты кофт, выглядывающие в развороты воротников. Кряхтя, упали на заднее сиденье. Я поморщился. Испачкают же. Но что им скажешь? Люди работают. Ладно, будем надеяться, обойдётся.
Один, постарше сопроводил падение смачным: «Опля». Второй, немного помладше, тут же поддел, в рифму… Совсем не литературно.
– И что ты, старый всё кряхтишь и кряхтишь?
– Будешь ты на пенсии, я посмотрю, как ты будешь кряхтеть.
– А чего ты по подвалам лазаешь, если на пенсии? Сидел бы дома.
Тот проворчал неразборчиво.
– Чаво?
– Ничаво. Говорю, посмотрю я на тебя, когда ты на пенсию выйдешь…
– Ха, посмотрит он. Да мне до пенсии, благодаря нашему правительству, как медному котелку. Семь лет тарабанить. Если бы по-старому, через два года ушёл бы. И ни одного дня не переработал…
– Ты лучше скажи, почему ты заглушку так намертво прикрутил? Я только ключом с трубкой открутил.
– Это ни я.
– А кто тогда?
– У нас что, некому? Давай расследование проведём.
– Да что толку его проводить. Ты всё одно не сознаешься.
– А чего мне сознаваться, если это не я?
Старый пошлёпал ладонями по карманам. Несколько секунд озадаченно таращился в потолок. Потом его лицо разгладилось. Он вспомнил.
– Слушай, молодой. Ты куда эти бумажки с коммунальными расчётами дел?
– Какие бумажки?
– Ну, какие я тебе отдал.
– Ничего ты мне не отдавал.
– Да как не отдавал? В руки тебе отдал.
– Да не отдавал ты мне ничего.
Старый возмутился:
– Да ты же у меня сам их взял. И запазуху положил.
Молодой демонстративно стукнул по груди:
– Хочешь, сам проверь. Нет у меня ничего.
– Да что я буду проверять? Проворонил где-то, а теперь говорит, что нету.
– Да где я проворонил? Ничего ты мне не давал, старый.
– Так, ты у раздатки стоял?
– Ну.
– Потом к задвижке подошёл.
– Ну, подошёл.
– Ну, – старый обрадовался. – Тут я тебе и отдал.
– Да не отдавал ты ничего.
– Птху на тебя. Взял, проворонил, а говорит – не брал.
– Старый, ты меня уже достал. Говорю, не давал ничего. У себя ещё посмотри.
– Да что у меня смотреть?! Там такая толстая пачка, её бы сразу видно было.
Замолчали. Старый морщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. «Молодой» ехидно на него поглядывал.
Я хоть и не видел, но представлял явственно.
– Тогда так. Говорим, что потеряли. Мне её начальник дал. Он сам вряд ли вспомнит. А вспомнит, и лад с ним… Не давал, и всё тут. Будем оба так говорить.
– Ладно. Скажем.
– Да. И ничего нам за это не будет. Ещё раз распечатают. Подумаешь, квитанции для жильцов посеяли. Первый раз что ли? Сами начальники и посеяли.
– А мне и врать не надо. Я их и не видел. Но ты бы, старый, пошарил бы у себя по карманам ещё разок.
– Да что мне шарить? Я в своих карманах,..– он поперхнулся. – Опля… А это что?!.
– Хе. Ну ты даёшь, старый. Ты как их не заметил-то?
Я не удержался и оглянулся.
Слесарь-пенсионер в замешательстве рассматривал толстую стопку квитанций в руке.
– Как, как? Я знаю как? Каком!
– Эх, старый. Пора тебе на пенсию.
– Это тебе пора.
– Да я бы пошёл. Если бы не правительство.
Разговор зашёл на второй круг. Неизвестно, куда бы он довернул в этот раз, если бы мы не приехали.
Кряхтя и поругиваясь, слесаря выбрались из салона.
– Твоя очередь в подвал лезть. Я в квартире обратку проверю.
– Ладно, молодой. Слажу.
Недружно махнув мне рукой, слесари последовали к нужному подъезду.
Эх, работнички. Им бы на пенсии сидеть да внукам истории рассказывать. А они по подвалам лазают…
Такие времена, которые, как известно, не выбирают.
Ни клят, ни мят
И снова пассажир, усевшийся на переднее сиденье, показался мне знакомым. Но, как это часто бывает, где видел, сходу вспомнить не смог. Невысок, колени не достали до передней панели. Пожилой, за шестьдесят. Весьма важен, может, даже высокомерен. На меня даже не глянул. Хорошо одет.
Тронулись. Только набрали скорость, заговорил.
– А вот вы знаете, молодой человек, что такое хорошая ткань?
Вопрос удивил. Вот о ткани как-то ну совсем ни в тему. Ни о хорошей, ни о плохой.
Слегка пожал плечом. А что тут отвечать?
Он жест принял.
– Вот и большинство так. Потому покупают самую тонкую бязь в постельных наборах. Потому что дешевле. А я шил постельные наборы из отличной ивановской бязи. Да, она дороже. Но зато купите такую, и лет на десять хватит. Как минимум.
– Что, прогорели?
Он впервые повернулся ко мне. Взгляд показался мне недобрым.
– Не прогорел, как вы изволили выразиться. Просто времена нынче сложные для бизнеса. У меня цех одно время работал по пошиву. Газель есть. Я наборы по районам возил. А что сейчас?!
– А что сейчас?
– А сейчас цех пришлось распустить. Нерентабельно. По районам тоже не езжу. Половина под обстрелом. Какая уж там торговля? Боятся люди. И водитель мой ушёл. Тоже боится. Я ещё какое-то время пробовал готовыми наборами из Иваново торговать. Не пошёл товар. Да, дороговато. Но качество!
– И к чему пришли?
Он поёрзал, хитро улыбнувшись:
– Давно мечта о такой работе, чтобы не клят, ни мят. Чтобы голова ни о чём не болела. И зарплату фиксированную платили.
– Нашли?
– Нашёл, – он торжествующе глянул на меня. – А вот где, говорить не буду.
– Как хотите.
– Вот, у арочки остановите.
Я повернул руль.
Выходя, он повернулся другим боком, в ухе белел наушник.
Вспомнил, где я его видел! В нашем супермаркете. Тележки с недавнего времени возит. Он и там выглядит таким же важным. Ходит неспешно, руки – за спину. В ухе наушник. Взглядом не встретиться. Смотрит сквозь людей, словно они прозрачные.
Зато, возможно, человек нашёл свою работу. Ту, на которой ни клят, ни мят и зарплату вовремя платят. Переждёт войну и снова цех его заработает, а Газелька по районам начнёт постельные наборы возить.
А что, многие сейчас ждут…
