С 10 марта Роскомнадзор принялся ограничивать работу Твиттера. Сделано это было из-за огромного количества нарушений российского законодательства соцсетью и из-за нежелания удалять запрещённый контент, в числе которого была замечена реклама площадок, продающих наркотики. В ответ на замедление и прямую угрозу блокировки Твиттер, ранее не выходивший на связь с представителями российских госструктур, назвал это «попытками ограничить общественную дискуссию в сети». Надо сказать, что реклама незаконных товаров и услуг была в соцсетях всегда и зачастую распространялась внутренними инструментами самих соцсетей. Даже сейчас на просторах условного ВК можно встретить рекламу проституток и казино, а уж боты, предлагающие поработать закладчиком, добавлялись в друзья каждому. Посему столь резкая реакция на рекламу «запрещёнки» в Твиттере стала скорее формальным поводом для блокировки, нежели реальной её причиной.
Это была, строго говоря, не блокировка вовсе. Полностью заблокировать такую крупную сеть, как Твиттер, очень трудно технически, а блокада со стороны государства вызовет всплеск интереса к сервису – это наглядно продемонстрировали ещё свежие в памяти нелепые и унизительные потуги Роскомнадзора заблокировать Телеграм. Поэтому Твиттер искусственно замедляли в ряде аспектов работы соцсети – например, в загрузке фотографий и видеофайлов. Замедление это проводится по технологии DPI – глубокий анализ пакетов интернет-трафика. Суть технологии в том, что специальное устройство на стороне провайдера отслеживает части информации, отправляемой пользователем. Увидев там следы определённых сайтов, сервисов или систем, устройство предпринимает те или иные действия, в данном случае – небольшое замедление пакета данных. Этот способ куда эффективнее, чем кондовый и опасный бан по IP-адресам, ведь один IP могут делить сразу несколько сервисов, что доказали «сопутствующие» баны Amazon, PSN и Google во время пресловутой охоты на Телеграм. DPI исключает подобные вещи, из-за чего действия в отношении Твиттера коснулись только соцсети, не затронув ничего больше.
Тем не менее, тем же утром, когда начались замедления Твиттера, упали сайты ряда российских правительственных структур – Госдумы, Совфеда, Кремля и самого Роскомнадзора. Привычная к проколам РКН публика поспешила разглядеть в этих падениях следы очередного колдовства неумех, поразивших себя собственным же оружием. Но, как было сказано выше, DPI исключает вероятность «дружественного огня» (хоть и открывает несколько новых уязвимостей), так что дело здесь в другом. Иные, как например директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин, связали сбои в работе сайтов с хакерской атакой, которую обещали провести американские спецслужбы в ответ на историю с SolarWinds, вскрывшуюся в конце прошлого года. Несмотря на отсутствие явных подтверждений (принципиально невозможных, когда дело касается игр спецслужб), это похоже на правду. Американцы вполне могли ответить на не слишком болезненный, но обидный щелчок по носу таким же щелчком по носу – в меру аккуратным, чтоб не спровоцировать ответную агрессию, но заметным, чтоб не ударить в грязь лицом. Сайты российских госструктур, никому особо не интересные внутри страны, всё же представляют символическую ценность как какой-никакой объект информационного воздействия российского государства.
Довольно часто можно встретить мнение, что замедление Твиттера – неэффективная и трусливая полумера. Дескать, проблему можно решать лишь полной и окончательной блокировкой соцсети – только тогда её руководство пойдёт государству навстречу. Но постепенное удушение выглядит, по крайней мере сейчас, куда более предпочтительным вариантом. Во-первых, как уже было сказано, полная блокировка трудно осуществима, а столь резкие действия вызовут волну недовольства. Во-вторых, простое увеличение времени отклика хотя бы до трёх секунд делает пребывание в соцсети для большинства пользователей невыносимым мучением, сравнимым разве что со чтением популярных постов. Есть у этого всего и другой, куда более важный аспект. Тихое и на первый взгляд малозаметное замедление Твиттера – декларация того, что времена крохотных штрафов IT-гигантам за нарушение российских законов ушли в прошлое. Государство пытается доказать, что может противостоять этим гигантам так же, как ограничивают их работу Китай, Турция, Иран или Индия – если не в смысле тотальной блокировки, то в смысле выражения готовности к ней. И если Роскомнадзор не даст слабину, если в этой игре прибыль окажется для калифорнийского интернет-левиафана важнее каких-то мутных принципов, это может заставить соцсети считаться с российским руководством. Пока что мир, где YouTube не удаляет каналы по политическому признаку, а Facebook не банит за слово «хохол», всё ещё далёк. Но вызов, брошенный Твиттеру может стать ключом, отпирающим дверь в этот мир.
