До чего ж они однотипны, одномерны, однолики! Вот критик Бенедикт Сарнов и Леонид Гозман. Ведь Сарнов, поди, лет на тридцать-сорок старше, т.е. это люди разных поколений. Но одинаковое невежество, тот же запредельный градус ненависти ко всему советскому.
У Сарнова его ненависть охватывает всё: от названия нашей родины до Домов творчества. В этих Домах, вольно располагавшихся в прекрасной местности — у моря, в горах, в лесах, где предоставлялись отдельные номера, прекрасно кормили за пустяковую плату. Но живя там месяцами, критик не видел и не запомнил ничего — ни рокота морских волн, ни запаха кипарисов, ни шелеста берез, ни пения соловьев — ничего, кроме сортира, в котором у него спусковой бачек однажды отказался выполнить свою работу. Да почини сам! Нет, он рожден для вдохновений, для звуков сладких и молитв.
А как, говорит, нас кормили! Мы, как арестанты, брели в столовую, брали поднос , становились в унылую очередь к раздатчице и, как зэки, получали изо дня в день паровые кнели. Ну, совершенно полоумное враньё! В столовых всех Домов творчества существовала система предварительных заказов: каждый день утром мы находили на своих столах меню и заказывали себе на следующий день завтрак, обед и ужин. В обед, например, мы приходили, и нас уже ожидала закуска, допустим, стакан сметаны или салат, и тут же стояло третье блюдо, допустим, компот или кисть винограда. А первое и второе, согласно нашему заказу, приносили любезные официантки.
Да что там, говорит, кормежка! Лампочек не было в люстрах! С Урала и Сибири, из Молдавии и Прибалтики опытные писатели приезжали со своим набором лампочек.
Вот так же оголтело врёт и Гозман. Уникальная личность! Кто его только ни бил в телепоединках — и Зюганов, и Проханов (не раз), и Хинштейн. И ведь как бьют! А он опять выходит.
21 ноября в поединке с Прохановым Гозман защищал лучезарное имя Егора Гайдара: "Все разбежались, никто не знал, что надо делать. А мой друг Егорушка знал, ибо он был великий экономист! Гайдар был единственный, кто мог спасти страну, и он её спас! Только преждевременная смерть не позволила ему получить Нобелевскую премию. Сейчас в Москве три его памятника, но их будут тысячи!" На этом поединке были и другие комические заявления. Так, журналист Свинаренко поведал: "Когда Временное правительство сдавало дела большевикам…"
Вспомним еще раз Сарнова. Он пишет: когда началась война, все растерялись, перетрусили, не знали, что делать, идеология рухнула — и только один Эренбург знал, что на нас напал враг и надо бить немцев.
Но что такое Егор Гайдар? Прежде всего, это внук советского писателя Аркадия Гайдара. Имя знаменитого деда и отца открывало внуку Егору и сыну Тимуру все двери. Потому оба они без труда оказались в "Правде". Что такое была тогда "Правда"? Это был Олимп и в политическом, и в журналистском, и в житейском смысле. И оказались они там не рядовыми сотрудниками, не в бюро проверки, не в корректуре, а в ранге заведующих отделами: папочка — военного, сынуля — экономического. Это — номенклатура ЦК. Отец получил в "Правде" даже звание контр-адмирала. Газета тут не при чем.
Говорят, главный редактор Зимянин сказал на редколлегии, когда Тимур явился в форме контр-адмирала: "Адмирала я в вас не вижу, а на контрика вы похожи".
Своё пребывание в главной газете страны оба Гайдара ничем не ознаменовали. Кто помнит хоть одну статью того или другого? Но работа в ежедневной газете, даже если быть Гайдаром, дело всё-таки весьма хлопотное. Ясно, что в журнале "Коммунист", который выходил раз в две недели, куда вольготней, чем в "Правде". Егор оказался в "Коммунисте". Отсюда его и извлек Чубайс, отряхнул и представил Ельцину: "Борис Николаевич, посмотрите, какой хорошенький. Да ещё и живой внук Аркадия Гайдара". "Гайдара?! — изумился тот. — Да я же вырос на его книгах!" Это и было решающим в назначении Егора главой правительства. Так рассказывал сам Ельцин. Как многие невежественные люди, он верил в магические имена, в панацею — в единственное средство от всех бед, и в прочую мистику.
Таким, к сожалению, был и Егор. Ни в "Правде", ни в "Коммунисте он ничему не научился. Он тоже был уверен, что есть одно магическое средство, которое может решить в стране все проблемы — свободные цены. Их надо отпустить из коммунистической темницы. Они, мол, подскочат в два-три раза, а потом настанет антикоммунистический рай.
Отпустили… И что? Цены выросли в сотни раз. Сгорели все вклады в сберкассах. А ведь на 1 января 1992 года в стране было 70 млн. вкладчиков, чьи сбережения составляли 400 млрд. рублей. И нищета, голод, болезни, катастрофы, проституция, моральная, культурная и физическая деградация убывающего в год по миллиону населения начали страшный марш по стране, который с полным основанием надо назвать "Маршем Гайдара".
Так что же это за экономист, который не мог предвидеть последствий своего решения? Или он знал, что делал, как уверенно заявил Е.Ясин? Но, скорее всего, он ничего не соображал, а просто действовал по прямому указанию американских советников, которые были опытными сотрудниками ЦРУ. Тогда какой же он, к чертям, патриот, каким его величал Гозман? Он враг России.
Как-то в интервью Гайдар простодушно признавался, что когда работал в "Правде" и "Коммунисте", то был убеждён, что советская политико-экономическая система — венец творения. Но потом побывал в Югославии, Венгрии, где-то еще, и каждый раз приходил к убеждению, что венец творения — именно там. То есть никакой собственной экономической позиции, взглядов, убеждений у него никогда не было. И вот, будучи таким экономическим вертопрахом без царя в голове, не имея никакого опыта руководства, он согласился возглавить правительство великой страны, оказавшейся в трудном положении. Михаил Романов шесть раз отказывался взойти на трон России. Ему было всего шестнадцать лет, но был умнее и ответственней сорокалетнего Гайдара и семидесятилетнего его папы вместе взятых.
