Женщина в судейской мантии потребовала для трёх "бешеных маток" два года заключения в колонии общего режима. Много это или мало? Трудно сказать до тех пор, пока мы не решим, кого судим, — людей или неких человекообразных существ.
Когда они в каком-то музее (по иронии судьбы — зоологическом!) встали на четвереньки — "на четыре кости", как говорят блатные, — готовые к случке со своими двуногими партнёрами, то, конечно, мало чем отличались от уличных собак. Людского в них было только то, что они засняли эту случку на видео. Наверное, для истории, почему картина и попала на TV... Не дай Бог, если их повзрослевшие дети когда-нибудь познакомятся с этими кадрами.
Когда я в 1957 году приехал по распределению в заснеженный сибирский городок Тайшет, то первое, что меня поразило на улицах, — это своры бродячих собак, справлявших свои свадьбы. Но я помню, как молодые матери уводили или отвлекали своих детей от этой животной гульбы, когда кобели грызлись друг с другом и вскакивали верхом на сучьи задницы. Неловко было глядеть на звериный сексуальный шабаш нормальным женщинам и тем более с детьми. Помню так же, в Индии мне было неловко видеть спаривающихся и совокупляющихся обезьян, может быть, потому, что они всё-таки чем-то похожи на людей.
Естественное чувство стыда, смущения и отвращения к "тварности мира" испытал в свои детские годы наш великий поэт, имевший особую чувствительную душу — Сергей Есенин:
Да! Есть горькая правда земли, —
подсмотрел я ребяческим оком —
лижут в очередь кобели
истекающую суку соком.
Александр Пушкин, скорбя о своих грехах порождённых тварной человеческой природой, писал:
И с отвращением читая жизнь свою
Я трепещу и проклинаю...
Но, глядя на улыбающихся в судебном зверинце подруг, понимаешь, что они "с наслаждением читая жизнь свою", и "не отличают славы от позора".
Они оскорбили не патриарха и не Путина. Они оскорбили святые лики, которые глядели на них с намоленных икон храма. Они потревожили мученические тени священников, расстрелянных или получивших лагерные сроки за сопротивление хунвейбинам и хунвейбинкам Емельяна Ярославского (Минея Губельмана), создавших такую атмосферу в обществе, при которой стало возможным взорвать храм Христа, — Христа, спасшего Россию в 1812 году от нашествия богомерзкого Запада. Не потому ли тот же Запад, от печально знаменитой Мадонны до депутатов Европарламента, встал на защиту нынешних человекообразных существ... Не потому ли в колыбели нашего православия, в златоглавом Киеве, последовательницы пуссек голые феминистки спилили бензопилой поклонный крест на глазах у монумента святого Владимира...
Бешенство матки — болезнь заразная. В Тайшете 50-х годов я встречался со многими вышедшими на свободу зэками... Они мне рассказывали о том, что "воров в законе", которые сотрудничают с администрацией, принято называть "суки отвязанные", то есть "беспредельщицы", говоря нынешним языком.
Кто-то из священников, комментируя эту грязную историю, грустно промолвил: "Церкви надо бы их простить..." Да, это дело церкви. Но простит ли Бог? — Вот вопрос... Но так рассуждать можно лишь при условии, что они — люди. А если они приматы или приматки, всего лишь похожие на людей? Тогда действительно, они не ведают, что творят, и неподсудны ни людскому, ни Божьему суду...
