Недавно я был на встрече с экономистом Андреем Мовчаном. Он работает сейчас в Карнеги-центре и занимается там именно экономическими вопросами. Мовчан — человек осведомленный, хоть и "западный агент", как он нам представился.
В следующие дни мне случайно попалась на глаза его развернутая реплика, повествующая об эпохе Сталина. Это такой ярко выраженный лубок, претендующий на документальность. Речь идет о некоем лирическом герое, у которого арестовывают жену:
"Как-то в школе на педсовете, на разборе, почему не все учителя в достаточной степени доносят до классов справедливость и своевременность расправы с предателями и изменниками, она не только не выступает с сообщением о всеобщей радости, но даже тихо говорит своей многолетней подруге и коллеге: "Как этому вообще можно радоваться, какие бы они ни были, они же люди!" Говорит она это тихо, но доносов будет написано целых три, один — от подруги. Жену вашу возьмут через неделю, в час ночи". "….вы дорветесь до нужного кабинета, но вместо ответов вам начнут задавать вопросы и покажут признательные показания: ваша жена была членом троцкистской группы, связанной с японской разведкой. Цель — развращать школьников и опорочивать советскую власть."
"Вы никогда не узнаете, что сталось с вашей женой, но я вам расскажу — я же все знаю. Вашу жену доставили в приемник и сразу там же, не дожидаясь допроса, изнасиловали находившиеся в том же приемнике уголовники. Их было шестеро, у них было два часа, охрана не торопилась, а следователь запаздывал — много работы. Она сопротивлялась примерно минуты три, пока ей не выбили 5 зубов и не сломали два пальца. Вот почему ей было трудно подписывать признание. Но кровь на бумаге была от разорванного уха (разбитый нос уже не кровоточил после пятичасового допроса). Ухо ей разорвали на допросе — следователь, не дожидаясь ответа, будет ли она признаваться, ударил ее несколько раз подстаканником по голове (на самом деле он злился, что чай холодный, работы до черта, и девка красивая и в теле, почему сволоте уголовной можно, а ему, офицеру, нет?!). Она тоже быстро все признала и подписывала все, что скажут, один раз только она заколебалась — когда подписывала показания на вас. Но ей сказали, что отправят в мужскую камеру, и она подписала".
"Вам повезет. Вы быстро подпишете все, что надо. Еще 6 человек возьмут на основании ваших показаний…" "Бить вас в лагере будут еще много и часто, зубы будут выбиты, нос свернут навсегда, пальцы, которые умели играть на гитаре, больше никогда не смогут даже нормально держать ручку. Вы никогда уже не сможете спокойно смотреть на еду и будете запасать под подушкой черные корки, вы будете пожизненно прихрамывать, никогда не спать больше четырех часов и вскакивать от каждого шороха, а звук машины за окном ночью будет вызывать у вас сердечный приступ".
"Вы попытаетесь найти вашу дочь, но не найдете: ее отправили в специальный детдом для детей врагов народа, дальше война и следы теряются".
Совершенно очевидно, что вся эта фантазия с репрессированной семьей — плод художественного воображения экономиста Мовчана. Но мне читать это — неприятно.
Мне обидно за моих дедов. Какое имеет моральное право публичное лицо коверкать факты истории и оплевывать то, что они делали? Мой прадед работал с Дзержинским на Лубянке (да-да, на Лубянке), и, знаете, чем он там занимался? Вы удивитесь. Совсем не ломкой женских пальцев. Мой прадед работал с беспризорниками и проводил сутки на работе, с бессонными ночами и без выходных. Мовчан может усмехаться и настаивать на том, что именно мой прадед бил арестованных подстаканниками по голове до потери сознания. Но… извините, это домыслы, и я в них не поверю.
Мой дед по материнской линии, живший в Белгородской области, все девяностые годы вспоминал "Иоську" — "вот при Иоське порядок был", "вот бы сейчас Генералиссимуса обратно". И когда мать ему давала читать статьи о жертвах и массовых репрессиях, он отмахивался: "Вы тут, москвичи, напридумывали. У нас по городу никаких репрессий не было" (город, так, на минуточку, в пятидесятые — был 300 тыс. чел).
Пару недель назад в Севастополе ветеран с Георгиевской ленточкой говорил: "Я за Сталина умирал, мы верили в него сильно, я и сейчас верю". И как мне было на это реагировать? Что я буду ему рассказывать: "Ты, дед, о своем времени ничего не знаешь, ты бы почитал пост Андрея Мовчана, вот он точно знает, как все было, досконально изучил вашу жизнь при Сталине".
Кстати, некогда мама то же самое говорила деду: "Пап, от вас скрывали правду", а он возмущался: "Эх вы, трясогузки! Выросли, во всем разбираетесь, а страну развалили".
Странное дело, до прочтения этой клюквы я относился к Мовчану как хорошему специалисту, хоть и "западному агенту". А теперь вот вижу — трясогузка!
На фото: надпись на стене Брестской Крепости.
