Прекрасный сегмент книжного рынка — воспоминания давно умерших людей, написанные ныне здравствующими.. Да и не так давно, тоже сгодится, если о них ещё помнят, и потому будет спрос на их откровения.
…Научная конференция, докладчик среди прочего гордо сообщает, что с каждым из упомянутых в докладе людей он лично встречался, они ему вот то сказали, что нашло отражение в его книге.
По окончании конференции генерал армии Махмуд Гареев, человек острого ума, с тончайшим чувством юмора, в кулуарах комментирует: "Привёл воспоминания и рассказы людей, которые уже все умерли лет 10 назад! Ни подтвердить, ни опровергнуть уже не могут — их это рассказы или рассказы самого автора".
Именно об этом я подумала, просмотрев сюжет о книжном салоне в Петрограде. В новостном блоке минутный репортаж с выставки, где представлены сотни, если не тысячи, книг. И эти краткие минуты репортажа дали слово какому-то повару-иностранцу, который купил поваренную книгу и некоей Елене Жоли, которая "уже почти 40 лет живет во Франции".
В одном из сюжетов эта многоплановая писательница поделилась тем, как писала книгу рецептов в соавторстве с нашим соотечественником Жераром Депардье, а в данном сообщили, что "ее книга о Михаиле Калашникове переведена на 12 языков мира".
Вот я сама родом из Ижевска, один раз посчастливилось встретиться и кратко поговорить с Михаилом Тимофеевичем, жил он от моего дома буквально в 500 метрах, множество близких мне людей с ним работали, дружили, его лечили… Сама я хотела сделать с ним интервью, но его близкие сослались на его самочувствие…. Одним словом, живя в 500 метрах от человека, я написала лишь в память о нём "Стрельбы и судьбы", почтив ушедшего человека. А вот в далёкой Франции… Действительно, "большое видится на расстоянии".
Но меня буквально задела брошенная этой дамой фраза. Идёт текст журналистского комментария: "Писательнице посчастливилось собрать и воспоминания известных фронтовиков: Васильев, Гранин, Этуш, Тодоровский."
И вот после этого крупным планом мадам (или мадмуазель. Они ведь, эта публика, сквалыжна, попробуй неточно назови — затаскают по евросудам), еврогостья, одним словом, изрекает: "Артем Сергеев — это приемный сын Сталина, бежал за машиной и кричал, что я не все вам рассказал. А сначала вообще не хотел давать интервью".
Так оскорбить ушедшего и 2008 году из жизни незабвенного Артёма Фёдоровича! Который действительно — ни подтвердить, ни опровергнуть!
Бежать за автобусам, требуя внимания заезжей дамочки, потому что не всё ещё сказал! Да вообще виделась ли писательница с Артёмом Фёдоровичем хоть кратенько? Потому что, пообщавшись с ним даже самое короткое время, любой человек, а уж инженер человеческих душ подавно, понимал: это человек самого высокого человеческого достоинства. Это советский офицер! Это фронтовик, прошедший всю войну! Артиллерист! На 4-й день войны вступил в неё и закончил на 4-й день после победы. Для которого честь, достоинство — суть. Ему не надо было играть значительность или достоинство. Он был — сама значительность и само достоинство.
Я познакомилась с беспримерной чести Артёмом Фёдоровичем в 2000 году, тогда же вышла наша с ним беседа в газете "Завтра", с этой публикации и началось моё сотрудничество с газетой. И до самой его кончины (15 января 2008 года) мы с ним сначала общались, а потом дружили. Осмелюсь так охарактеризовать наши отношения. Какой чудной была его безвременно ушедшая жена Елена Юрьевна! Таких людей, как они, и Артём Фёдорович, и Елена Юрьевна, сейчас уже если и осталось, то трагически мало. Он и в свои 80 и за 80 был истинным сталинским соколом. Подтянут, сдержан. Ума и эрудиции широчайшей! Ему и Василию, его другу и почти брату, Сталин привил и любовь, и привычку к чтению. Широты души необыкновенной! Человечности безбрежной. С потрясающим чувством юмора, когда человек не хохмит, а именно шутит и понимает шутку.
Мы — единомышленники. И нам всегда было приятно вместе. И я понимала, что для меня — высочайшая честь и незаслуженная мною удача, что однажды Андрей Фефелов попросил меня съездить к Артёму Фёдоровичу и сделать беседу. А приехал тот ко мне. И с этого — дружба до конца его дней. За несколько дней до ухода он ещё говорил, что надо продолжать работу и выпустить ещё одну книгу… И уже лежачий больной, как принято выражаться, он держался с таким присущим ему совершенно органичным достоинством! Оплакивала его, как родного. И сейчас плачу. И мне больно, что слова таких вот дамочек могут у кого-то зародить мысль, что этот святой советский человек за кем-то мог бегать, чтобы "всучить" свои воспоминания.
Да он отказывал многим в интервью. К нему в последние годы лезли все. И уж бежать за какой-то дамой, крича, мол, вернись…
Париж рождает фантазии. Только так можно объяснить буйные представления, выдаваемые за "воспоминания". Думаю, и все "разговоры", записанные такой, с позволения сказать, писательницей, именно из того же источника. Как говорил мой племянник, когда его спрашивали, откуда ты это взял, "из головы".
Так что, какова голова, таковы и россказни.
