Шепот о том, что Россия зря ввязалась в "сирийскую авантюру", уже перерос не в разговоры, а в крики — так, будто исход схватки уже предрешен, и нашей стране предстоит чуть ли не в одиночку воевать против миллиарда мусульман-суннитов.
То, что на стороне Москвы выступают сегодня практически все те суннитские государства, которые не согласны с диктатом Эр-Рияда и насаждаемой им за нефтедоллары салафитской (ваххабитской) версией ислама, включая Египет и Иорданию, мало кого интересует. Мало кого интересует и то, что "суннитский миллиард" в подавляющем большинстве своем далеко не так радикален и политизирован, как сторонники "Исламского государства". Причем перспективы его радикализации, от Нигерии и Марокко до Индонезии, мягко говоря, весьма проблематичны.
Тем не менее, внятный ответ на вопрос: "Зачем нам нужна военная операция в Сирии?" пока отсутствует, а потому попытка оппозиции всех сортов его "приватизировать" — вполне понятна и предсказуема.
Сегодня в оценке российской военной операции в Сирии преобладают два сюжета.
Первый — противостояние и уничтожение "Исламского государства", несущего угрозу не только Ближнему Востоку, но и всему миру, в том числе — непосредственно России. Именно эти мотивы постоянно звучат в официальных выступлениях руководителей нашей страны. Соответствуют ли они действительности? Да, несомненно, и недавняя волна терактов, прокатившихся по разным странам, от Египта и Франции до Мали и Швеции, это подтверждает. И не стоит говорить о том, что если бы Россия не вмешалась в Сирии, то многих жертв можно было бы избежать. Кто выступал и продолжает выступать в качестве "хозяев" ИГ — не секрет. Причем "главным акционером" среди них были и остаются весьма влиятельные силы внутри США. Те самые силы, которые уже давно и упрямо реализуют стратегию "управляемого хаоса": якобы в целях сохранения "глобального лидерства" США, а на деле — в целях расширения и укрепления сферы собственного информационно-финансового господства. Те самые силы, которые организуют "цветные революции" по всему миру, включая "арабскую весну" и украинский "евромайдан". Те самые силы, которые контролируют мировой рынок энергоносителей и глобальный наркотрафик. Те самые силы, которые сейчас ведут против России необъявленную "гибридную войну", введя режим санкций и устроив кратное снижение цен на нефть и газ. Операция российских ВКС в Сирии, несомненно, является одновременно и демонстрацией, и предупреждением в адрес этих сил, что пожар, который они хотят устроить на границах нашей страны и внутри неё, неминуемо перекинется и на их "дом". Это второй сюжет, который постоянно, хотя и в менее явной форме, присутствует в ответах на вопрос: "Зачем нам понадобилась Сирия?"
Однако, на мой взгляд, существует и третий сюжет, о котором, как правило, не говорится вообще ничего. Это — "образ будущего", который может предложить и желает достичь Россия как результат своих действий в Сирии и на Большом Ближнем Востоке в целом. Стремится ли она восстановить на Ближнем Востоке прежний "порядок" коррумпированных режимов и запустить процесс по новому кругу, или же создать некую новую, по-настоящему революционную, ситуацию в данном регионе? Грубо говоря, зачем нам нужна Сирия, нужна ли она вообще, или Россия решает там какие-то свои текущие проблемы типа террористов и санкций?
Исчерпывающе точного ответа на этот вопрос, как отмечено выше, нет. Но если переформулировать его так: "Возможен ли в принципе некий "русский проект" для Сирии и Ближнего Востока?" — то ответ будет исчерпывающе точным: "Да, возможен". Речь идёт прежде всего о том, что, закрепившись в Сирии, Россия решает множество важнейших уже в ближайшей перспективе проблем — не только для себя, но и для всего мира.
Сирия—Ирак—Иран—Пакистан (возможно, с Афганистаном)—Китай — это один из кратчайших маршрутов нового "Великого Шёлкового пути", который должен связать Китай с Европой (остальные два, Северный морской путь и Транссиб, находятся под контролем России). Пока этот маршрут "закрыт" конфликтами на Ближнем Востоке, которые поддерживает и раздувает "коллективный Запад" во главе с США. Но и Китай, и Иран, и (пока частично) Пакистан уже объективно заинтересованы в том, чтобы данный маршрут заработал (недавно состоялась передача Пакистаном КНР глубоководного морского порта Гвадар, построенного еще в 2007 году для перевалки китайских грузов по пути в Европу, минуя "южные моря"). Проблема — только в Ираке и Сирии. Не эту ли проблему решают сегодня российские ВКС, фактически определяя ключевое участие нашей страны и в третьем маршруте "Великого Шелкового пути", переформатирующем всё лицо нынешней мировой экономики, а значит — и мировой политики?
Что касается следствий такой трансформации: политических, экономических, технологических, энергетических, логистических и т.д., — говорить об этом можно бесконечно, но все подобные разговоры будут иметь смысл только после того, как окончательно решится ближневосточная проблема в её сирийско-иракском варианте. И совершенно понятно, что без боя, без отчаянной "последней схватки", известной нам по тысячам голливудских фильмов, "хозяева" "Исламского государства" Сирию не сдадут, они будут цепляться за неё "мёртвой хваткой", используя для этого все средства: от угроз масштабного военного конфликта до "невинных" вопросов: "Что мы забыли в Сирии?"
