В России не так много людей, способных толково говорить на эту тяжёлую тему. Те, кто в курсе, что собой представляет кошмар всероссийского наркопотребления и какую комедию являет собой казённая российская борьба, делятся на два лагеря. Первые подвергаются перманентным репрессиям, и потому не умеют сказать, не научены говорить. Вторые — представители органов. Потому говорить они не имеют права. Есть ещё некоторые представители общественности: адвокаты, правозащитники, журналисты-литераторы… Однако, мы не слышим их звонких голосов, надломленных эпохой. Коллегу своего, Ивана-журналиста, вырвали из воронки наркоборьбы… И будет. Наверное, необходимо иметь к реальности процесса более непосредственное отношение, некую жгучую связь с бесконечной социальной всероссийской трагедией. И не иметь погон, но иметь способность и смелость.
И тогда, в очередной раз видя и слушая, что озабоченность проблемой вновь достигла пика на самом-самом верху, можно решиться сказать о главном. Написать, пока встревожен самый-самый верх. Потому что всё, что ниже — оно ничего подобного слышать не хочет, не готово, не заинтересовано — хотя будет знать, хотя каждый опер, старший следователь, помощник прокурора, каждый федеральный судья — каждый представитель реальной государственной наркоборьбы будет отчётливо понимать, что всё сказанное есть чистая правда. Она не нужна никому, эта правда. Она всем будет мешать. И есть только одно, только одна субстанция, которая не может обойтись без этой правды. Это наша страна. Да, Россия.
Итак, новая борьба с распространением и употреблением наркотических веществ в РФ длится уже более двадцати лет. И насколько могут судить те, у кого есть глаза и уши, — борьба эта безрезультатна. Я больше скажу: соотношение времени борьбы и эффекта, соотношение отчётности, «закрытых» людей, поломанных судеб, полученных премий и повышений по службе — и смертей, смертей, смертей — оно таково, что у всякого трезвого человека может закономерно появиться такой вопрос: полноте, господа, да есть ли она, борьба-то ваша? Страна Наполеона за два года победила, за четыре года атомную бомбу создала… А тут двадцать лет!
Дело, конечно, в том, что система борется по большей части не с причинами массового наркопотребления (по экономическому закону создающего себе рынок наркотиков), а именно с последствиями массового спроса на это вот «уколоться и упасть на дно колодца». Спрос рождает предложение.
А когда-то, в начале 90-х, свободное предложение сформировало устойчивый спрос. Такая была эпоха.
Я надеюсь, что наши ответственные лица помнят, что наркомания — болезнь безнадёги. Болезнь по большей части тех, кто кушая ежедневный мёд с экранов гостелевидения, совершенно не чувствует, что и ему в рот попало. Тех, кто давно понял: так будет всегда. Будет только работа и маленькая зарплата, будет чувство, что жизнь кончена, не начавшись. И будет одна истина: купи немножко «мёда» себе сам. А после купи ещё и ещё раз.
Массовая наркомания — это отчёт общества, отчёт всей страны о том, чего стоит экономическая, социальная и культурная политика государства. Этот отчёт однозначен, и я боюсь, что наши ответственные лица борются-то именно с этим «отчётом», ответом низов, их оценкой работы руководства, а не собственно за эти низы против наркобизнеса. Потому что в ином случае бороться надо не за следствия, не потребителей по тюрьмам рассовывать, да на подольше (с глаз долой), а надо браться за причины. Надо дать бедной молодёжи надежду: показать жизненные возможности лицом, дать надежду как осязаемую возможность. А это требует не новых репрессий, а экономических, социальных и культурно-образовательных решений. Решений дорогих и трудоёмких, всенародных. Непривычных, как привычны очередные механические, а теперь и высокотехнологичные репрессии.
Но почему же не идут в толк и двадцатилетние полицейские меры? Ну во-первых, как сказано, нельзя победить грипп только сбивая температуру. Во-вторых, сама эта терапия — точнее её априорная относительность — держится на трёх китах. О которых и надо теперь сказать.
Все «три кита», на которых твёрдо держится бесполезность и бесперспективность всероссийской наркоборьбы, заложены в нашем уголовном законодательстве, в так называемом материальном нашем праве.
Кит первый. Наш закон не поощряет в должной мере сотрудничество со следствием. Каждый наркопортебитель где-то и у кого-то «берёт». Тот, у кого он «берёт», в свою очередь также знает своего продавца. «Разматывание» всей цепочки — дело органа дознания, в просторечии «оперов». Однако, наша прокуратура очень подозрительно относится к этой работе, подчас отказываясь её санкционировать. Прокуроры довольствуются теми, кто уже задержан, и не любят ловить «журавля в небе». Для того, чтобы эта «ловля» была результативна, надо освобождать от уголовной ответственности всякого, кто продвинет следствие вперёд. Таким образом конкретное количество осуждённых может оказаться даже меньше, чем было задержано на первых порах. А снижение количества (при том, что имеется ведь риск неудачи — за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь!) вызовет гнев прокурорского, следственного и оперативного начальства. Поэтому, не заботясь о реальных результатах борьбы для общества, о задержании реальных наркоторговцев, довольствуются мелкой сошкой — при этом придавая ей пышный вид для отчёта. Отчёт же требует раскрытия только тяжких и особо тяжких преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков. Вы хотите тяжких? — спрашивают органы, и отвечают: их есть у нас! И закон органам даёт неоценимую помощь. Потому что он правильно написан. Итак, первый кит: своевременный обрыв цепочки расследования на ранних стадиях (когда ещё далеко до бриллиантовых подвязок королевы-матери). Но первый кит ничто без двух иных: на нём одном беспощадная и бессмысленная борьба с наркотрафиком в течение двадцати лет не удержалась бы…
Кит второй. Система делает вид, что единица и четыреста единиц — это одно и то же. Конкретно я говорю о героине. Крупным размером для целей уголовного преследования у нас в стране считается вес в коридоре от 2,5 гр. до 1000 гр. Вы можете держать в руке 3 грамма героина, а можете 999 граммов. В обоих случаях вы становитесь фигурантом уголовного дела как «преступник, совершивший тяжкое преступление». Системе нет дела до того, что кило можно разделить на четыреста частей, задержать четыреста человек и осудить их за тяжкие преступления. Никто из них не то что килограмма, многие и сто-то грамм в жизни не видели. Но будет раскрыто четыреста тяжких преступлений. Однако далеко не факт, что будет осуждён владелец килограмма. Зачем 401-й, если уже есть 400, правда? Никого не интересует, что 3-5-10-50 гр. люди покупают в складчину, чтоб сэкономить (розница дороже). А вот тот, кто с сотнями граммов — тот уже не потребитель в 90% случаев, а бизнесмен. Мы вот сейчас с вами понимаем, да, в чём разница? Понимаем, что между «бизнесменом» и наркоманом есть цепочка, человек четыре-пять. А система не понимает. Когда ей притаскивают Васю с 20 гр., она торжественно сажает его года на 3-4, делая вид, что раскрыла тяжкое преступление в неравной борьбе. Так или иначе, второй кит стоит на своём месте уже десятилетия. Страшно подумать, сколько потребителей отсидели сроки за своих «бизнесменов». Потому что для отчёта — что тот, что другой — без разницы. И государство да и общество — не видят этого в упор. Даже когда кто-то начинает указывать на это пальцем. Почему так? Ну, вот так…
Третий кит — гарантирует эффективность наркоборьбы. Понимаете, дело не только в том, что закон не хочет отличать козликов от козлищ. Дело ещё в том, что закон не желает отличать содержимое от содержащего.
Объясню. Когда всё начиналось, году в 2000-м, один грамм героина валил с ног человек 20-40. И по всей видимости, эксперты, составлявшие «таблицу № 1002», имели в виду именно такое «качество» наркотического яда. Но много воды утекло. Теперь грамм приобретают «хорошо», если на троих-четверых, а в среднем — на двоих. Или даже на одного. Что случилось? Может быть, наркоманы стали теперь богатырями? Никак нет. Секрет прост. Девять десятых содержания порошка — примеси. Сахарная пудра, детский чай, размолотые таблетки аспирина. Таким образом наркоман несёт ответственность за некое содержащее, в котором содержимого очень мало. Но система отказывается признать важность этого факта, ведь он отразится на раскрываемости и тяжести раскрытого самым прямым и пагубным образом! Если отделять при экспертизе примесь и субстанцию, то, глядишь, все «особо тяжкие» дела окажутся просто «тяжкими», а «тяжкие» — придётся закрывать. Статистика рухнет, руководство увидит причины бесполезности наркоборьбы, длящейся много лет.
И вот Пленум ВС РФ принимает постановление, согласно которому годность смеси определяется её годностью к употреблению. То есть, если сахара в героине будет и двадцать к одному, то 2,5 грамма этого… сахара — это законный повод дать человеку от 3 до 10 лет. Хотя реальное содержание — 0,125 гр… пусть даже 0,250 — не тянет на уголовное преследование вообще.
Понимаете, да, какова мощь третьего кита? Он один превращает большую работу органов в работу не по существу. Но это ещё не всё, что можно сказать о «третьем ките». Когда наполнителей становится слишком много, и в дело вступает закон рыночной конкуренции между наркобизнесменами, то кто-то из них использует современные технологии. В смесь добавляют очень сильную синтетику под названием карфентанил. Чуть-чуть для крепости. Так вот, вид наркотика, к которому следует относить всю смесь, в нашей стране определяется не по тому, которого больше, а по тому, который больше весит на весах правосудия. То есть, если в 2,5 грамма смеси сахара и героина добавить 0,01 гр. карфентанила, то на экспертизе в МВД мы получаем 2,5 гр. карфентанила! А 2,5 карфентанила — это ст. 228 ч. 3: от десяти до пятнадцати лет лишения свободы! Не могу сказать, что это массовая практика. Но дела такие у нас есть. И их всё больше.
Итак — неэффективность большинства следственных мероприятий, неадекватная таблица мер и весов и неадекватная экспертиза — вот то, что вновь и вновь гарантирует неудачу наркоборьбы.
И пока это не будет исправлено, у нас останется повод думать, что никакой борьбы с наркобизнесом в нашей стране попросту не существует.
Мы можем по-разному относиться к наркоманам. Мы можем их презирать. Это можно. Нельзя презирать огромное социальное явление, нельзя презирать беду. Это значило бы легкомысленно относиться к будущему страны. Тем не менее, считаю, ничего не изменится и после новых совещаний. «Киты» продолжат собирать свой «планктон», чтобы переваривать его за решёткой. Лишь бы не стало ещё больше жестокости. А что касается решений проблемы, то без концептуальных изменений в подходах к социально-экономической жизни в стране все решения продолжат играть роль информационного повода.
_________________________________________________________________
/на проект Стратегии государственной антинаркотической политики России до 2030 года/
