Руководитель Русского экономического общества, профессор Валентин Катасонов продолжает анализировать идеи выдающегося русского мыслителя Константина Леонтьева.
«ЗАВТРА». Валентин Юрьевич, правда ли, что Леонтьев в качестве средства «подмораживания» русской цивилизации в социально-экономической сфере рассматривал социализм?
Валентин КАТАСОНОВ. Речь здесь не могла идти о безбожном, атеистическом социализме, идеи которого уже витали над Европой (Прудон, Лассаль, Маркс) и окончательно разлагали германо-романскую цивилизацию. У Леонтьева это принципиально иной, «охранительный», или «монархический», социализм. Но об этом в следующих статьях.
Впервые мысль о социализме как спасительном для России средстве Леонтьев высказал ещё в 1868 году в своей работе «Грамотность и народность». Вот фрагменты этой работы: «Европейцы, чуя в нас для них что-то неведомое, приходят в ужас при виде этого грозного, как они говорят, «соединения самодержавия с коммунизмом», который на Западе есть кровавая революция, а у нас монархия и вера отцов». Под российским «коммунизмом» понималась сельская (земская) община, которая сохранилась и после того, как в 1861 году была начата реформа, известная под названием «отмена крепостного права». «Крепостное право» было отменено, а «земская община» была сохранена. И это, по мнению Леонтьева, было спасительным для России решением. Те молодые реформаторы, которые хотели из России сделать Европу, сами того не ожидая, сделали полезное дело: «…они не предвидели, что земская община будет у нас в высшей степени охранительным началом и предупредит развитие буйного пролетариата; ибо в ней некоторого рода коммунизм существует уже «de facto», а не в виде идеала, к коему надо рваться, ломая преграды».
«ЗАВТРА». Но ведь об этом же писал, как ни странно, Карл Маркс.
Валентин КАТАСОНОВ. Леонтьев говорил об этом громко вслух. Маркс свои идеи, касающиеся «русского социализма», не озвучивал. Речь идет о переписке Маркса с русскими народниками, в своих письмах Маркс признавал, что Россия может избежать «классического» алгоритма движения к коммунизму через капитализм. У России есть община — зародыш коммунизма. При правильной политике властей из этого зародыша может вырасти полноценное социалистическое общество. Но все эти мысли Маркса лежали под спудом. Они противоречили выводам, которые были сформулированы с «Манифесте коммунистической партии» и «Капитале» (работах, сделанных классиком под определённый «социальный заказ»). А голос Леонтьева с его идеями «монархического социализма» не был услышан властью и понят большей частью российской интеллигенции.
Позднее Леонтьев писал о том, что если власти не сумеют воспользоваться теми благоприятными возможностями, которые давала России сельская община, то страна может столкнуться с гораздо более жёстким вариантом социализма. Леонтьев называл его «феодальным социализмом», «новым феодализмом».
«ЗАВТРА». Теперь, если можно, о знаменитых пророчествах К. Леонтьева.
Валентин КАТАСОНОВ. Леонтьев относится к тому разряду мыслителей, которых мало замечают во время их жизни. А если замечают, то воспринимают как чудаков, юродивых, маргиналов. Но о них вспоминают после смерти, когда многие пророчества таких «чудаков» начинают сбываться. Сбылось пророчество Леонтьева относительно «феодального социализма» в России. Леонтьев предвидел не только социализм в России, но и племенизм в Германии. Исходя из реалий немецкого государства конца XIX века — внерелигиозности и расовости подхода к государственному строительству, он предполагал, что «чем это дело будет более оконченным... тем оно станет более безосновным в религиозном отношении, тем сильнее выразится чисто племенной характер германского национального единства». Нынешние трагические события на Украине показывают, насколько был прав К. Леонтьев, когда предупреждал о пагубных последствиях племенизма среди славянских народов.
Леонтьев также писал о том, что воцарившийся в Европе капитализм неизбежно порождает социализм, который лишь по видимости представляет собой противоположность капитализма. Европейский социализм XIXвека (в отличие от утопического социализма более ранних веков) — лишь новая форма безбожного материалистического общества. Леонтьев с большой болью в сердце и тревогой писал, что уже в начале ХХ века Россию и Европу может захватить социализм. Он также не исключал возможность возникновения «гремучей смеси» социализма и племенизма. Такая смесь возникла в Германии после первой мировой войны и получила название «национал-социализм».
«ЗАВТРА». Какую роль оказала на современную Россию социология Константина Леонтьева?
Валентин КАТАСОНОВ. Константина Леонтьева трудно отнести к какой-то научной школе, какому-то идейному течению, какому-то философскому лагерю. Он не вписывается в общепринятые классификации. Его мировосприятие и мышление настолько нестандартно, что далеко не все современные интеллектуалы с ходу могут понять, что хочет сказать Леонтьев. И тем более понять, какое отношение эти сочинения XIX века могут иметь к нашей жизни в XXI веке. Леонтьев сам не раз признавал, что он — не учёный, не философ, не богослов. Выражаясь современным языком, «по диплому» он был медиком. Некоторые время в молодости работал врачом. А по своему мировосприятию он был эстетом, везде искал прекрасное и все события и явления оценивал, в первую очередь, эстетически. Причём Леонтьев уделял основное внимание эстетике реальнойжизни с её борьбой, контрастами, противоположностями. Он ещё говорил об эстетике отражённой жизни; под ней он понимал искусство. Второй вид эстетики его интересовал гораздо меньше, он не был профессиональным ценителем искусства. Кажется, Н. Бердяев назвал Леонтьева «первым эстетом России». Вот эти два момента (медицина и эстетика) и предопределили специфическое мировосприятие Леонтьевым общества и истории человечества, которое условно можно назвать «натуралистической социологией».
Впрочем, наверное, был ещё третий и самый главный момент, без которого не могла бы возникнуть социология Леонтьева, — его ум. Многие обращали внимание на своеобразный ум Константина Николаевича.
«ЗАВТРА». И в чём эта своеобразность?
Валентин КАТАСОНОВ. Во-первых, его ум был очень острым. Таковым он у него сохранился до конца жизни, даже тогда, когда Константин Николаевич находился уже в большой физической немощи. Видимо, острота ума сохранялась за счёт большого интереса Леонтьева к жизни. Общавшиеся с ним в последние годы обращали внимание на резкий контраст между его физической немощью и особым духом молодости его речи.
Во-вторых, ум у Леонтьева был, по выражению Н. Бердяева, не метафизический, а эмпирический. Сам Леонтьев не раз признавал в своих письмах, что не мог мыслить отвлечённо. Большого философского и богословского кругозора у него не было. Он был натуралист и художник. «Я не признаю себя сильным в метафизике, — читаем мы в одном из его писем, — и всегда боюсь, что я что-нибудь слишком реально и по-человечески, а не по-философски понял. Я чувствую психологию более конкретную, но, когда начинается психология более метафизическая, у меня начинает «животы подводить» от страха, что я не пойму».
В-третьих, ум Леонтьева был очень оригинальным. Сам Константин Николаевич не раз признавал, что всю жизнь он стремился «эмансипироваться» от сложившихся стереотипов. Для него не было авторитетов. Он с подозрением относился к научным аксиомам, официальной науке и её светилам. То же самое можно сказать и про его отношение к классикам мировой и особенно русской литературы. Он не боялся выступать с острыми критическими оценками в адрес таких классиков, как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой. Некоторые исследователи творчества Леонтьева сравнивают свободомыслие Константина Николаевича со свободомыслием Ницше. Его мировосприятие парадоксально и неожиданно. В каком-то смысле это мировосприятие ребёнка, которое с годами у большинства людей исчезает. У Леонтьева оно сохранилось и даже обострилось с годами.
Во времена Константина Николаевича в России превалировали такие взгляды на общество, которые условно можно было назвать «теологической социологией» (развитие общества согласно замыслу Божьему) и «экономической социологией» (развитие общества под влиянием экономических факторов). Представителями «теологической социологии» можно назвать русских славянофилов и мыслителей религиозной философии, ярыми приверженцами «экономической социологии» были марксисты и разные социологи западного буржуазного толка.
Парадоксально, что, будучи человеком в высшей степени религиозным (по крайней мере, в последние два десятилетия своей жизни), К. Леонтьев не стал приверженцем «теологической социологии», а все события общественной жизни и истории пытался объяснять с позиций своей «натуралистической социологии». «Натуралистическая социология» Леонтьева как бы сосуществовала с «теологической социологией». Серьёзных попыток со стороны Леонтьева осуществить «синтез» этих двух видов социологий не было. В то же время мы можем заметить, что Леонтьев иногда апеллирует к Священному Писанию. Обычно он это делает для того, чтобы показать, что выводы его «натуралистической социологии» полностью совпадают с истинами Божественного Откровения.
В то же время Леонтьев очень решительно выступал против «экономической социологии» как проявления вульгарного материализма. Выводы его «натуралистической социологии» часто находились в непримиримом противоречии с положениями «экономической социологии».
Хотя Леонтьев оставил после себя большое количество работ разного формата и писем, однако у Константина Николаевича мы нигде не найдём систематического и структурированного изложения его социологических взглядов.
«ЗАВТРА». Они у него рассыпаны по разным рукописям.
Валентин КАТАСОНОВ. Да. Иногда повторяются (чуть ли слово в слово), иногда дополняют друг друга, иногда даже противоречат (на первый взгляд) друг другу. Попытаюсь обобщить социологические воззрения русского мыслителя и дать их краткое систематическое изложение. Постараюсь по возможности избегать использования цитат (по крайней мере обширных) из работ Константина Николаевича. Моя цель — дать ориентировку, «шпаргалку», которая должна читателю облегчить самостоятельное знакомство с творческим наследием Леонтьева. Всего можно выделить 20 основных положений социологии К. Леонтьева.
Положение 1. Общество — часть природы и развивается по её законам.
Общество — часть природы, хотя и весьма специфическая. Тем не менее развитие общества в первую очередь подчиняется неким универсальным законам природы, особенно природы живой (органической). Задача социологии — правильно применить эти природно-биологические законы к объяснению общества и тенденций его развития. А также предвидеть будущее развитие и разрабатывать программы практических действий по управлению этим развитием. Такие знания можно назвать «натуралистической социологией».
«ЗАВТРА». Но ведь натуралистическое направление в социологии существовало и до Леонтьева.
Валентин КАТАСОНОВ. Но это была социология с уклоном в географию. Иногда её называют географической школой в социологии. Географическая школа была самой популярной до начала ХХ века. Её представителями можно считать англичанина Генри Бокля, француза Шарля Луи Монтескьё, немцев Карла Риттера и Фридриха Ратцеля , шведа, автора термина «геополитика» Юхана Рудольфа Челлена, российских историков Сергея Михайловича Соловьёва и Льва Николаевича Гумилёва. Все они в той или иной мере подчёркивали определяющее значение в социальной жизни людей географических факторов, в качестве которых они рассматривали климат, распределение водных ресурсов, качество почвы, распределение полезных ископаемых, рельеф, флору и фауну. Такую позицию определяют как географический детерминизм. Германская школа геополитики Карла Хаусхофера (1869—1946), которая сыграла определённую политическую роль в истории Европы, выросла из географической школы социологии.
Разновидностью «натуралистической социологии» стала расово-антропологическая школа. Представители этого направления — Ж.А. де Гобино, Ж. Лапуж, О. Аммон и другие — считали социальную жизнь и культуру продуктом расово-антропологических факторов. Фактору расы отводилась ведущая роль во внутренней политике и эволюции человечества.
Особо авторитетным направлением в социологии второй половины XIX века стал социал-дарвинизм. Эта школа связана с именем Чарльза Дарвина, которого считают автором теории биологической эволюции, «естественного отбора», «борьбы видов». Выводы теории Дарвина…
«ЗАВТРА». Кстати, весьма сомнительные…
Валентин КАТАСОНОВ. Согласен. Так вот эти сомнительные выводы были распространены на общество. Многие социологи стали утверждать, что общество развивается по законам биологической эволюции, а главными факторами социальной жизни стали естественный отбор и борьба за существование. Сторонник «социального неравенства» У.А. Самнер использовал дарвинизм для защиты принципов индивидуализма и конкуренции. Сторонники либеральных концепций А. Смолл, У. Бенджгот, Э. Феррии другие разработали так называемую эволюционную этику, которая пыталась объяснить полезность нравственного поведения для единения и выживания людей. У третьего направления социал-дарвинистов биологизация социальных явлений проявлялась в подчёркивании ведущей роли конфликтов между людьми при удовлетворении ими потребностей в процессе стремления к господству.
Социологические воззрения К. Леонтьева имеют некоторое сходство с социал-дарвинизмом, поскольку основываются на биологических аналогиях.
«ЗАВТРА». Однако это сходство формальное.
Валентин КАТАСОНОВ. Безусловно. Например, в социал-дарвинизме эволюция рассматривается как бесконечный процесс. У Леонтьева развитие отдельных социумов (государств и цивилизаций), а также всего человечества ограничено во времени. Общество, по Леонтьеву, смертно, а его история конечна. Впрочем, имеются и другие принципиальные различия.
«ЗАВТРА». Теперь, если можно, о других положениях.
Валентин КАТАСОНОВ. Положение 2. Нравственные и экономические критерии для оценки общества и истории не годятся.
Вся предыдущая социология, по мнению Леонтьева, была «субъективистской», оценки общества и человеческой истории базируются преимущественно на использовании нравственных (моральных) критериев. Оценки базируются, в первую очередь, на основе критерия «справедливость — несправедливость». В дополнение к нему часто прибегают к критериям «любовь — ненависть», «равенство — неравенство» и т. п. По мнению Леонтьева нравственные критерии применимы к оценке отдельно взятого человека и его поведения. В то же время подобного рода критерии не применимы к большим социальным группам, нации, обществу, человечеству, государству. Для этих субъектов социологии нужны иные критерии. Уже не приходится говорить о некоторых других критериях, которые вообще лишают человека возможности ориентироваться в истории и мире. Например, в XIX веке во времена Леонтьева пышным цветом расцвёл так называемый экономический материализм. В этой атмосфере главным стал экономический критерий,причем нередко выражаемый в каких-то абстрактных денежных единицах. Леонтьев называл это всеобщим умопомрачением.
Положение 3. Эстетический критерий как универсальное и самое точное средство оценки.
«ЗАВТРА». То есть объективным критерием, по мнению Леонтьева, является эстетический критерий?
Валентин КАТАСОНОВ. Да. Более того, этот критерий является самым универсальным. С его помощью можно оценивать всё и вся: человека, общество (как нацию), человечество, государство, природу, творения человека (материальная и духовная культура) и даже политику. Эстетический критерий гораздо более всеохватывающ, чем критерии религиозные и этические. Уже не приходится говорить о таком новом критерии, как экономический, который стал заслонять все другие в конце XIX века, в эпоху расцвета так называемого экономического материализма. Использование эстетического критерия опирается на использование таких понятий, как прекрасное и безобразное, красивое и уродливое, гармоничное и хаотичное.
«ЗАВТРА». В принципе эстетический критерий не противоречит критерию религиозному.
Валентин КАТАСОНОВ. Конечно нет! С Богом ассоциируется всё красивое, прекрасное, гармоничное. С его антиподом (в христианстве — дьяволом) связано все безобразное, уродливое, хаотичное. Но поскольку в мире много религий, то использование религиозного критерия в мировом масштабе затруднено. Эстетический критерий, по мнению Леонтьева, более универсален, он понятен любому человеку независимо от его расы, национальности, вероисповедания. Что касается этического критерия, то он в социологии Леонтьева занимает подчинённое место по отношению к критерию эстетическому. Получается, что если какое-то событие или какая-то личность заслуживают положительную эстетическую оценку, но при этом могут иметь оттенок аморальности, то общая оценка события или личности положительна. Критики социологии Леонтьева назвали такой подход «эстетическим аморализмом».
Положение 4. Социология Леонтьева опирается на учение Н. Данилевского о культурно-исторических типах.
«ЗАВТРА». И какие же положения из учения Николая Данилевского использует социология Леонтьева?
Валентин КАТАСОНОВ. Прежде всего, о культурно-исторических типах (цивилизации). Формально у Данилевского в понятие общества в его конкретной культурно-исторической форме входит религия, культура, экономика, природно-географические условия, этнография. Данилевский, будучи по образованию и опыту работы естествоиспытателем, биологом, особое внимание в своем учении о культурно-исторических типах обращал на природное начало общества. Леонтьев в значительной степени воспринял у Данилевского именно такое понимание цивилизации. Надо признать, что идеи «натуралистической социологии» существовали и до Леонтьева. Сам Константин Николаевич неоднократно в своих работах упоминает английского философа-позитивиста Герберта Спенсера (1820—1903), одного из родоначальников эволюционизма и основателя школы органической социологии, разновидности натуралистической социологии. Однако биографы и исследователи творчества Леонтьева уверены, что Константин Николаевич не был знаком с трудами англичанина, когда закладывал основы своей социологии (не исключено, что Леонтьев мог с ними ознакомиться под конец жизни). Признаюсь, сам я англичанина не читал. Те, кто читал и Леонтьева, и Спенсера, однозначно утверждают, что первый из них — ярче, интереснее, глубже. Кстати, уже во времена Леонтьева «натуралистическая социология» в Европе стала приобретать ярко выраженные черты социал-дарвинизма. Социология Леонтьева не имела ничего общего с социал-дарвинизмом.
Положение 5. Универсальная формула «органического развития». «Цветущая сложность».
«ЗАВТРА». Можно поподробнее?
Валентин КАТАСОНОВ. Ключевым положением социологии Леонтьева, как я уже сказал, является формула органического развития. Любой природный объект, представляющий собой некую органическую целостность (начиная от насекомого и кончая крупными животными, растениями, деревьями и т. п.), проходят три стадии своего развития:
а) рост, сопровождающийся усложнением структуры органического объекта, укреплением связей между его отдельными частями;
б) состояние наибольшей сложности и многообразия при максимальной прочности связей между отдельными частями целого;
в) постепенный распад органического объекта, выражающийся в упрощении его структуры, ослаблении связей между отдельными его частями.
Леонтьев как эстет особенно много внимания уделяет второй стадии, стадии зрелости, которую он называет «цветущей сложностью». Продолжительность её относительно невелика, в зависимости от вида объекта. Третья стадия — умирание. На стадии умирания различные объекты уравниваются, приобретают всё большее внешнее сходство. Полное разложение объекта до исходных атомов приходит к окончательному и полному выравниванию. Упрощение и выравнивание в учении Леонтьева — главный признак умирания.
Положение 6. «Жизненный цикл» цивилизации. Приложение формулы «органического развития» к европейской цивилизации.
«ЗАВТРА». Отсюда следовал его диагноз — «закат Европы»?
Валентин КАТАСОНОВ. Да. Но формула «органического развития» в полной мере применима к описанию «жизненного цикла»любой цивилизации. Исследование ряда цивилизаций, проведённое Леонтьевым, показало, что средний срок жизни цивилизации составляет 1000—1200 лет. Примечательно, что примерно так же оценивал средний возраст этноса Л.Н. Гумилёв, исследователь проблем этногенеза. Среди тех 10 основных цивилизаций, которые Данилевский называет в своей книге «Россия и Европа», Леонтьева особенно интересует франко-германская, или европейская цивилизация. Леонтьев — большой почитатель этой цивилизации на стадии её «цветущей сложности». По мнению Леонтьева, Европа стала входить в эту стадию во времена Карла Великого. Леонтьев как эстет восхищается Европой этого периода с её католицизмом, крестовыми походами, рыцарством, романтизмом, Ренессансом. Полагает, что именно в этот период Европа дала наибольшее количество гениев и героев. Однако после первых буржуазных революций в Европе стали появляться признаки упрощения и распада. Окончательно в третью стадию развития Европа вошла после французской революции 1789 года. В Европе начался мощный эгалитарно-либеральный процесс.
«ЗАВТРА». И основным признаком европейской деградации стал человек?
Валентин КАТАСОНОВ. Человек, который стал превращаться в буржуа, серую и бесцветную личность. Европа перестала рожать гениев и героев. Европа увлеклась материальной жизнью («экономический материализм»). На место Бога пришла сомнительная наука, сомнительное атеистическое образование, конституция и парламент. Либерализм и демократию Леонтьев рассматривает как признак умирания христианства, а с ним — всей европейской цивилизации. Но к такому выводу он приходит через свои эстетические наблюдения, а не через глубокий анализ духовно-религиозного состояния общества, изучения истории христианства в Европе и т. д. Хотя Леонтьев говорит о том, что его социология является «объективистской», лично он сильно переживает по поводу «заката Европы». Все его описания европейской жизни пропитаны сильным субъективизмом, который строится на чрезмерном превознесении «старой» Европы и нескрываемом отвращении к Европе «новой», т. е. буржуазной, капиталистической.
Положение 6. Россия как византийская цивилизация.
«ЗАВТРА». Что касается оценки состояния России, то Леонтьев дополнил представления Данилевского о главных цивилизациях?
Валентин КАТАСОНОВ. Да. К его десяти он добавил ещё одиннадцатую цивилизацию, которую назвал византийской. После гибели Византии Россия стала преемницей византийской цивилизации.
«ЗАВТРА». И каковы её основные признаки, по Леонтьеву?
Валентин КАТАСОНОВ. Восточная христианская Церковь и сильное самодержавие. В своих работах он основное внимание уделял именно государственной составляющей византизма — самодержавию. Леонтьев был приверженцем определяющей суть русской цивилизации формулыУварова «Православие. Самодержавие. Народность». Считал, что Россия особенно сильна самодержавием. Русско-византийская цивилизация вошла в стадию «сложного цветения», по мнению Леонтьева, во времена Петра I. Первые признаки перехода в стадию разложения, как считает Леонтьев, появились во времена Александра I. Николай I сумел затормозить этот переход, однако с приходом на царский престол Александра II процесс энтропии в русском обществе возобновился.
Положение 7. Капитализм и социализм — две стороны одной медали.
«ЗАВТРА». Любопытный поворот!
Валентин КАТАСОНОВ. Леонтьев обращает внимание на то, что источником социальной энтропии выступает капитализм, который утвердился в Европе после буржуазных революций, а в России он стал утверждаться в ходе реформ Александра II. Леонтьев не даёт развёрнутого определения капитализма, но по отдельным его замечаниям можно понять, что это общество, в котором произошла ликвидация сословных перегородок, при этом капитал приобрёл «большую подвижность». Возникли, как говорит Леонтьев, «эгалитарные процессы», т. е. процессы смешения и выравнивания. Смесительное выравнивание проявляется в том, что происходит «перемалывание» представителей разных сословий традиционного общества и превращение их в серую массу наёмных работников. Социально-культурная картина общества максимально упрощается: подавляющая часть этого общества — наёмные работники, им противостоит небольшая кучка хозяев капитала. Но все они по своему духу — буржуа, даже если у наёмного работника нет ничего за душой. 90% членов капиталистического общества — буржуа, не по социально-экономическому признаку, а по признаку духовно-ценностному. Все они мечтают стать буржуа, все они приземлённые материалисты. Недаром одна из работ Леонтьева названа «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». Под «средним европейцем» он разумел буржуа, который не трудится, но потребляет.
«ЗАВТРА». Кстати, и в современной России наши руководители пытались до последнего времени вдохновлять народ неким идеалом «среднего класса».
Валентин КАТАСОНОВ. Этот идеал конца XX — начала XXI вв. очень похож на «среднего европейца» К. Леонтьева.
Уже на ранней стадии своего развития капитализм обострил многие противоречия общества и стимулировал появление социалистических идей. Социализм стал превращаться в политическое движение. Социализм появился в России. Леонтьев сразу же обратил внимание на то, что социализм (по крайней мере социализм XIX века) — не только порождение, но и продолжение капитализма. Социализм и капитализм — лишь разные формы проявления «экономического материализма», они возникают на стадии умирания общества. Соответственно у Леонтьева было одинаково негативное отношение к капитализму и социализму.
«ЗАВТРА». Но позднее он предложил свой вариант социализма?
Валентин КАТАСОНОВ. Да, но называл «самодержавным», «монархическим», «феодальным». Этот проект социализма не предполагал каких-либо изменений в духовно-религиозной жизни русского общества, а предусматривал усиление роли самодержавного государства в управлении социально-экономическими процессами в стране.
Положение 8. Экономика не может быть доминирующей сферой общественной жизни и определяющей частью цивилизации.
«ЗАВТРА». В этом большая мысль!
Валентин КАТАСОНОВ. В условиях доминирующей в конце XIX века идеологии «экономического материализма», которая находила своё отражение в различных буржуазных и социалистических теориях, тезис об определяющей роли экономики в обществе и истории стал почти аксиомой. Леонтьев категорически выступал против такой «аксиомы». Он придерживался точки зрения, что экономика занимает подчинённое место по отношению к культуре, государству, религии. Хоть я обещал воздерживаться от цитирования Леонтьева, в данном случае нарушу своё обещание и приведу очень выразительную фразу Константина Николаевича. Он считал, что экономика в жизни общества — «то же, что пищеварение в теле; и без пищеварения нельзя; но никто не считает пищеварение отправлением высшим», и нельзя «ставить монументы за ловкую торговлю».
Беседу вёл Александр Владимиров
Продолжение следует
Также:
