«Я знаю — ты вернешься...»

Ва­дим НО­СОВ, ру­ко­во­ди­тель Де­пар­та­мен­та кор­по­ра­тив­ной пе­ча­ти и спе­ци­аль­ных про­грамм ФГУП «Поч­та Рос­сии».

Сам я ро­дом — из офи­цер­ской се­мьи, что во мно­гом оп­ре­де­ли­ло моё ми­ро­ощу­ще­ние. С дет­ст­ва за­пом­ни­лись мне сло­ва от­ца: «Глу­бо­кая ре­ка не шу­мит». Я ра­бо­таю на поч­те, а поч­та — это все­гда пись­ма. На­сто­я­щие, бу­маж­ные пись­ма — под­лин­ные про­из­ве­де­ния эпи­сто­ляр­но­го жа­н­ра.
О поч­те мы слы­ша­ли мно­гое, кто-то пред­став­ля­ет ра­бо­ту, свя­зан­ную с пись­ма­ми как де­я­тель­ность поч­ти ро­ман­ти­че­с­кую, кто-то ви­дит поч­та­ль­о­на как фи­гу­ру, от­прав­ля­ю­щу­ю­ся в про­шлое, вы­тес­ня­е­мую но­вей­ши­ми сред­ст­ва­ми ком­му­ни­ка­ции. Я же хо­чу ска­зать, что поч­та — это ис­кон­но па­т­ри­о­ти­че­с­кая струк­ту­ра. Один из её ос­но­ва­те­лей, бо­я­рин Ор­дин-На­що­кин, го­во­рил о том, что она слу­жит ве­ли­ко­му де­лу объ­е­ди­не­ния всех тер­ри­то­рий Рос­сии.
Но са­мым глав­ным для поч­ты, её су­тью и, ес­ли хо­ти­те, жиз­нен­ной энер­ги­ей, бы­ли и ос­та­ют­ся пись­ма. Вот уже де­сять лет для на­ших юных от­пра­ви­те­лей про­во­дит­ся ряд кон­кур­сов, один из них на­зы­ва­ет­ся «луч­ший урок пись­ма». Глав­ная за­да­ча та­ких ме­ро­при­я­тий — по­пы­тать­ся сквозь приз­му пись­мен­ных строк уви­деть, чем жи­вут се­го­дняш­ние ре­бя­та, как они мыс­лят, как стро­ят свои по­сла­ния, уви­деть то, что слож­но про­явить в каж­до­днев­ной су­е­те.
Не­о­жи­дан­но для нас са­мих, эти кон­кур­сы рас­цве­ли но­вы­ми те­ма­ми, к их про­ве­де­нию под­клю­чи­лось мно­же­ст­во но­вых лю­дей. Се­го­дня нам по­мо­га­ет проф­со­юз свя­зи­с­тов, Ми­ни­с­тер­ст­во об­ра­зо­ва­ния, мо­ло­дёж­ные ор­га­ни­за­ции, Го­су­дар­ст­вен­ная Ду­ма. Пред­се­да­те­лем жю­ри в про­шед­шем го­ду стал Вик­тор Ан­то­но­вич Са­дов­ни­чий — рек­тор МГУ. Еже­год­но мы по­лу­ча­ем око­ло ста двад­ца­ти ты­сяч пи­сем. При­хо­дит­ся вы­би­рать но­ми­на­ции. Ча­с­то их под­ска­зы­ва­ет вре­мя.
Од­на из но­ми­на­ций уже прак­ти­че­с­ки тра­ди­ци­он­но еже­год­но по­свя­ща­ет­ся ве­те­ра­нам вой­ны. Она на­зы­ва­ет­ся «Пись­ма в со­рок пер­вый год, ис­то­рии и ле­ген­ды мо­ей се­мьи» и, на­вер­ное, яв­ля­ет­ся са­мой по­пу­ляр­ной из всех. Кро­ме неё есть и дру­гие, мо­ло­дые лю­ди, на­при­мер, рас­ска­зы­ва­ют о том, как они уча­ст­ву­ют в жиз­ни стра­ны, как лю­бят и обе­ре­га­ют при­ро­ду, как учат­ся, кто их ок­ру­жа­ет. Но к те­ме Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной ре­бя­та от­но­сят­ся по-на­сто­я­ще­му тре­пет­но. Сто­ит за­ме­тить, что уча­ст­ни­кам кон­кур­са при­мер­но от вось­ми до пят­над­ца­ти лет. И быть мо­жет, ра­бо­та над та­ким пись­мом, над пись­мом на вой­ну поз­во­ля­ет им че­рез ис­то­рию се­мьи, че­рез ис­то­рию Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной за­гля­нуть в про­шлое и, по­лу­чив этот опыт, за­но­во осо­знать се­бя в на­сто­я­щем, мо­жет быть, пред­по­ло­жить ка­ким бу­дет бу­ду­щее или взгля­нуть на се­бя с иной точ­ки зре­ния. Я глу­бо­ко убеж­дён, что ес­ли бы на мно­гие ве­щи взрос­лые уме­ли смо­т­реть гла­за­ми де­тей, то из на­шей жиз­ни мо­мен­таль­но ис­чез бы це­лый ряд не­ле­пиц и ус­лов­но­с­тей.

В ре­зуль­та­те про­ве­де­ния кон­кур­са, в хо­де ко­то­ро­го вот уже де­сять лет ко­пит­ся пись­мен­ный ма­те­ри­ал, рож­да­ют­ся кни­ги. Од­на из них — «Знаю, ты вер­нёшь­ся!..» вклю­чи­ла са­мые ин­те­рес­ные пись­ма за по­след­ние пять-семь лет. В ней есть од­но пись­мо, сов­сем ко­рот­кое. В нём все­го пять­де­сят шесть слов и пи­шет его не кто-ни­будь, а обыч­ный мос­ков­ский школь­ник пер­во­класс­ник. Я чи­тал его ве­че­ром и уди­вил­ся то­му, что в про­цес­се чте­ния буд­то бы ку­да-то про­ва­лил­ся. Тог­да мне по­ду­ма­лось, что, на­вер­ное, у на­ших школь­ни­ков есть ка­кая-то своя ма­ши­на вре­ме­ни, они уме­ют пе­ре­ме­щать­ся в про­ст­ран­ст­ве и в эпо­хах так бы­с­т­ро и по­рой их мы­ш­ле­ние та­кое об­раз­ное и силь­ное, что на­ив­ные, про­стые сло­ва бук­валь­но ута­с­ки­ва­ют за со­бой, и ты не­воль­но под­чи­ня­ешь­ся это­му маг­не­тиз­му.
Пись­мо зву­чит так: «Здрав­ст­вуй, до­ро­гой де­душ­ка Ни­ко­лай Ива­но­вич. В ок­тя­б­ре со­рок пер­во­го ты ушёл на фронт, а в де­ка­б­ре те­бя не ста­ло, по­это­му мно­гих со­бы­тий ты не ви­дел, но ты не огор­чай­ся, вой­ну мы вы­иг­ра­ли, на­ши взя­ли Бер­лин, по­это­му ты по­бе­ди­тель, а по­бе­ди­те­ли все­гда воз­вра­ща­ют­ся. Я те­бя очень жду, ма­ма ме­ня од­но­го уже от­пу­с­ка­ет в ма­га­зин. Твой прав­нук Са­шок».
Нам мно­го при­хо­дит­ся го­во­рить о чув­ст­ве па­т­ри­о­тиз­ма. Су­дя по пись­мам ре­бят, это чув­ст­во глу­бо­ко за­пря­та­но в их ду­шах. Мож­но бе­гать с фла­га­ми и гром­ко кри­чать, мож­но бить се­бя в грудь и про­из­во­дить мно­го шу­ма, но мне ка­жет­ся, рас­ту­щее по­ко­ле­ние очень тро­га­тель­но ощу­ща­ет сво­их пред­ков и со­при­ча­ст­ность с ис­то­ри­ей. Ког­да чи­та­ешь пись­ма, скла­ды­ва­ет­ся та­кое впе­чат­ле­ние, что пра­дед, не вер­нув­ший­ся с вой­ны ещё в про­шлом ве­ке, на­хо­дит­ся здесь ря­дом. Де­ти раз­го­ва­ри­ва­ют с ни­ми, жа­лу­ют­ся на ро­ди­те­лей, ко­то­рые по­рою их не по­ни­ма­ют, или же и во­все об­ра­ща­ют­ся с пря­мой ре­чью, на­по­до­бие: «зна­ешь, ес­ли бы я в тот мо­мент ока­зал­ся с то­бой в тан­ке, я бы был за­ря­жа­ю­щим, мы бы им да­ли!». Ме­ня по­ра­жа­ет это аб­со­лют­ное со­пря­же­ние се­бя с ис­то­ри­ей. В пись­мах нет по­каз­ной бра­ва­ды, это не квас­ной па­т­ри­о­тизм, это чув­ст­во идёт от серд­ца.
В на­сту­пив­шем го­ду мы обя­за­тель­но бу­дем про­дол­жать на­ча­тое. Поч­та Рос­сии объ­яв­ля­ет но­вые кон­кур­сы. Но те­ма­ти­ка Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны ос­та­нет­ся гла­вен­ст­ву­ю­щей.

Дедушка, здравствуй!
Пи­шет те­бе твоя внуч­ка Ан­же­ла. Как твои де­ла, де­да, как здо­ро­вье? Де­душ­ка, я рань­ше не по­ни­ма­ла, по­че­му ты по­мо­га­ешь всем, кто об­ра­ща­ет­ся к те­бе. А не­дав­но ма­ма мне да­ла про­чи­тать твои пись­ма, ко­то­рые ты пи­сал с фрон­та. Для ме­ня это бы­ло на­сто­я­щим от­кры­ти­ем. До сих пор ты для ме­ня был ста­рень­кий, до­б­рый, род­ной че­ло­век. Чи­тая же твои пись­ма, я ви­де­ла пе­ред со­бой силь­но­го, кра­си­во­го, мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, от­важ­но­го во­и­на!

Се­го­дня я сов­сем по-дру­го­му смо­т­рю на твои ме­да­ли и ор­де­на. И за каж­дой на­гра­дой ви­жу, как ты, ри­с­куя жиз­нью, шел в ата­ку, спа­сал ра­не­ных дру­зей, сам ле­жал ра­не­ный и не знал, при­дут за то­бой са­ни­та­ры или нет.
Де­душ­ка, до­ро­гой мой, я знаю те­перь, сколь­ко дру­зей ты по­те­рял, по­ни­маю, по­че­му ты пла­чешь 9 Мая, вспо­ми­ная тех, кто так и не вер­нул­ся с той вой­ны.
Я с боль­шим ин­те­ре­сом чи­таю кни­ги о вой­не, смо­т­рю филь­мы и на ме­с­те каж­до­го ге­роя пред­став­ляю те­бя и очень ра­ду­юсь, ес­ли этот ге­рой ос­та­ет­ся жи­вым и не­вре­ди­мым.
В од­ном из сво­их пи­сем ты на­пи­сал ба­буш­ке, что ес­ли вер­нешь­ся до­мой, то бу­дешь жить и за се­бя и за тех, кто ос­тал­ся на по­ле боя. Те­перь я не удив­ля­юсь, по­че­му ря­дом с то­бой все­гда на­хо­дят­ся лю­ди, ко­то­рым нуж­на по­мощь.
Спа­си­бо те­бе, де­да, за все. Я очень те­бя люб­лю и гор­жусь то­бой, бу­ду ста­рать­ся хоть не­мно­го быть по­хо­жей на те­бя.
Ско­ро мы при­едем к те­бе в гос­ти.

Твоя внуч­ка Ан­же­ла, 15 лет.

Ес­ли мы зна­ем вcе о вой­не, то от­ку­да ще­мя­щее чув­ст­во, ко­то­рое чув­ст­ву­ешь, ког­да зву­чит «Вста­вай, стра­на ог­ром­ная»? От­ку­да боль, от ко­то­рой ни­ку­да не деть­ся, ког­да из во­ро­ха пе­с­т­рых со­вре­мен­ных фо­то­гра­фий вы­гля­нет по­жел­тев­ший уго­лок во­ен­ной фо­то­кар­точ­ки, где, об­няв­шись, сто­ят по­гиб­шие тог­да и умер­шие сов­сем не­дав­но? И где гра­ни­ца, ко­то­рая раз­де­ля­ет наш мно­го­об­раз­ный и ди­на­мич­ный мир и мир, ос­тав­ший­ся там, с ва­ми? Нет, я ду­маю, что по­след­нее сло­во о той вой­не ещё не ска­за­но.
Вы­со­та че­ло­ве­че­с­ко­го по­дви­га оп­ре­де­ля­ет­ся си­лой люб­ви к Ро­ди­не. Чем силь­нее эта лю­бовь, тем не­по­сти­жи­мее из­ме­ре­ние по­дви­га, со­вер­ша­е­мо­го че­ло­ве­ком ра­ди От­чиз­ны.

Свет­ла­на Оки­на, 16 лет

В го­ро­де Ле­нин­гра­де жи­ла де­воч­ка Ли­да со сво­ей се­мь­ёй. Отец ушёл на фронт, Ли­да ос­та­лась с ма­те­рью и млад­шим бра­том. Ле­нин­град ок­ру­жен, в го­ро­де не хва­та­ло про­до­воль­ст­вия. Со вре­ме­нем это пе­ре­рос­ло в страш­ный го­лод, се­рь­ёз­но бо­ле­ли и уми­ра­ли ты­ся­чи лю­дей. Ли­да так же, как и мно­же­ст­во дру­гих, по­ки­ну­ла род­ной го­род. До­ро­га спа­се­ния, «до­ро­га жиз­ни» бы­ла од­на — Ла­дож­ское озе­ро. В этой до­ро­ге де­воч­ка по­те­ря­ла мать, умер и млад­ший брат Ли­ды. Не прав­да ли, мно­го ис­пы­та­ний для 7-лет­ней де­воч­ки? Ма­лень­кую «бло­кад­ни­цу» оп­ре­де­ли­ли в дет­ский дом г. Моск­вы. Там бы­ла сде­ла­на чёр­но-бе­лая фо­то­гра­фия, на ко­то­рой, ма­лень­кая де­воч­ка Ли­да очень по­хо­жа на ме­ня. Нет, точ­нее я по­хо­жа на неё, по­то­му что де­воч­ка Ли­да — моя ба­буш­ка. Вый­дя из дет­ско­го до­ма, ба­буш­ка по­зна­ко­ми­лась с мо­ло­дым че­ло­ве­ком, ко­то­рый впос­лед­ст­вии стал мо­им де­душ­кой, де­душ­кой То­лей. Они вме­с­те ра­бо­та­ли на од­ном за­во­де, им да­ли квар­ти­ру, по­яви­лось двое сы­но­вей. Та страш­ная ис­то­рия ос­та­лась по­за­ди, но всё рав­но ча­с­то на­по­ми­на­ла о се­бе, не да­ва­ла по­коя. Ма­лень­кая, я ча­с­то ез­ди­ла к ба­буш­ке в гос­ти. Мы с дво­ю­род­ным бра­том по­сто­ян­но спра­ши­ва­ли у неё: «Ба­буш­ка Ли­да, за­чем те­бе два боль­ших хо­ло­диль­ни­ка пол­но­стью за­би­тых едой». Она сдер­жан­но улы­ба­лась, мол­ча, смо­т­ря на нас. Её гла­за на­чи­на­ли бле­с­теть от на­ка­тив­ших­ся слез, но ни­ког­да я не ви­де­ла, чтоб эти сле­зы ка­ти­лись по ее мор­щи­ни­с­тым ще­кам.

Ва­ля Гра­че­ва, 16 лет

В на­сто­я­щее вре­мя наш со­вет­ский во­ин-ос­во­бо­ди­тель ри­су­ет­ся вра­гом и из­го­ем, осо­бен­но в При­бал­тий­ских го­су­дар­ст­вах. В этих стра­нах на­ци­с­там воз­да­ют­ся по­че­с­ти в ви­де па­мят­ни­ков, раз­лич­ных льгот и при­ви­ле­гий. Па­мят­ни­ки на­шим ге­ро­ям за­ме­ня­ют­ся па­мят­ни­ка­ми фа­шист­ским бан­ди­там.
В на­сто­я­щее вре­мя меж­ду Рос­си­ей и Гер­ма­ни­ей сло­жи­лись дру­же­с­кие от­но­ше­ния. Сей­час мы смо­т­рим в гла­за друг дру­гу не как вра­ги, а как рав­но­прав­ные парт­не­ры. В Гер­ма­нии наш со­вет­ский во­ин в по­че­те, за мо­ги­ла­ми и па­мят­ни­ка­ми ос­во­бо­ди­те­лей бе­реж­но уха­жи­ва­ют. В этом го­су­дар­ст­ве нет ни­ка­ких ак­тов ван­да­лиз­ма по от­но­ше­нию к сим­во­лам на­шей по­бе­ды.
Очень бы хо­те­лось, что­бы этот при­мер пе­ре­ня­ли и дру­гие стра­ны.

Ири­на Ка­ни­на, 17 лет

Здрав­ст­вуй, до­ро­гой мой пра­де­душ­ка!

Вой­ну ты встре­тил сол­да­том 579-го ар­тил­ле­рий­ско­го пол­ка 176-й стрел­ко­вой ди­ви­зии.
Кон­ту­жен­ный, по­пал в плен, был от­прав­лен в ла­герь смер­ти, где те­бе вы­ко­ло­ли но­мер 11560. У уз­ни­ков не бы­ло фа­ми­лий. Толь­ко но­ме­ра. А что мог­ло быть ужас­нее для рус­ско­го че­ло­ве­ка, чем плен, не­во­ля...
В ию­ле 1944 го­да бе­жал из ла­ге­ря. Пе­ре­ждал по­го­ню в тран­шее, на­по­ло­ви­ну за­сы­пан­ной зем­лей. Шел но­ча­ми, пи­та­ясь тра­вой и яго­да­ми, по­ка в од­ной де­рев­не не встре­тил­ся с поль­ски­ми пар­ти­за­на­ми.
С этой ми­ну­ты на­ча­лась жизнь, пол­ная со­бы­тий и по­дви­гов. Я бы то­же, как ты, хо­тел уча­ст­во­вать в опас­ных ди­вер­си­он­ных опе­ра­ци­ях. Ес­ли бы вре­мя пе­ре­ме­с­ти­лось на­зад, я бы вме­с­те с то­бой взры­вал мос­ты, пу­с­кал под от­кос вра­же­с­кие эше­ло­ны, брал в плен фа­шист­ских за­хват­чи­ков.
Я знаю, что у те­бя есть мно­го на­град: ме­да­ли, ор­ден Оте­че­ст­вен­ной вой­ны. Но вот на­гра­ду Поль­ской На­род­ной Ре­с­пуб­ли­ки «Крест пар­ти­зан­ский» ты не ви­дел ни­ког­да — она при­шла уже по­сле тво­ей смер­ти.
Я хо­тел бы быть та­ким же от­ча­ян­ным и сме­лым, ка­ким был ты, что быть стать до­стой­ным та­ко­го за­ме­ча­тель­но­го пра­де­да.
Спа­си­бо те­бе и всем ве­те­ра­нам вой­ны за то, что вы, не жа­лея жиз­ни, от­сто­я­ли сво­бо­ду и не­за­ви­си­мость на­шей Ро­ди­ны.

Твой прав­нук Ни­ки­та Греш­нов, уче­ник 4 класса