Очередные региональные выборы 13 сентября оказались самыми масштабными в истории российских "единых политдней" с начала их проведения 12 марта 2006 года: избирательные участки были открыты во всех регионах нашей страны, за исключением Кабардино-Балкарии и Северной Осетии, плюс впервые голосовали по российскому законодательству Крым и Севастополь…
Стоит заметить, что в рамках современных политических систем сакральный, по сути, акт массового гражданского волеизъявления, как "жертвы" части своего политического и властного права какому-то иному субъекту, будь то некий человек или некая общность людей (политическая партия), носит всё более выраженный прикладной и функциональный характер, тем самым ставя под сомнение истинность исходного тезиса о народе, как "носителе суверенитета и единственном источнике власти", который присутствует в конституциях многих государств мира, Российской Федерации в том числе.
В рамках либеральной демократии западного образца роль выборов сводится фактически к завершению "тендера" по срочной аренде того или иного политического поста, решение о победителе которого принимается большинством голосов граждан, выступающих в качестве "акционеров" собственного округа, города, региона и государства.
В рамках современной "российской" демократии, которую либеральная оппозиция именует "управляемой", а власти — "суверенной" (любопытно, что оба термина в политический лексикон нашей страны ввёл один и тот же человек, экс-главный редактор "Независимой газеты" Виталий Третьяков, первый — в 2001 году, когда находился в оппозиции к новому президенту РФ Владимиру Путину, а второй — в 2005 году, когда после "разгрома" фронды олигархических империй, завершенного "делом Ходорковского", "перешёл на сторону победителя"), роль выборов — принципиально иная.
Это — своего рода плановый диагностический "стресс-тест" для всей "вертикали власти" на проверку её стабильности и управляемости. В данной связи предназначение формата "единого политдня" — вовсе не в "устранении реальной политической конкуренции" и не в "экономии средств", а в том, чтобы получить реальную информацию о состоянии российского общества как в целом, так и по регионам "здесь и сейчас", что являлось невозможным, когда региональные выборы были, как в "лихие девяностые" и во время первого президентского срока Путина, свободно и хаотически "размазаны" по пространству и времени.
Сегодня, когда наша страна после воссоединения Крыма, года западных санкций, падения цен на нефть и всё более явной экономической рецессии переживает далеко не худшие, но и далеко не самые спокойные времена, приближаясь к некоей "точке невозврата", проведение такого тотального "стресс-теста" было как нельзя кстати.
Какими же оказались его итоги для "партии власти" и "властной вертикали" в целом?
С одной стороны, можно сказать, что "классическая" прозападная "либерально-креативная" оппозиция в лице Навального и Ко, пока массовой и вообще сколько-нибудь ощутимой поддержки в обществе не имеет. Бросить практически все свои силы на Костромскую область и собрать там меньше 3% голосов (вместе с отдельно катящимся "Яблоко" в сумме получилось бы чуть больше "проходных" 5%, но "не срослось") — показатель, прямо скажем, не ахти. Неслучайно у здания американского посольства в Москве прошла небольшая политическая манифестация, на которой фигурировал и плакат "Иностранцам никогда не везло в Костроме. Сусанин подтверждает".
С другой стороны, 97% голосов за Амана Тулеева в Кемеровской области, 94,4% за Рустама Минниханова в Татарстане и за 80% у действующих руководителей и кандидатов "партии власти" в Краснодарском крае, Ленинградской, Пензенской, Тамбовской областях и в ряде других субъектов Федерации очень похоже на "административный перебор", который в случае изменения конъюнктуры: и внутрироссийской, и международной, — вполне может трансформироваться в определённый политический сепаратизм. Согласитесь, когда региональный лидер получает на местных выборах — по любым причинам — намного больше голосов, чем лидер федеральный, это тоже "есть не совсем хорошо". Впрочем, если бы Путина переизбирали президентом страны не в 2012 году, а сейчас, "после Крыма", он наверняка мог бы получить не 71,31% голосов, а намного больше, — согласно опросам социологических служб, его "рейтинг поддержки", несмотря на все социально-экономические сложности, устойчиво держится около 85%.
То есть политическая машина российской "суверенной демократии" даже в нынешнем форсированном режиме пока еще работает вполне уверенно, с хорошим "запасом прочности", и ситуация в Иркутске, где "единоросс" Сергей Ерощенко набрал всего-то 49,6%, а его оппонент-коммунист Сергей Левченко — 36,61%, и предстоит второй тур, выглядит как раз необходимым исключением, призванным подтвердить общее правило и нейтрализовать неизбежные упреки в "предрешенности" и "управляемости" итогов выборов: "Ничего подобного — ведь в Иркутске же всё было иначе!"
