Каждый участник файлообменной сети называется пир (peer). То есть закон направлен не против мифических сетевых пиратов-флибустьеров, а буквально против личности в интернете.
До последнего момента каждый peer в интернете (и в обществе) был равноправен, все обмениваются друг с другом идеями, фрагментами фильма, музыкального файла или программы по принципу эквивалентного обмена, либо по принципу дарения.
В сущности, эта система взаимоотношений уже сама по себе является свободным рынком и в чужом участии, тем более насильственном, не нуждается. Капитал стремится сделать эти взаимоотношения не эквивалентными, то есть, буквально запретить людям дарить и заставить их продавать продукты человеческого творчества.
Вслед за законом об интернет-пиратстве Госдума готовится рассмотреть его новую версию, которая может лишить граждан бесплатного доступа к культуре в целом, так как распространяет действие репрессивных санкций на все объекты интеллектуального права, находящиеся в свободном доступе.
16 июля репрессивный закон, аналогичный российскому, был подписан в США компаниями Google, Microsoft, Yahoo! совместно с Белым домом. Что позволяет сделать вывод о существовании большой транснациональной стратегии коммерциализации интернет-контента.
Несмотря на видимую «национальную» специфику антипиратского законодательства разных стран, оно угрожает тяжелыми последствиями для интеллектуального уровня современного homo sapiens вообще. Следуя по стопам своих коллег из Евросоюза, российская Госдума приняла 21 июня закон, который предусматривает возможность блокировки операторами интернет-ресурсов, где размещены фильмы или «информация, необходимая для их получения». А осенью готовится принять его расширенную версию, которая цитируем: «устанавливает возможность обращения правообладателя при выявлении фактов нарушения его прав, за исключением прав на фильмы, в суд по интеллектуальным правам».
В случае принятия закона из свободного оборота могут исчезнуть не только фильмы, но и книги, научные труды, музыка, программное обеспечение. Сама возможность цитирования и свободного обмена информацией ставится под сомнение насильственным введением коммерческих правил. Свое отношение к «интеллектуальным репрессиям» российское общество выразило предельно ясно, однако ужесточение монетаристских практик в сфере культуры продолжается, несмотря на тысячи подписей с требованием отменить закон, уличные акции протеста, негативные заключения и рекомендации Общественной Палаты и т.п. Создается впечатление, что парламентарии заочно являются гражданами какого-то иного государства и демонстративно плевали на мнение подопечных.
Известно, что одной из официальных лоббистских групп репрессивного законопроекта являются отечественные кинематографисты. При этом, логика признанных режиссеров и продюсеров не поддается пониманию. Общество и так лишено возможности видеть качественные фильмы. Репертуар Московского кинофестиваля, (к примеру), является недоступным до 99,9% русских зрителей в целом. Похожая ситуация наблюдается и во всех других сферах культуры. Единственным источником полезной для нравственного развития и просвещения информации являются свободные торрент-трекеры, где люди делятся материалами в качестве дара.
Теперь за свободное цитирование и обмен плодами культуры распространителям бесплатного контента грозит интеллектуальный суд. В таком случае есть все основания полагать, что всему русскому народу светит интеллектуальная тюрьма.
Речь идет об очень серьезных и интересных вещах, поскольку происходит до сих пор невиданное посягательство на свободу человеческой личности. Мы привыкли, к тому, что людей можно эксплуатировать при помощи «монетаризации» еды, одежды, благ прогресса, инстинктов, но в данном случае речь идет о монетаризации общения и мышления. Даже во времена необузданной европейской буржуазии интеллектуальная свобода обычных peeroв не подвергалось такой опасности. Да, культура была уделом избранной богемной тусовки, образование и книги большинству простолюдинов были недоступны, за распространение неугодных идей убивали и пытали, сжигали на костре, но изобрести глобальную интеллектуальную собственность еще были не в состоянии или не догадывались. И вот наступает мир, в котором за трансляцию чужого творчества в виде подарка грозит тюрьма или бытовое рабство.
Капитал нуждается в стаде недоумков peeroв, которые будут бояться мыслить под страхом интеллектуального суда. Само понятие «суд по интеллектуальным правам» в таком случае приобретает прямо таки инфернальный оттенок. Невольно вспоминается нечто из области мрачной мистики «Замок» Кафки, или к\ф «Матрица».
Введение коммерческих практик в сферу интеллектуальной деятельности идеологически совпадает с другими монетаристскими проектами разрушения русской государственности – демонтажом науки, образования, медицины, социальных гарантий.
О сущности интеллектуальных прав обязательно стоит подумать богословам. Этот вопрос остро нуждается в оценке Русской Православной Церкви.
Легитимно ли вообще понятие «интеллектуальное право» с точки зрения христианского учения? А именно – легитимна ли его коммерческая трактовка? Подло присваивать чужие произведения. Так ведь эта бородатая истина не подлежит сомнению. А разве не подло их продавать? А разве не еще подлее заставлять это делать тех, кто хочет их дарить бесплатно?
Пока закон морального подавления страны и принудительной культурной деградации не вошел в полную силу, всем нам стоит поискать механизмы его нейтрализации. Одним из них может стать создание закрытых сетей и закрытых фондов культурного наследия (причем, не только русского, а общемирового). Христианским общинам пора создавать собственные цифровые хранилища, культурные катакомбы, в которых будут собираться продукты мирового творчества, с безусловным и обязательным(!) под страхм смертной казни сохранением бесплатного доступа для всех желающих просветиться. В том числе и для представителей иных религиозных конфессий. Храмы и монастыри буквально должны превратиться в храмы просвещения. В этом есть что-то фантастически закономерное. Светская культура умерла – культура возвращается домой, в дом Божий. Таким образом, будут достигнуты две цели – выделение из мирового искусства его христоцентричного и единственно подлинного богатства, и сохранение шансов на развитие русской культуры, у которой на пути встал уродливый и сквернейший в своей мерзости стяжательский молох.
