"ЗАВТРА". Эдуард Вениаминович, в чём, по-вашему, состоит суть национал-большевизма и как выглядит желаемое вами будущее России?
Эдуард ЛИМОНОВ. Хочу сразу оговорить, что Национал-большевистская партия (НБП) запрещена в апреле 2007 года. Но сегодня журналист Кашин говорит о том, что путинская Россия очень многое заимствовала из практики национал-большевизма. Государство должно быть устойчивым, нормальным — это как раз не что иное, как национал-большевизм.
Суть национал-большевизма проста. Это соединение социальной, национальной справедливости. Как это назвать? На сегодняшний день мы это расшифровываем как "всё отнять и поделить": идет борьба за пересмотр итогов приватизации, за национализацию, за то, чтобы богатства России принадлежали большинству населения, а не меньшинству, как сейчас.
Я не знаю, эти цифры известны или нет? Но это устрашающие цифры. У нас в России — 2000 "золотых" семейств, состояние каждого из которых — свыше 100 млн. долларов. Еще есть "свежая" цифра — у нас 71% всех национальных богатств принадлежит 1% населения. Такого не было даже в каких-то диких государствах первоначального накопления. По-моему, даже и в античных государствах такого не было. Скажем, в каком-то Древнем Риме был император, были патриции, но было и множество состоятельных граждан. У нас никакого "среднего класса" никто не создал, никаких "новых русских" не появилось, всё это мифология, легенда. На деле — у нас всё захапали "старые русские", бывшая советская номенклатура, те, кто находился ближе к национальным богатствам. Типичный пример — Вагит Алекперов, владелец "Лукойла". Он же был замминистра нефтяной промышленности СССР. Или совсем недавние миллиардеры, и семьи их по-прежнему миллиардеры — это покойный Черномырдин и Рэм Вяхирев. Черномырдин же был главой Министерства газовой промышленности, а Вяхирев — одним из его заместителей.
"ЗАВТРА". Приставка "национал-", что она значит?
Э.Л. Эта приставка говорит о самостоятельности, независимости государства. Если мы говорим о внешней политике, то это должна быть российская политика, а не пляски под дудку западных стран. У нас удивительная история! Но нам постоянно внушают чужие интересы, такой гипноз идет: мы всем что-то должны. На самом деле мы должны только одно — проводить свою национальную политику, которая выгодна нам, а не Соединенным Штатам, Объединенной Европе или кому-либо еще. Национальная политика — это та политика, которая устраивает все группы населения страны. В этом смысле я нахожусь с Прохановым в одной лодке, мы не можем себе позволить угождать одним группам и объявлять войну другим. Невозможно превратить Россию в какое-то моноэтническое государство, которым окажется чернозёмная область. У нас же говорят сегодня: "Хватит кормить Кавказ". За этим лозунгом стоит куда более постыдный пораженческий лозунг: "Давайте отделим Кавказ, давайте избавимся от Кавказа". Это — сепаратизм, а не национализм.
"ЗАВТРА". История ныне запрещенной НБП стала частью политической истории России, очень ярким её эпизодом, надо сказать. За короткий период существования эта организация пережила несколько взлётов и падений. Часть ребят оказалась в тюрьме. Что с ними сейчас? Какие произошли с ними идейные трансформации?
Э.Л. Пиковый период был в конце 2004 года. У нас единовременно оказались в тюрьмах 59 человек. Это очень много. Сейчас — 7 человек. Происходит движение: кто-то выходит, кто-то садится. Конечно, не все остались в рядах. В 2007 году НБП была запрещена, но по отдельности нам никто не запрещал заниматься политикой. Поэтому мы ею занимаемся, в том числе уже в рядах другой партии — партии "Другая Россия".
Далеко не все, вышедшие из тюрем, из лагерей, опять вернулись в политику. Кто-то сломался. Но таких немного. Я по пальцам могу пересчитать, где-то десяток человек. Все остальные в случае необходимости обязательно придут и протянут руку помощи. Так часто уже бывало, это просто удивительно. Ни одна другая партия такого не знает. Было у нас несколько предателей, но громогласных, упоенных собой — таких практически нет. Большинство — с нами. Иногда я вдруг вижу их на каких-то наших больших праздниках, это сотни людей, таких уже поседевших даже. Конечно, это трогательно, такая верность...
Но надо сказать, изменилось время. Почему у нас сейчас сидит меньше людей? Власть не стала более жестокой, нет, — она стала более хитрой. Например, в 2005 году у нас шел огромный процесс в Никулинском суде над 39 нацболами. Во время суда они сидели в трех железных клетках. Конечно, зрелище было ужасающее и влияющее на умы. С тех пор власть многому научилась. Она берет, отбирает двух-трех в каждом деле и судит. Сейчас массовых процессов нет — власть боится массовых процессов.
Дальше. Если в начале 2000-х, до 2005 года примерно, еще не все СМИ были под каблуком власти, то сегодня — все. В таких условиях коэффициент полезности акций прямого действия, к сожалению, снизился. Тогда СМИ доносили подвиги ребят до населения, а сейчас это невозможно. Сейчас вынуждены искать более приемлемые в условиях государства способы борьбы. Мы и так слишком дорогой ценой платили за свою политическую деятельность.
"ЗАВТРА". Эдуард Вениаминович, у вас был опыт "хождения в либералы" или, точнее, в гости к либералам. Вы вышли оттуда с определенным опытом. Эта "новая оппозиция" — какие у нее сильные стороны и какие слабые? Каковы перспективы "болотного" движения?
Э.Л. Вопрос большой и ответ, видимо, тоже будет большим. Когда я вышел из лагеря в 2003 году, ко мне первые пришли коммунисты из КПРФ и сказали: "Давайте сотрудничать". Мы ответили: "Да, давайте". И вот 2003-й, 2004-й, 2005-й — мы сотрудничали. Мы собирались как минимум два раза в месяц. Собирались Иван Иванович Мельников, я, Володя Линдерман, Соловьев или кто-то еще. И на таком достаточно высоком уровне (поскольку Мельников — заместитель Зюганова) мы вели между собой диалог и пытались сотрудничать.
Я должен сказать, что к 2005 году мы полностью разочаровались в сотрудничестве. Мы не видели результатов. Все наши предложения, достаточно смелые, КПРФ смаковала с удовольствием, повторяла, но никто не воплощал их в жизнь. Тогда мы стали думать о том, как сменить союзников. Нас к этому времени уже ликвидировали как юридическую организацию, партию. Нас уже не зарегистрировали, и мы понимали: партии готовят запрет. Поэтому нам нужны были союзники, нам было нужно что-то типа "крыши". В 2005 году я пытался организовать широкую коалицию. Я ходил ко всем: и к Зюганову, и к Явлинскому, и к Хакамаде. Коалиция должна была называться "Россия без Путина". У меня не хватило подъёмной силы, авторитета сплотить всех этих людей, чтобы они переступили через свои недоверия, фобии, связи с Кремлем. В феврале 2006-го появился Каспаров, мы встретились и решили общую коалицию создать. Были огромные надежды на то, что, в конце концов, раскачается и войдет туда и КПРФ. Так что те, кто невнимательно следил за событиями, имеют досужее мнение. Думают: Лимонов пришёл, Лимонов ушёл... Во-первых, я сам ничего не делал. Есть коллективная структура, которая принимает решение, потом я лишь оглашаю результаты. Вот и всё.
Результаты были такие, что в условиях запрета нам нужен какой-то свой контекст. Либералы в то время были недавно изгнанными из Госдумы и еще рассматривались властью как легитимная публика. И мы думали: "Вот сейчас с либералами выдвинем вперед Гарри Кимовича Каспарова, как танк, а за Каспаровым встанем и мы, менее приемлемые". Мы даже не очень комплексовали по этому поводу, потому что, знаете: сегодня это революция всеобщая, а завтра, Бог весть, если у нас хватит сил, то мы сметём буржуазию. Мы откровенно так не говорили на каждом углу, но это было понятно из исторического опыта России, и вообще никто никому никогда не запрещал заключать определённые союзы.
С течением времени открывались всякие интересные вещи. Например, что нацболы оказались куда более умными и более подготовленными к политической борьбе. Мы к тому времени вели уже достаточно долго политическую борьбу, а либералы оказались неопытными — идеологически, теоретически и практически слабыми. У них не было кадров, способных вести борьбу. Одновременно у них не было стратегии, и сегодня нет. И это несмотря на то, что финансовое состояние у них, по сравнению с нами, вообще отличное. Либералы на втором месте после партии власти. У них есть люди, которые могут дать им деньги, я говорю серьёзно и говорю о людях в России, — есть предприниматели, есть олигархи, которые всегда, может быть, со скрипом, но дают им деньги. Для них организовать поездку по всей стране не составляет труда, для меня — это огромные проблемы каждый раз. Кроме того, у них могучие информационные возможности.
Я всегда в шутку говорю, что "Эхо Москвы" — это на самом деле самая крупная либеральная партия в России. Она не оформлена, как партия, но у них огромные информационные возможности, ежедневно работают агитаторы, пропагандисты. Нам тягаться с ними практически невозможно: с нашими сложными и финансовыми, и информационными источниками.
Я убедился, я рассмотрел вблизи многих. Ничего не могу сказать плохого, например, о Касьянове. Он всегда держал свое слово и ничего злого, плохого нам не принес, например, как союзник. Единственное, мне кажется, что он не очень годится в оппозиционные лидеры — ему не хватает драйва, у него множество привычек премьер-министра, а в оппозиции надо много "пачкаться", иногда ездить плацкартным вагоном, а не летать в самолётах первым классом.
Каспаров мне нравился поначалу. У него огромная энергия. Кстати, он единственный из либералов, кто сегодня уже прочно сомневается в роли Ельцина. А ведь Ельцин для них был Господь Бог. Каспаров засомневался. Когда проходили праймериз в 2007 году, говорили о едином кандидате от оппозиции. И мы сумели сделать так, чтобы выбрали Каспарова. На следующий день он нам сказал: "А что дальше будем делать?". Он не знал, что делать.
Мы много раз убеждались в политической слепоте либералов, отсутствии таланта. "Говорящих голов" у них много — полторы сотни наберется болтунов, трепачей, очень известных личностей, но политически они убоги. У них нет сильных людей, у них проблема с кадрами, проблема с личным составом, потому что все там мальчики и девочки, однажды вышедшие на "Окупай Абай". Они не прошли, как наши люди, через тюрьмы. Смешно, но у нас, среди нацболов, 15 суток никто и не упоминает как событие, а они учились и учатся до сих пор. И вряд ли научатся.
"ЗАВТРА". Вы — одна из самых заметных фигур русской современной литературы, и это многих наводит на мысль, что ваша политическая стезя — не более, чем аранжировка вашей подлинной глубинной литературной судьбы. То есть, вы набираете через политику фактуру для ваших произведений.
Э.Л. Все эти разговоры — бред какой-то. Я романов не пишу уже давным-давно — по-моему, с 1990 года. Неужели человек пойдет в тюрьму для того, чтобы набрать фактуру? Я занимался своим делом. Если бы мне предложили выбор между литературой и политикой, я выбрал бы политику. Политика — пассионарное занятие, а писатель — это придурок, на самом деле. Писатель — это придурок, если он не связан с какими-то широкими обязанностями, долгом перед огромным количеством людей. Сейчас не говорят "перед народом", это вроде бы неудобно.
После 40 лет человек либо останавливается в росте, либо перерастает, и ему становится уже мало оболочки индивидуума. Он хочет распространяться на свой большой коллектив, на свой народ, на нацию. Возможности у всех есть к развитию, к бесконечным метаморфозам, подниматься куда-то на высоты духа. Многие просто плюют на себя, и останавливаются на уровне желудка, либо на этой "Окупай Абай".
"ЗАВТРА". Как политик, как писатель, как наблюдательный человек — скажите, как вы видите ближайшее будущее? Что будет с Россией в мировом контексте, что произойдёт внутри страны — просто по вашим ощущениям?
Э.Л. У некоторой части людей есть очень большое желание другой судьбы для России, нежели та, что мы имеем сегодня. И я думаю, количества и качества этой энергии хватит на прекращение гибельной судьбы, хватит для вступления на какой-то иной путь, более агрессивный для страны. В моем понятии "агрессивный" — это благо, это хорошо, это похвала, это плюс, это позитив. А сейчас наша страна такая вялая, неустойчивая.
Национальные богатства — это ведь еще и показатель духовности. Унизительно, когда у нас 2000 семейств имеют состояния свыше 100 млн. долларов. Вы представляете, что такое состояние свыше 100 млн. долларов? Конечно, всем остальным существовать просто унизительно. Появляется огромный комплекс неполноценности. За что и кому дадено?
"ЗАВТРА". Как-то так сложилось, что благодаря вашим личным качествам вы всегда привлекали к себе внимание молодёжи. Каждое новое поколение интересуется вами. Какие установки вы дали бы вашим детям или просто молодым людям, какие напутствия в жизнь?
Э.Л. Я не советчик. Это в глянцевых журналах есть советы: как накачать мышцы, как одеваться, как питаться. Я думаю, прежде всего, надо отбросить страх жизни. У молодых людей часто есть страх, отсюда все эти рейтинги самоубийств. Страх надо отбросить как можно раньше и бесстрашно идти в жизнь. Это основное, на мой взгляд. Надо не бояться рисковать.
Иногда люди говорят: "Я бы пошёл, но я не уверен, что будет после", говорят: "Революция пожирает своих детей". А я говорю обычно: "И пожрёт своих детей, но она должна быть". Даже предположим, если вы правы, если эти банальные рецепты правы, — и она пожрёт. Значит, хорошо, надо быть пожранным революцией, великолепно.
Потом какая-то идея витает сейчас в мире, не только у нас, а на всей планете, идея какого-то бережливого отношения к человеческому материалу. Сейчас 7 миллиардов существ, их столько даже и не надо. Надо быть честным и говорить, что вполне хватило бы по 1 миллиону на каждый континент.
Вполне хватило бы. Древняя Греция — 500 гениев где-то в 500 лет дала, а потом захирела. Так нам лучше иметь этих 500 гениев, чем 7 миллиардов неэмоционального и покорного своей судьбе люда.
