Как сообщил в своём выступлении президент Венесуэлы Николас Мадуро, страна успешно возобновила работу двух ключевых НПЗ страны. Скорее всего, речь идёт об НПЗ Кардон и НПЗ Палито, которые суммарно перерабатывают около 460 тысяч баррелей сырой нефти в сутки, или около трети от общей мощности венесуэльских НПЗ. Остальные НПЗ в распоряжении Каракаса пока что простаивают — все они оказались критически зависимыми от поставок американского сырья, деталей и запасных частей, которые стали недоступны для Каракаса после введения Вашингтоном торгового эмбарго против нефтяной отрасли Венесуэлы.
Каким же образом Каракас смог обойти американское эмбарго? Сработала давняя истина: «враг моего врага — мой друг». Венесуэле в запуске её НПЗ и налаживании нефтяного экспорта помог Иран, который вот уже более сорока лет пребывает под различными санкциями США. За это время Исламская Республика смогла выстроить у себя дома многие критически важные технологические цепочки, в том числе и в нефтеперерабатывающей отрасли. Кроме того, Тегеран помог Каракасу с поставками бензина и дизельного топлива, что стало критически важным для страны в условиях нехватки моторного топлива в стране.
Запуск венесуэльских НПЗ стал настоящей «спецоперацией»: кроме экономического эмбарго, США взяли эту южноамериканскую страну в достаточно плотную морскую блокаду, запрещая заход иностранных судов в территориальные воду Венесуэлы. Практически любой корабль, который объявлял своей точкой назначения порты Боливарианской Республики, рисковал быть задержанным и подвергнуться унизительному досмотру или даже аресту «новыми пиратами XXI века».
Американская блокада, тем не менее, оказалась достаточно дырявой: о приходе первого иранского танкера «Фортуна» с грузом деталей для венесуэльских НПЗ было объявлено ещё в конце мая 2020 года. Танкеры, в целом, не приспособлены для перевозок обычных генеральных грузов — их специализация наливные грузы. Но тут уже было не до соблюдения правил, как говорится: «захочешь жить — и не так раскорячишься».
Такой успех, к сожалению, сыграл свою роль в дальнейших перехватах судов — на протяжении прошедшего лета четыре судна с иранским топливом для Боливарианской Республики были захвачены американским военно-морским флотом. Это вызвало жестокий топливный кризис в стране: ведь нефтеперерабатывающая отрасль Венесуэлы по-прежнему лежала в руинах. Кроме того, в начале июня был остановлен последний работавший НПЗ Кардон — на его мощностях произошёл сильный пожар, который был впоследствии назван диверсией.
Ситуацию с дефицитом топлива удалось разрешить только в сентябре, когда к берегам Венесуэлы смог прорваться ещё один иранский супертанкер, «Хани», который привёз в страну около 2 млн баррелей нефтепродуктов и лёгкого конденсата. После разгрузки в порту Хосе на танкер погрузили 2 млн баррелей тяжёлой нефти самого известного сорта Венесуэлы — Merey 16. Эта поставка дала небольшую передышку ослабленной нефтяной промышленности страны: без лёгкого растворителя, который доставил «Хани», такую тяжёлую нефть очень трудно перевозить танкерами. В прошлом за поставки конденсата отвечали США, которые ожидаемо прекратили это делать после ввода нефтяного эмбарго. Теперь же тяжёлая нефть Венесуэлы смогла снова вернуться на рынок и будет продана, вероятнее всего, где-то в Азии.
Как стало понятно позднее, танкеры с иранскими грузами стали избирать более разумную тактику в прорыве реально существующей, но нигде не зафиксированной в международном праве или в обязывающих решениях Совбеза ООН американской морской блокады. При подходе к берегам Южной Америки суда стали отключать передатчик-транспондер спутниковой системы слежения за судами, который позволял легко определять местоположение возможного нарушителя ещё в открытом море. А в непосредственной близости от берегов Венесуэлы, с момента входа в исключительную экономическую зону страны, функцию защиты судов брали на себя военные корабли и самолеты вооруженных сил Боливарианской Республики. Комплекс этих мер позволил прорвать блокаду, чему наглядным примером как раз и является запуск важнейших НПЗ страны и начало стабильных экспортных поставок венесуэльской нефти.
Мораль этой, казалось бы, далёкой от России истории достаточно проста: в современном глобальном мире, к сожалению, любая страна может попасть «в немилость» у мирового гегемона, США. При этом торговые ограничения становятся неожиданно болезненными для жертвы: ведь многие технологические цепочки в современном мире незримо завязаны на импорт сырья, запасных частей, технологий или же лицензий. И отказ в их предоставлении может стать фатальным для любой, даже «пышущей здоровьем» отрасли национальной экономики.
Так что, скорее всего, нашей политической и бизнес-элите стоит действительно задуматься: насколько Россия готова к венесуэльскому или иранскому сценарию, если нынешнее «холодное» противостояние с США перейдёт в по-настоящему активную фазу? Ведь тогда думать уже будет поздно — надо будет уже действовать, причём стремительно.
