Сегодня РФ находится в состоянии тяжёлой войны. Считайте, что косвенно — со всем блоком НАТО, с десятками наибогатейших и развитых стран. При этом уже надо думать, как выходить из суровой послевоенной депрессии, перестраивая производство. Как компенсировать дикую нехватку рабочих рук, узость внутреннего рынка. Как разрывать удавку санкций, что пришли надолго. Как не опрокинуться от штормовых волн грядущего глобального смутокризиса. Как справиться с пугающими вызовами, что несёт с собою развитие ИИ — искусственного интеллекта. Как противостоять новой гонке вооружений, когда Запад постарается свести на нет действенность ракетно-ядерного нашего меча, развивая войну дронов и космическое оружие. Как справиться с демографическим кризисом и кризисом прежней системы управления.
Нужно снова опираться на науку. Иного выхода нет. Зайдём на проблему с самого сегодня актуального. С фронта боёв на Украине…
Пример Вениамина Цукермана
Приведём для начала письмо с нынешнего фронта. Февраль 2024‑го, пишет легендарный доброволец Мурз (Андрей Морозов). В связи с тем, что наша «броня» продолжает гибнуть от противотанковых кумулятивных боеприпасов ВСУ, в том числе — от тех, что на дронах-камикадзе:
«Ещё один очень старый, но очень полезный материал. Обваривающим танки и лёгкую броню всем, чем ни попадя, — рассказ о том, что реально эффективно, а что — нет. И почему. Почему решётки надо делать из полос стали, на каком расстоянии они должны быть друг от друга и от брони и так далее. Как вы уже догадываетесь, наверное, дорогие читатели, наша такого рода военная пресса и наши реальные военные «на земле» существуют в двух разных мирах. И налаживать производство правильных типовых решёток на броню тоже придётся Родригесу, да? (Родригес тоже волонтёр. — М. К.)
Посмотрите на дату выхода статьи. 2017‑й год. Уже два года, как прошла Дебаль (бои за Дебальцево. — М. К.). Уже была охота за правильно обрешёченным украинским БТРом, который, несмотря на неоднократные попадания из РПГ (ручных противотанковых гранатометов. — Ред.), был брошен экипажем в исправном состоянии (!), только когда сел на брюхо в снегу.
На календаре — 2024 год, февраль. На многочисленных украинских видео наша лёгкая броня, и танки беззащитны перед FPV-дронами, несущими обычные кумулятивные БЧ от гранатомётов…»
А что предпринимать в такой ситуации?
Приведём достаточно наглядный пример из истории Великой Отечественной. Не в качестве ностальгии по прошлым победам, а именно как подсказку для дней нынешних, как контур возможного грядущего.
В 1943 году на фронте у гитлеровцев появляются кумулятивные боеприпасы, пробивающие даже самую толстую броню танков. В том числе и одноразовые гранатометы — фаустпатроны. В тот момент это был последний писк военно-технической «моды», примерно как сегодня — дроны-камикадзе с искусственным интеллектом, способные нападать «разумными стаями». Способные жечь танки. Не сказать, что у СССР подобного оружия тогда не имелось (уже на Курской дуге в сорок третьем мы применяем кассетные кумулятивные бомбы), однако к новому немецкому оружию сталинское руководство относится крайне серьёзно. Нужно в кратчайшие сроки разработать технологию дополнительной защиты бронетехники. Как её экранировать так, чтобы ослабить действие дьявольской кумулятивной струи?
Учтите: на дворе — 1943‑й. В распоряжении тогдашних исследователей нет современной электронной сверхскоростной съёмки (рапида, «лупы времени»). Нет компьютеров, нет томографии, дающей возможность заглянуть вглубь процессов внутри материи. Но выход был найден. Чтобы исследовать действие кумулятивной струи, за работу взялся научный сотрудник Института машиноведения АН СССР, тогда трудившийся в эвакуации в Казани, Вениамин Цукерман (1913–1993). Один из будущих участников Атомного проекта, коего потом осыплют и премиями, и орденами. Ещё даже не имея никакой учёной степени, В. Цукерман с 1934 года разрабатывал метод импульсной рентгеновской съёмки, позволявшей постичь динамику процессов, происходивших за миллисекунды. С 1940‑го таким образом исследовалось действие пуль и бронебойных снарядов.
Удивительно, но такая технология — аналог нынешней томографии, хотя и грубая. Но именно с её помощью команда физика смогла изучить действие кумулятивной струи гитлеровских «фаустов» и разработать чёткие рекомендации: как навешивать на наши танки дополнительные металлические экраны-решётки, при попадании в кои действие губительного оружия слабело.
«В. А. Цукерману принадлежит определяющая роль в создании и развитии импульсных рентгеновских генераторов, разработке методик изучения быстропротекающих процессов и проведения исследований динамики взрыва. Он первым в нашей стране в предвоенные годы с помощью импульсной рентгенографии произвёл съёмку процесса разрушения преград снарядами.
За разработку методов скоростной рентгенографии процессов выстрела и взрыва в 1946 году он был удостоен звания лауреата Сталинской премии. В том же году награждён медалью “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.”…»
Цукерман и стал по итогам той работы кандидатом технических наук. Технология затем пригодилась и в Атомном проекте Сталина, и в ядерной промышленности СССР после ИВС, и в машиностроении самых разных отраслей. (Сам учёный до последних дней трудился в атомограде Сарове, во ВНИИ экспериментальной физики.)
«В 1962 году В. А. Цукерману было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Его научная и изобретательская деятельность отличалась разнообразием предложений. Для рентгеноструктурного анализа геологических проб в экспедиционных условиях им был разработан и налажен промышленный выпуск специальных камер “Рада”. Интенсивные источники рентгеновского излучения Fe-55 успешно применялись для рентгенофлуоресцентного анализа пород планеты Венера автоматическими межпланетными станциями “Венера-13”, “Венера-14”, “Вега-1” и “Вега-2”.
Интересны его работы в области медицины и биологии. Например, его предложение по воздействию сходящихся ультразвуковых или слабых ударных волн на нейроны живого мозга. Эта работа была продолжена физиологами с целью передачи звука непосредственно в мозг, минуя повреждённый слуховой аппарат. Чрезвычайно интересна его идея использования радиокислорода для определения кровотока в коре головного мозга и других органах живого человека.
По его инициативе в Институте дефектологии Академии педагогических наук была создана лаборатория сурдотехники. По его идеям был разработан прибор видимой речи ВИР, с помощью которого глухие могли исправлять дефекты своего произношения. В 1966 году за заслуги в области изобретательской деятельности ему присваивается почётное звание «Заслуженный изобретатель РСФСР», которым он гордился больше всего. В 1971 году В. А. Цукерман за научные достижения в области развития отечественной техники был награждён орденом Октябрьской революции, в 1978 году удостоен звания лауреата Государственной премии СССР, а в 1983 году за выполнение специального задания награжден орденом Трудового Красного Знамени…»
Фактически работа, начатая ещё студентом Цукерманом в 1934‑м, стала одним из факторов Победы 1945 года, а также создала впечатляющий задел на будущее. Да, мы до сих пор живём наследием тех исследователей из СССР. Вот вам и разница в подходах к делу сталинской системы и нынешней. Да, приводимый пример устарел с точки зрения собственно технологий. Но по организационной части он намного опережает сегодняшнее время. И прямо говорит, как надо бы делать сегодня.
Вперёд, в СССР! А не назад.
Академия и война
В подлинной истории нет примитивного линейно-временного подхода. Если Советский Союз существовал раньше нынешней РФ, это не значит, что он — прошлое. Поскольку по своим организационным технологиям и управленческой культуре он намного превосходит теперешний «менеджерат». Примерно так же, как Римская империя — варварские королевства Тёмных веков, каковые вроде бы существовали позже. Потому нам стоит самым тщательным образом (подобно итальянским гуманистам эпохи Возрождения) изучить оставленный СССР опыт. В том числе — и организации науки на войне. Благо вызовы той эпохи и «новых тридцатых» теперь весьма схожи.
Уже 23 июня 1941 г. прошло внеочередное расширенное заседание Академии наук СССР. Решили: мобилизовать весь имеющийся научный потенциал «на выполнение задач по укреплению военной мощи нашей социалистической Родины». Собственно же конкретный план работы родился в августе, когда уже был контакт с созданным ГОКО (Государственным комитетом обороны во главе с Иосифом Сталиным). В нём были 245 приоритетных тем для исследований и разработок.
«В системе АН СССР был создан ряд комиссий: Комиссия по геолого-географическому обслуживанию Красной армии под руководством академика А. Е. Ферсмана, Комиссия по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана, Комиссия по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья, Военно-шефская комиссия АН СССР, Комиссия помощи семьям фронтовиков АН СССР…»
Да, те разработки теперь смотрятся архаично. Но не подход к делу и не его организация! Напомним, что в годы Великой Отечественной именно исследователи АН СССР дали стране первый антибиотик (пенициллин, Зинаида Ермольева), способы размагничивания кораблей (против немецких донных магнитных мин, руководил делом Игорь Курчатов), котелки, которые, если повесить их над костром, за счёт термоэлементов давали электричество для партизанских и армейских радиостанций. Ну а заодно в них и пищу варили. Вот пример выдающегося русско-советского фармаколога Бориса Кудряшова (1904–1993), профессора МГУ. Именно он разработал тромбин — средство для того, чтобы останавливать кровотечение у раненых. Уже осенью 1941‑го препарат был готов. «Разработанный Кудряшовым тромбин мог за 3–6 секунд свёртывать кровь и останавливать кровотечение. Первая промышленная серия стерильного тромбина была получена в Москве в апреле 1942 г. и начала поступать во фронтовые медицинские учреждения. В годы войны тромбин нашёл применение при первичной обработке ран, хирургических операциях и перевязках…». Кстати, работа тоже создала огромный задел для послевоенного СССР. Породила тромболитические препараты, предотвращающие появление смертельно опасных «пробок в кровеносных сосудах. С помощью главного «кремлёвского врача» академика Евгения Чазова Кудряшов разработал теорию тромболитического лечения и само лекарство — фибринолизин. И в 1975‑м его впервые успешно применили на практике.
А история, когда исследователи Лесотехнической академии создали специальную пасту для лечения ожогов, обморожений, огнестрельных ран? Как они же разработали хвойный экстракт, богатый витамином С, для борьбы с цингой? Ботаники и биологи Ленинградского биологического института составляли военногеоботанические карты. И так — вплоть до бронестекла, реактивных и ракетных двигателей, ураново-атомной тематики…
«Нашлась работа и для математиков. Они приняли участие в создании новых образцов артиллерийских орудий и способов расчёта траектории полёта снарядов, а также решили проблему эффективности их действия. Например, механик С. А. Христианович помог увеличить кучность попадания снарядов систем залпового огня типа «Катюша» в десять раз. Для этого он внёс изменения в механизм стрельбы, благодаря которому снаряды начинали вращаться в полёте, достигая таким образом высокой точности попадания по цели…»
Изучая опыт работы ЛФТИ (Ленинградского физтеха), видишь: разрабатывались важнейшие направления. С довоенных времён — радары, радиолокация. Размагничивание кораблей. А вот исследования по части брони и прочности — в Броневой лаборатории ЛФТИ. Руководил ею Николай Давиденков (1879–1962). Защищённые топливные баки самолётов с губчатой резиной, затягивающей пробоины, — работа «броневиков» ЛФТИ, кстати. Как и создание пулестойких защитных устройств.
Увы, нынешний ЛФТИ подобных работ проводить в РФ не может. Как отметили на одном из заседаний президиума РАН, «ссылаясь на ст. 15 № 150 ФЗ “Об оружии” ГУВД по СПб и Ленобласти, требует от ФТИ получения лицензии на производство оружия и патронов. Неоднократные попытки ФТИ внести необходимые поправки в ФЗ “Об оружии” к успеху не привели. Институту необходима помощь и поддержка в подготовке, внесении и принятии поправок в ФЗ “Об оружии”…»
Как видите, сталинская бюрократия была поумнее постсоветской. Нынешняя же бюрократия буквально съедает страну. Или парализует.
А еще ЛФТИ стал инициатором возобновления работ по ядерной (атомной) тематике в конце 1941 года. Именно в 1942‑м из Физтеха вырастает курчатовская Лаборатория №2, колыбель грандиозного Атомного проекта СССР. Из распоряжения Государственного комитета обороны № 2352сс «Об организации работ по урану» от 28 сентября 1942 года: «Обязать АН СССР (академик А. Ф. Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии при расщеплении ядра урана, представить ГКО к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива. Для этой цели: Президиуму Академии Наук СССР организовать при АН специальную лабораторию атомного ядра…»
Самое время сравнить тогдашнюю организацию науки в военных условиях с нынешним положением дел. Ведь сегодня у нас — снова война, угроза самому существованию страны и мировой кризис впереди, способный опрокинуть РФ.
Удалённый мозг
В поиске аналогов тех решений нашёл лишь пример Белоруссии. И то — частичный. Именно там НАН (Национальная академия наук) сделалась главным центром по разработке и производству беспилотных летательных аппаратов. При ней создали в 2016‑м республиканское унитарное предприятие «Научно-производственный центр многофункциональных беспилотных комплексов». Сам видел его экспозицию на выставке «Армия-2020». Надо сказать, впечатлило. Самые разнообразные беспилотные авиакомплексы (БАК), коих у РФ и сейчас нет. Например, беспилотники-дирижабли. Как они нужны на фронте — в роли ретрансляторов или летающих радаров! Белая Русь уже в 2020‑м показала БПЛА типа «Бусел» («Аист»), каковые можно применять хоть в мирных целях, хоть в военных. В вариантах корректировщика, разведчика, бомбардировщика или дрона-камикадзе (барражирующей бомбы). Видел я там и аналог «Байрактара». Плюс вертолётные беспилотники. Считаю, что сам факт того, что РФ сотрудничает в производстве «дронницы» лишь с Ираном, но не пытается выстроить интеграцию с Минском по сей части, просто возмутительным!
Но это, увы, лишь частичный пример. Хотя Белая Русь всё‑таки не воюет сама, да и мала по населению (менее одной Москвы). Что её оправдывает.
А что же Российская Федерация? Если сталинская АН СССР работала по 245 направлениям, то в теперешней РФ Академия наук (РАН) фактически выведена из строя. С 2013 года, когда провели печально знаменитую её «реформу». Вместо того чтобы омолодить состав РАН, достроить её прикладной секцией и Центром проверки прорывных разработок, поставить перед Академией задачи в рамках курса на новую индустриализацию, РАН попросту кастрировали. Отняли управление институтами. Превратили в дискуссионный клуб престарелых учёных. Правда, и курса на новую индустриализацию (и поныне) чётко не объявили. Немудрено, что с началом Украинской кампании в 2022‑м РАН оказалась вне всего процесса. Никто даже не выслушал её возможных предложений по части связи, разведки, радиоэлектронной борьбы — и так далее. Более того, в РФ оказалось, что некому поставить задачи перед отечественной наукой. Если в СССР в Великую Отечественную действовал ГОКО (Государственный комитет обороны) во главе с руководителем государства, сосредоточив всю власть в стране, то в РФ ничего подобного нет. Существуют лишь два координационных комитета по вопросам СВО. Один — объединяющий региональные власти, возглавляемый мэром Москвы С. Собяниным. Другой — при правительстве, во главе с премьером М. Мишустиным. Какая‑то раздвоенность изначально, нет никакой чёткой схемы, как у ГОКО 1941–1945 гг., с отлаженной системой подчинения комитету всех ведомств и системой региональных филиалов, с уполномоченными на местах. Учёным просто не к кому обращаться — и некому им задачи чётко ставить.
Прежде всего, для победы в войне и уверенных действий РФ в бурной реальности после неё стране необходимо восстановить свой «мозговой аппарат». Опять превратив науку и в оружие, и в производительную силу невероятной мощи, и в штурмана-оракула, что видит угрозы и возможности будущего. Иначе с клубком тяжелейших проблем войны и «послевоенья» не справиться. Иначе и военной победы не видать, поскольку медлительность, нераспорядительность и неумение использовать даже имеющиеся возможности у нашей бюрократии — налицо. Отсылаю к началу статьи.
К бесконечным рубежам: эскалация развития
Приводимые тут примеры из истории сталинского СССР отнюдь не замыкаются только на социалистической экономике. Подобное делалось отнюдь не в советских Соединённых Штатах времен Франклина Рузвельта и Второй мировой. Достаточно вспомнить деятельность «инженера американского века» и «царя науки» — советника Рузвельта Ванневара Буша (1890–1974). Он в 1941–1947 гг. возглавлял Национальный комитет оборонных исследований (НКОИ, National Defense Research Committee). С 27 июня 1941 года NDRC преобразовали в Управление научных исследований и разработок (Office of Scientific Research and Development, OSRD). Будучи не администратором от науки, а ярким исследователем и энтузиастом (прародителем информатики и компьютерной науки), В. Буш, по большому счёту, стал одним из творцов того потрясающего рывка в развитии, что Америка совершила в годы Второй мировой и сразу после неё. По части авиастроения, электроники, радиолокации, машиностроения, атомной энергии, фармацевтики.
В июле 1945‑го выходит в свет его доклад-работа: «Science: The Endless Frontier. A Report to the President by Vannevar Bush, Director of the Office of Scientific Research and Development, July 1945. United States Government Printing Office, Washington: 1945». Сиречь «Наука: к бесконечным рубежам».
Тут надо пояснить, что рубежи на английском — «фронтир». Синоним новых и неизведанных земель Дикого Запада, кои нужно освоить и обрести огромные от того выгоды. Синоним вызова. Итак, мысль ясна: война дала мощнейший импульс развитию науки, техники и промышленности США. Нельзя его потерять. Но как? Не всегда же будет война. Тогда нужно начать экспансию в Будущее, ибо географическая уже невозможна.
«В 1939 году миллионы людей работали в отраслях промышленности, которые даже не существовали в конце последней войны (Первой мировой. — Ред.) — в качестве примеров такой продукции можно привести радио, кондиционеры, вискозу и другие синтетические волокна и пластики. Но эти вещи не означают конца прогресса — они только начало, если мы полностью используем наши научные ресурсы», — писал В. Буш.
Во-первых, «Буш концентрировал деньги там, где были лучшие умы, и считал, что патенты и решения нужно безвозмездно оставлять разработчикам, чтобы те могли на них заработать…» Ибо сами разработчики лучше, чем туповатые госчиновники и сторонние дельцы, смогут полностью развить потенциал своих исследований. «Дайте людям деньги и свободу, и они вернутся к вам с чем‑то полезным» — кредо Буша.
Во-вторых, государство не должно скупиться на безвозмездное (а на самом деле — сторицей окупающееся) финансирование науки. Причём сами научные организации должны выбирать направления исследований.
В-третьих, военная организация науки позволяет достичь неких важных вех (верстовых столбов). А вот дальше должны вступать в дело гражданские продолжатели работ при участии промышленности и частного предпринимательства.
Главные тезисы доклада Буша:
— Правительство должно поддерживать фундаментальные исследования. — Финансировать следует конкретных учёных, а не проекты.
— Средства должны выделяться тем организациям, где исследования происходят в обстановке открытости.
— Предпочтение следует отдавать университетам как наиболее открытым организациям.
— Необходимо финансировать наиболее перспективных исследователей, а потому поддерживать тех студентов, которые посвящают себя науке, вне зависимости от послужного списка и финансовых возможностей. (Это перекликается с принципом, заложенным академиком Будкером в основу деятельности новосибирского Института ядерной физики. — Ред.)
— Управление фундаментальными исследованиями должно быть сконцентрировано в одном гражданском агентстве, даже если они делаются в интересах министерства обороны. Военные исследования должны быть сосредоточены в специальных службах, а не в этом агентстве.
— Исследования, проводимые в промышленных компаниях, ориентированы на создание конечных продуктов, поэтому не могут рассматриваться как фундаментальные.
Пожалуй, В. Буша нужно дополнить лишь одним: государство вправе ставить задачи перед наукой. Исходя из всех принципов в совокупности, русские могут, восстановив «научный мозг» страны, рвануть к тому самому бескрайнему фронтиру-порубежью. Естественно, только при условии новой индустриализации и отказа от порочной модели экономики, сводимой лишь к добыче сырья и производству оружия. В таком случае победа в СВО превратится в стремительное наступление и на фронте развития русской научнопромышленной революции. Взять хотя бы решение огромной назревающей проблемы: экономических взаимоотношений с Китаем. Сегодня он, пользуясь своим монопольным положением во внешней торговле РФ (возникшей из‑за западных санкций против нас), буквально выметает с рынка русского производителя. В силу огромного масштаба своей промышленности, более выгодных условий кредитования и налогообложения её, он может предложить продукцию на десятки процентов дешевле, чем индустрия РФ. Следовательно, итогом затяжной войны может стать дальнейшая деиндустриализация страны и попадание её в полную зависимость от Китая. Стало быть, необходимо превзойти китайские изделия по части наукоёмкости и прорывных решений. И тут без учёных — никак.
Но для начала нужно всё‑таки одержать победу, задействовав для сей цели науку. С чего начать?
Интеллект — к власти
Считаю, что для начала необходимо рядом с государственной бюрократией создать ВСНТР — Высший совет научно-технического развития. Не надеясь только на склеротическую бюрократию, сформировать его из представителей фундаментальной и прикладной науки, из делегатов от ассоциаций высокотехнологической промышленности. Причём глава государства отбирает в него лишь первоначальный состав. Дальше сами члены ВСНТР, как академики в прежней АН СССР, сами выбирают членов Совета. (Или как это делали члены Артиллерийского комитета при русском Военном министерстве, который создал граф Аракчеев.) ВСНТР подчиняется главе государства и работает постоянно, предлагая власти нужные меры. И проводя экспертизу того, что намеревается делать государство.
В рамках ВСНТР возможно создать и временную группу для создания проекта будущей России (аналога плана ГОЭЛРО в Советской России 1920 года). Тот же Совет сыграет и роль бдительного стража. Например, забьет тревогу в том случае, если Минобороны, скажем, попробует так же игнорировать оружие будущих войн, как оно сделало это в отношении ударных беспилотников в 2006–2022 годах. Впрочем, так же ВСНТР будет следить и за действиями других ведомств: Минсельхоза или Минэнерго, к примеру.
Второй шаг: возвращение к прежней Академии наук, оздоровление её состава и усиление прикладной функции, Возможно, с созданием конкурирующей Академии-2, более прикладной изначально.
Шаг третий: создание разветвлённого Агентства передовых разработок (АПР), действующего в интересах не только Минобороны, но и ключевых отраслей. С одной стороны, государство сможет через АПР ставить задачи перед наукой («Решите мне такую‑то проблему, объявляю конкурс»). С другой — найти и поддержать возникающие в среде науки и промышленности перспективные разработки.
При этом калёным железом выжигается порок нынешних структур поддержки научно-технического прогресса. В силу расцвета коррупции они зачастую отбирают не самые перспективные направления и разработки, а «своих», которые могут «поделиться» с чиновниками. Кстати, отринутые таким образом исследователи и научно-технические предприниматели могут обращаться за разбирательством в ВСНТР.
Четвёртое: всячески поощряется инноваторство и научно-техническое предпринимательство. Для сего используются налоговые льготы для такой деятельности (с использованием всего мирового опыта), создание центров транфера — передачи технологий из военнопромышленной и государственно-программной сферы. А также (на принципах сталинских машинно-тракторных станций) производственных парков с передовым оборудованием — общего пользования. Деловой мир поощряется государством (налоговые льготы и субсидии) при создании совместных (этаких кооперативов) центров передовых разработок. Так же, как это делали немецкие компании, входившие в ИГ «Фарбениндустри».
Пятое. Государство создаёт систему державных мегапроектов развития, не только сильных «тягачей» для экономики, но и источников массы «побочных» технологий для создания коммерческих производств и как мощное орудие формирования будущего. И это — совсем не проведение очередной олимпиады, а мегапроекты в области аэрокосмоса, атомной и термоядерной энергии, новой усадебной урбанизации, пионерных видов транспорта, усовершенствования человека и т.д. В свою очередь, такие мегапроекты сами остро нуждаются в закрывающих инновациях.
Для их осуществления применяется сталинская оргнаходка: создание параллельно с обычным правительством, занятым рутинной «текучкой», — опричного «правительства развития». Аналога Спецкомитета Лаврентия Берии.
Шестое. Наряду с привычной армией создаются параллельные Военно-научно-добровольческие силы. Огромный и ненасытный потребитель различных прорывных и закрывающих технологий. Ведя войну, государство обязательно вводит военное положение и формирует полноценный ГОКО — Госкомитет обороны. С его системой мобилизации экономики, отменной скоростью реагирования на вызовы и способностью использовать силу науки.
Седьмое. В стране должна быть создана совершенно иная (наэлектризованная) атмосфера. Устремлённость не в «вечное прошлое» (празднование в тысячный раз полёта Гагарина 1961 года), а в победное грядущее. Здесь — и философия динамического консерватизма, Русского мировоззрения, где верность традициям скрещена с дерзкой футуристикой. Должна развернуться огромная культурная сфера Прорыва: музыка, поп-культура, фильмы художественные и научно-популярные, живопись и скульптура, архитектура, соответствующие книги и журналы, электронные игры. Даже школьные учебники (по той же математике) наполняются задачами из Будущего. При этом государство поощряет научно-технические гражданские сообщества, секции и кружки творчества, социальное экспериментаторство.
Новации и наука берегут национальные силы, обеспечивая наибольший результат на единицу прилагаемых усилий. Интеллект и научно-технические прорывы берегут и русскую кровь на полях сражений.
В рамках статьи невозможно выписать наше желательное Будущее во всех деталях. Да это и не нужно. Гораздо важнее выстроить гибкую и умную систему управления, способную предвидеть грядущие события и быстро выстраивать схемы действия из разных элементов государства, экономики и общества. При этом умея и формировать грядущее, а не плыть по течению или раболепно копировать Запад или Китай. Наука просто обязана выступить важнейшей частью такой незакостенелой, умной, стремительной системы.
Завтра мы столкнёмся с качественно новым врагом. С тем, кто разовьёт такие виды оружия (искусственный интеллект, космическое оружие, киборги, рои микродронов), на фоне коего ядерно-ракетное оружие отступит на второй план. И поблекнет так же, как в своё время старые системы оказались в тени атомных зарядов и баллистических ракет. Да зачем далеко ходить? Уже в ходе кампании на Украине западники снабдят бандеровский режим дронами-камикадзе дальнего действия, способными лететь на 2 тысячи километров. (БПЛА «Лорд», разрабатываемые швейцарской компанией «Дестинатор».) Тогда враг сможет доставать цели и на Урале, грозя ударами и по нефтеперерабатывающим заводам, и опасным химическим производствам. То будет огромным вызовом для нашей противовоздушной обороны.
«Я считаю, что в настоящее время никак нельзя предотвратить сбрасывание на цели бомбового груза, зажигательных или бактериологических бомб; мне представляется крайне маловероятным обнаружение некоего способа, который мог бы предотвратить такое нападение на крупные населённые пункты. Однако занимать пораженческую позицию было бы непростительно, пока со всей несомненностью не будет продемонстрировано, что для обороны исчерпаны все научные и технические возможности. Проблема слишком важна и неотложна, чтобы её можно было отдавать на откуп отдельным лицам или департаментам». Так писал в статье «Наука и воздушные бомбардировки» (вышедшей в британской «Таймс» 8 августа 1934 года) профессор Ф. Лидеманн.
В своё время Черчилль, предвидя угрозу с неба от Германии, сделал министром — главным распорядителем научных работ в интересах обороны именно своего друга, физика-профессора Фредерика Линдеманна. Лорда Черуэлла. Для решения задач ПВО развернулись научные комитеты. И это помогло Британии отразить воздушный натиск Гитлера в1940‑м. Чем не пример для подражания?
