Авторский блог Владимир Бушин 00:00 30 января 2013

Вор у вора дубинку украл

<p><img src="/media/uploads/15-3/bushin_icon.jpg" /></p><p>Глав­ное, чем за­ни­ма­ет­ся кри­тик Сар­нов, ко­вы­ря­ясь в на­ци­о­наль­ном во­про­се, — это вы­ню­хи­ва­ние вез­де и всю­ду, во всех встреч­ных и по­пе­реч­ных, ан­ти­се­ми­тиз­ма и ан­ти­се­ми­тов.</p>
0

(Солженицын и евреи)

Глав­ное, чем за­ни­ма­ет­ся кри­тик Сар­нов, ко­вы­ря­ясь в на­ци­о­наль­ном во­про­се, — это вы­ню­хи­ва­ние вез­де и всю­ду, во всех встреч­ных и по­пе­реч­ных, ан­ти­се­ми­тиз­ма и ан­ти­се­ми­тов.
Из од­них толь­ко пи­са­тель­ских имён тут мож­но со­ста­вить длин­ный "спи­сок Сар­но­ва". Но я из всей ве­ре­ни­цы на­зо­ву лишь тро­их: Ва­си­лия Алек­сан­д­ро­ви­ча Смир­но­ва (1905-1979), Ми­ха­и­ла Се­мё­но­ви­ча Бу­бен­но­ва (1909-1983) и Ва­си­лия Дми­т­ри­е­ви­ча Фе­до­ро­ва (1918-1984). Смир­но­ва — по двум при­чи­нам. Во-пер­вых, я его хо­ро­шо знал лич­но и ког­да в го­ды мо­ей учё­бы там он был за­ме­с­ти­те­лем ди­рек­то­ра Ли­те­ра­тур­но­го ин­сти­ту­та, и ког­да ра­бо­тал вме­с­те с ним в жур­на­ле "Друж­ба на­ро­дов", где он был глав­ным. Во-вто­рых, о нём Сар­нов пи­шет уж осо­бен­но злоб­но и лжи­во: "Ярый ан­ти­се­мит. Он свою не­лю­бовь к ев­ре­ям не про­сто не скры­вал — он ею гор­дил­ся. Он был са­мым ис­крен­ним, са­мым го­ря­чим и са­мым по­сле­до­ва­тель­ным про­вод­ни­ком го­су­дар­ст­вен­ной по­ли­ти­ки ан­ти­се­ми­тиз­ма. Он был её зна­ме­нос­цем. В пол­ном со­от­вет­ст­вии с этой ро­лью он был тог­да глав­ным ре­дак­то­ром "Друж­бы на­ро­дов".
Хоть один факт, под­тверж­да­ю­щий хоть что-ни­будь из это­го, кри­тик при­во­дит? Ни еди­но­го. Как же так! Ведь бу­ду­чи за­ме­с­ти­те­лем ди­рек­то­ра и зав­ка­фе­д­рой твор­че­ст­ва в Ли­те­ра­тур­ном ин­сти­ту­те, имея боль­шую власть, "зна­ме­но­сец ан­ти­се­ми­тиз­ма" дол­жен бы вы­жи­вать пре­по­да­ва­те­лей ев­рей­ско­го про­ис­хож­де­ния и гор­дить­ся этим. Но, по рас­ска­зу Сар­но­ва, пре­по­да­ва­те­ля­ми в ин­сти­ту­те бы­ли Львов-Ива­нов, С.К.Шам­би­на­го, С.И.Рад­циг, Н.И.Рад­циг, А.А.Ре­фор­мат­ский, В.Ф.Ас­мус. Ше­с­та­ков, Ле­он­ть­ев, Ве­тош­кин... Сплошь ру­са­ки, хоть у не­ко­то­рых не­о­жи­дан­ные фа­ми­лии. Так что, тут, мол, смир­нов­ско­му ан­ти­се­ми­тиз­му раз­вер­нуть­ся не­где бы­ло.
Это вра­нье пу­тём умол­ча­ния. На са­мом де­ле в ин­сти­ту­те ра­бо­та­ли Бров­ман, Бел­кин, Ис­бах, Ку­нис­ский, Ле­вин В., Ле­вин Ф., Ме­тал­лов, Но­виц­кий, Не­ча­е­ва, Пе­ча­ли­на, Си­мо­нян (Еже­рец), Фей­ги­на, Щи­ри­на... И ко­го Смир­нов вы­жил? Бе­ня мол­ча со­пит... Не мень­ше пи­са­те­лей-ев­ре­ев ру­ко­во­ди­ли и твор­че­с­ки­ми се­ми­на­ра­ми.
В то же вре­мя Смир­нов дол­жен бы гор­дить­ся тем, что все­ми си­ла­ми пре­пят­ст­во­вал при­ёму в ин­сти­тут ев­ре­ев и сре­зал их на го­су­дар­ст­вен­ных эк­за­ме­нах. И ко­го же он не при­нял? И ко­го же он сре­зал? Сар­нов и тут толь­ко пу­с­ка­ет пу­зы­ри, а я ска­жу: на мо­ей па­мя­ти ед­ва не за­ва­лил, но, в кон­це кон­цов, всё-та­ки вле­пил "трой­ку" двум — Ва­си­лию Фе­до­ро­ву и Вла­ди­ми­ру Бу­ши­ну. Ни тот, ни дру­гой да­же в дет­ст­ве ев­ре­я­ми не бы­ли. К то­му же ру­са­ка-фрон­то­ви­ка Бу­ши­на по­на­ча­лу и не при­ня­ли в ин­сти­тут.
А Сар­но­ва, по­пав­ше­го в ин­сти­тут с не­ко­то­рым за­поз­да­ни­ем бе­зо вся­ких труд­но­с­тей и не­из­ве­ст­но как, на за­щи­те дип­ло­ма Смир­нов, ока­зы­ва­ет­ся, ода­рил пя­тер­кой! И это не­смо­т­ря на то, что его ис­клю­ча­ли из ин­сти­ту­та, из ком­со­мо­ла, а дип­лом­ная ра­бо­та его бы­ла об Эрен­бур­ге, ко­то­рый, по его сло­вам, "у них у всех был, как кость в гор­ле" (с.579). Тут уме­ст­но на­пом­нить, что эта "кость", как же­лан­ный гость, об­ре­ме­нен­ный дву­мя Ста­лин­ски­ми пре­ми­я­ми и ман­да­том де­пу­та­та Вер­хов­но­го Со­ве­та СССР, од­наж­ды был при­гла­шен в Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут и три ве­че­ра под­ряд из­ла­гал сту­ден­там свои взгля­ды и суж­де­ния о ли­те­ра­ту­ре, ис­кус­ст­ве и о мно­гом сверх то­го. В.Смир­нов, как зав­ка­фе­д­рой твор­че­ст­ва и зам­ди­рек­то­ра, ко­неч­но, имел пря­мое от­но­ше­ние к яв­ле­нию "ко­с­ти" к нам в гос­ти. А ведь мог и вос­пре­пят­ст­во­вать.
А став глав­ным ре­дак­то­ром "Друж­бы на­ро­дов", "зна­ме­но­сец ан­ти­се­ми­тиз­ма" то­же дол­жен бы за­нять­ся из­гна­ни­ем из ре­дак­ции ев­ре­ев. Их там бы­ло не­ма­ло, да­же боль­шин­ст­во, что не­труд­но бы­ло ви­деть мне за пять лет ра­бо­ты там: от­вет­ст­вен­ный се­к­ре­тарь Люд­ми­ла Гри­го­рь­ев­на Ши­лов­це­ва, за­вре­дак­ци­ей Се­ра­фи­ма Гри­горьевна Ре­ме­ник (дочь пи­са­те­ля Гер­ша Ре­ме­ник), в от­де­ле про­зы ра­бо­та­ли Ли­дия Аб­ра­мов­на Дур­но­во, Ев­ге­ния Львов­на Усы­с­ки­на, Ва­ле­рия Вик­то­ров­на Пе­ру­ан­ская, от­де­лом пуб­ли­ци­с­ти­ки за­ве­до­вал Гри­го­рий Льво­вич Вайс­па­пир, его за­ме­с­ти­те­лем был Юрий Се­мё­но­вич Герш, и да­же в кор­рек­ту­ре — Ле­на Дым­шиц, На­та­ша Па­пер­но... Не обо­шлось и без тех, что с боль­шой "про­жи­дью", как лю­бит го­во­рить о них сам Сар­нов: Вла­ди­мир Алек­сан­д­ров, Аль­берт Бог­да­нов. За пять лет ра­бо­ты там не­му­д­ре­но уз­нать, что бы­ли в ре­дак­ции и да­мы, у ко­то­рых му­жья-ев­реи: за­вот­де­лом по­эзии Ва­лен­ти­на Дми­т­ри­е­ва, же­на из­ве­ст­но­го тог­да фе­ль­е­то­ни­с­та Ли­хо­де­е­ва (Ли­де­са), кор­рек­тор Ри­та Ко­ко­ри­на, же­на без­ве­ст­но­го Бо­ри, ко­то­рый на­ве­ды­вал­ся в ре­дак­цию... Так вот, все они как ра­бо­та­ли до Смир­но­ва, так про­дол­жа­ли ра­бо­тать и при нём. Все до еди­но­го. Уш­ла ку­да-то по соб­ст­вен­ной во­ле толь­ко На­та­ша По­пер­но, кра­са­ви­ца из кор­рек­ту­ры.
Или Смир­нов не пе­ча­тал ев­ре­ев? На­зо­ви! Я за­ве­до­вал от­де­лом куль­ту­ры, и вот кто по мо­е­му от­де­лу, в ча­ст­но­с­ти, пе­ча­тал­ся: Алек­сандр Кан­це­ди­кас из Лит­вы, Ада Ры­ба­чук из Ки­е­ва, моск­ви­чи Свет­ла­на Чер­вон­ная, Гри­го­рий Ани­си­мов, Ми­ля Хай­ти­на, цвет­ные вклей­ки в жур­на­ле де­лал фо­то­граф Фельд­ман... Ни­ка­ких со­мне­ний в их на­ци­о­наль­ной при­над­леж­но­с­ти ни у ме­ня, ни у Смир­но­ва быть не мог­ло.
На­ко­нец, мо­жет, в сво­ей из­ве­ст­ной три­ло­гии "От­кры­тие ми­ра" Смир­нов, по­доб­но Тур­ге­не­ву в рас­ска­зе "Жид", вы­вел от­тал­ки­ва­ю­щий или ко­ми­че­с­кий об­раз ев­рея? Уж ес­ли был бы, Зна­ме­но­сец вра­нья Бе­ня Сар­нов из­влек бы его для все­об­ще­го обо­зре­ния.
А вот сю­же­тик с Бу­бен­но­вым, то­же объ­яв­лен­ным "од­ним из са­мых зло­ст­ных ан­ти­се­ми­тов". Как же! Он кри­ти­ко­вал в "Прав­де" ро­ман "Жизнь и судь­ба" В.Гросс­ма­на. Од­наж­ды, го­во­рит кри­тик, Бу­бен­нов по­ссо­рил­ся с при­яте­лем. "Уж не знаю, че­го они там не по­де­ли­ли. Мо­жет быть(!), это был да­же прин­ци­пи­аль­ный спор. Один, мо­жет быть(!!), до­ка­зы­вал, что всех ев­ре­ев на­до от­пра­вить в га­зо­вые ка­ме­ры, а дру­гой пред­ла­гал вы­слать их на Ко­лы­му или, мо­жет быть(!!!), в Из­ра­иль". Ино­го раз­го­во­ра меж­ду рус­ски­ми людь­ми этот си­он­ский му­д­рец не пред­став­ля­ет. Зна­чит, он при ссо­ре не при­сут­ст­во­вал, от ко­го-то про­слы­шал о ней или по обык­но­ве­нию сам сма­с­та­чил, и глав­ный, един­ст­вен­ный до­вод у не­го — "мо­жет быть". Это­го ему до­ста­точ­но, что­бы объ­я­вить: раз­го­вор был пе­щер­но ан­ти­се­мит­ским.
А ко­ли ан­ти­се­мит, то мож­но лгать и кле­ве­тать сколь­ко угод­но. И тут же при­сту­па­ет: "Один пи­са­тель-фрон­то­вик рас­ска­зал мне, что Бу­бен­нов од­наж­ды бро­сил ему: "Вам лег­ко пи­сать во­ен­ные ро­ма­ны, а вот мне ка­ко­во: я на фрон­те ни еди­но­го дня не был". Ну, сра­зу же вид­но, что это опять ту­по­ум­ное вра­нье. Во-пер­вых, что за "один пи­са­тель"? Нет же при­чи­ны скры­вать его имя, спу­с­тя двад­цать пять лет по­сле смер­ти Бу­бен­но­ва. Во-вто­рых, с ка­кой ста­ти Бу­бен­нов не ока­зал­ся на вой­не, ес­ли, ког­да она на­ча­лась, он был здо­ро­вым му­жи­ком в са­мом сол­дат­ском воз­ра­с­те и не рва­нул же вслед за се­мь­ёй Сар­но­ва за Урал? В-тре­ть­их, ес­ли по ка­кой-то при­чи­не всё-та­ки не был на фрон­те, то за­чем бы стал так ду­рац­ки жа­ло­вать­ся на это, сам се­бя ра­зоб­ла­чать? На­ко­нец, да как бы он стал пи­сать о том, че­го не ви­дел, ког­да в это вре­мя ра­бо­та­ли мно­гие пи­са­те­ли, ко­то­рые бы­ли не фрон­те и зна­ли, что та­кое вой­на. Ни­че­го это­го не со­об­ра­жа­ет Сар­нов! Но жаж­да лгать, кле­ве­тать пе­ре­хлё­с­ты­ва­ет ту­по­умие.
А на са­мом де­ле вот что: "Бу­бен­нов Ми­ха­ил Се­мё­но­вич (1909 — 1983). Член СП с 1939 г. С мар­та 1942 — ко­ман­дир стрел­ко­вой ро­ты 88 сд 10 гвар­дей­ской ар­мии За­пад­но­го, 2-го При­бал­тий­ско­го, Ле­нин­град­ско­го фрон­тов. Стар­ший лей­те­нант. На­граж­дён ор­де­ном Крас­ная Звез­да, ме­да­лью "За от­ва­гу" и др." (Пи­са­те­ли Рос­сии — уча­ст­ни­ки Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны. М.Во­е­низ­дат. 2000. С.49). Та­ков сю­жет, ко­то­рый мож­но оза­гла­вить "Гвар­де­ец и ты­ло­вая кры­са". Я по­ни­маю, кры­са мог­ла осер­чать на Бу­бен­но­ва за ста­тью о Гросс­ма­не. Так ты же не про­сто кры­са, а ли­те­ра­тур­ная, на­пи­ши от­вет, до­ка­жи, что ста­тья оши­боч­на или да­же лжи­ва. Нет, сде­лать это он не мо­жет и ору­ду­ет, как си­ко­фант, кле­вет­ник, по­до­нок, как про­сто кры­са. Это что ж на­до иметь в груд­ной клет­ке и в че­реп­ной ко­роб­ке, что­бы са­мо­му улиз­нуть от фрон­та, но имен­но это при­пи­сать фрон­то­ви­ку, гвар­дей­цу, ор­де­но­нос­цу. А умер он от ту­бер­ку­лё­за. Сар­нов уже пе­ре­жил его на 30 лет...
К сло­ву ска­зать, и ка­пи­тан В.А.Смир­нов по­лу­чил два ор­де­на Оте­че­ст­вен­ной вой­ны, Крас­ной Звез­ды, ме­да­ли то­же не за Ура­лом, где Бе­ня со­чи­нял свои па­ск­ви­ли на Ста­ли­на.
До то­го, как вплот­ную за­нять­ся Со­лже­ни­цы­ным, по­до­зре­ния в ан­ти­се­ми­тиз­ме ко­то­ро­го на­ра­с­та­ли, кри­тик еще про­шел­ся по Ва­си­лию Фе­до­ро­ву. И тут есть не­что не­по­сти­жи­мое уму. В 1990 го­ду Сар­нов со сво­ей Ксан­тип­пой по­бы­ва­ли в Аме­ри­ке, там встре­ча и раз­го­вор с од­ной род­ст­вен­ни­цей Со­лже­ни­цы­на за­ста­ви­ла его шиб­ко за­сом­не­вать­ся: "Ес­ли она, пе­ред ко­то­рой Иса­ич вряд ли стал бы та­ить­ся, ис­крен­не не счи­та­ет его ан­ти­се­ми­том, то, мо­жет, и он сам то­же не лу­ка­вит? Мо­жет, он ис­крен­не ве­рит, что он не ан­ти­се­мит?"
Кри­тик со­мне­вал­ся, му­чил­ся, тер­зал­ся... Вдруг — "От­вет при­шел не­о­жи­дан­но. От че­ло­ве­ка бес­ко­неч­но от ме­ня да­лё­ко­го, от­кро­вен­но мной пре­зи­ра­е­мо­го — от по­эта Ва­си­лия Фе­до­ро­ва". Что зна­чит "от­кро­вен­но" — пре­зри­тель­но пи­сал о нём? И при жиз­ни? Как мож­но-с! Нет, он пре­зи­рал в ду­ше, там у не­го боль­шие ём­ко­с­ти для са­мой мерз­ких га­до­с­тей. И по­том это го­раз­до удоб­ней, бе­зо­пас­ней, а вот те­перь, ког­да Фе­до­ро­ва нет в жи­вых, мож­но и от­кро­вен­но.
Но за что же кри­тик пре­зи­рал ав­то­ра око­ло пя­ти­де­ся­ти книг, со­ста­вив­ших 5 то­мов со­бра­ния со­чи­не­ний, ла­у­ре­а­та и Рос­сий­ской, и Все­со­юз­ной пре­мий, на­ко­нец, по­эта, че­ло­ве­че­с­ким и твор­че­с­ким кре­до ко­то­ро­го бы­ли сло­ва:
До­ста­лись мне креп­кие ру­ки бой­ца
И серд­це се­с­т­ры ми­ло­серд­ной.

За что? По­че­му? Толь­ко по­то­му, что у са­мо­го ру­ки шу­ле­ра и серд­це га­дю­ки... Он знал Фе­до­ро­ва "толь­ко в ли­цо", по­сколь­ку оба в од­но вре­мя учи­лись в Ли­те­ра­тур­ном ин­сти­ту­те. "Ни­ка­ких от­но­ше­ний, го­во­рит, у нас не бы­ло. Да­же не здо­ро­ва­лись". Но Сар­нов "знал" про не­го, что он ав­тор по­эмы "Про­дан­ная Ве­не­ра". То есть, не толь­ко хо­тя бы один том, но и по­эму-то он не чи­тал, а толь­ко "знал" о ней. И опять с чу­жих слов сплет­ник за­яв­ля­ет, что она на­пи­са­на "убо­гим сти­хом" и лжи­во, из­де­ва­тель­ски и без­гра­мот­но пе­ре­ска­зы­ва­ет её со­дер­жа­ние. На­при­мер, на­зы­ва­ет при этом Л.М.Ка­га­но­ви­ча, а тот ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к по­эме не име­ет. "Не вы­зы­ва­ло со­мне­ния и при­над­леж­ность Фе­до­ро­ва к "па­т­ри­о­ти­че­с­ко­му", т.е. к чер­но­со­тен­но­му кры­лу оте­че­ст­вен­ной сло­вес­но­с­ти".
Гос­по­ди, ка­кой без­дон­ный ре­зер­ву­ар зло­бы! Ведь и не зна­ет че­ло­ве­ка, и ни­че­го не ви­дел от не­го пло­хо­го... А я знал Фе­до­ро­ва очень близ­ко не толь­ко по­то­му, что при­над­ле­жу к то­му же "кры­лу", но и по ин­сти­ту­ту, и по ра­бо­те в "Мо­ло­дой гвар­дии", и про­сто по жиз­ни, в ча­ст­но­с­ти, и по за­сто­ль­ям. И по­то­му мне смеш­но чи­тать даль­ше: "Од­наж­ды этот Ва­ся в Ма­ле­ев­ке, вой­дя в сто­ло­вую, как обыч­но пья­ный в дра­ба­дан, про­воз­гла­сил своё жиз­нен­ное кре­до: "Ес­ли ты уе­хал в Из­ра­иль — ты мой луч­ший друг! Ес­ли ос­та­ёшь­ся здесь — ты мой злей­ший враг!"
Ну, во-пер­вых, ка­кое же тут "жиз­нен­ное кре­до"? Это все­го лишь ча­ст­ный во­прос об от­но­ше­нии к уез­жа­ю­щим ев­ре­ям и к ос­та­ю­щим­ся. Но об­ли­чи­тель уве­рен: всё, что лю­ди го­во­рят о ев­ре­ях, это не что иное, как не­пре­мен­но "жиз­нен­ное кре­до". Вот та­кой ту­пой ги­пер­бо­лизм или ев­ре­цен­т­ризм, что ли, в ду­хе ко­то­ро­го он, на­при­мер, уве­ря­ет ещё и в том, что член По­лит­бю­ро А.Жда­нов лич­но за­ни­мал­ся его де­лом об ис­клю­че­нии из ин­сти­ту­та, а дру­гой член По­лит­бю­ро В.Гри­шин лич­но зво­нил до­му­пра­ву о слеж­ке за Бе­ней. Ну, про­сто ди­во див­ное! Че­ло­век так на­пич­кан пу­да­ми про­чи­тан­ных книг, что ци­та­ты тор­чат у не­го ото­всю­ду — из обо­их ушей, из обе­их но­з­д­рей, ка­жет­ся, да­же... И не зна­ет, не по­ни­ма­ет про­стей­ших ве­щей! Ну, не мог­ли, Бе­ня, за­ни­мать­ся то­бой чле­ны По­лит­бю­ро, для это­го бы­ли со­от­вет­ст­ву­ю­щие ин­стан­ции, служ­бы, лю­ди... Не се­чёт! Во-вто­рых, в сто­ло­вой Ма­ле­ев­ки Фе­до­ров мог пря­мо об­ра­щать­ся толь­ко к тем ев­ре­ям, ко­то­рые ос­та­лись, си­де­ли в за­ле, но ни­как не мог го­во­рить о сво­ей друж­бе тем, кто уже уе­хал и на­хо­дит­ся на бе­ре­гу Мерт­во­го мо­ря. На­ко­нец, за все го­ды при не­од­но­крат­ных за­сто­ль­ях я ни ра­зу не ви­дел Фе­до­ро­ва "пья­ным в дра­ба­дан" и спо­соб­ным на та­кие вы­ход­ки. Он бы­вал вспыль­чив, но ни­ког­да не пе­ре­сту­пал гра­ни­цу при­ли­чия.
А то, что Сар­нов и на сей раз врёт, он сам тут же и до­ка­зы­ва­ет: "Для ме­ня это бы­ло мо­мен­том ис­ти­ны. Вот так же, на­вер­но, мыс­лит и чув­ст­ву­ет Со­лже­ни­цын". Да ка­кой же это "мо­мент ис­ти­ны", ко­ли "ис­ти­на" об­ре­та­ет­ся по ана­ло­гии: ес­ли А так, то и Б так. А кро­ме то­го, как же Фе­до­ров мог стать "мо­мен­том ис­ти­ны" для со­мне­ва­ю­ще­го­ся кри­ти­ка в 1990 го­ду, ес­ли он, Ва­ся-то, умер в 1984-м. Ах, Бе­ня... К сло­ву ска­зать, ты ро­дил­ся и вы­рос в сто­ли­це, был в се­мье един­ст­вен­ным ре­бён­ком, ко­то­ро­го ро­ди­те­ли по чет­ным дням кор­ми­ли чер­ной ик­рой, по не­чёт­ным — крас­ной, по­или в та­кой же оче­ред­но­с­ти то апель­си­но­вым со­ком, то то­мат­ным. А Фе­до­ров был де­вя­тым ре­бен­ком в бед­ной кре­с­ть­ян­ской се­мье. Что та­кое ле­бе­да, слы­шал? А по­том, ког­да ты па­ко­ст­ни­чал в ты­лу, Ва­ся ра­бо­тал на авиа­ци­он­ном за­во­де. Что та­кое за­вод, зна­ешь?
А он про­дол­жа­ет как бы от ли­ца Фе­до­ро­ва: "Ез­жай­те се­бе в Из­ра­иль и жи­ви­те там сча­ст­ли­во. Но не суй­тесь в на­ши рус­ские де­ла! Не лезь­те, как ска­зал Блок Чу­ков­ско­му, сво­и­ми гряз­ны­ми одес­ски­ми ла­па­ми в на­шу рус­скую боль!" Тут мож­но до­ба­вить толь­ко од­но: Алек­сандр Блок, Бе­ня, это те­бе не Ва­ся. И его со­вет Чу­ков­ско­му те­бе сле­ду­ет при­нять и на свой счёт, хо­тя ты ро­дил­ся не в Одес­се, как Чу­ков­ский.
Сар­нов ещё и при­зы­ва­ет к на­ци­о­наль­но­му по­ка­я­нию, пи­шет, что "к не­му в пер­вую оче­редь при­стой­но об­ра­тить­ся рус­ско­му ав­то­ру". И взы­ва­ет к Со­лже­ни­цы­ну: "По­ка­жи при­мер!" Ну, что ж взы­вать к по­кой­ни­ку-то? Опоз­дал, дя­дя! Но сам-то жив, хоть и на ка­рач­ках. Вот с се­бя и нач­ни, по­ка­жи при­мер. Я го­тов по­мочь. Готов дать те­ле­фо­ны квар­тир, где жи­ли В.А.Смир­нов, М.С.Бу­бен­нов и В.Д.Фе­до­ров... Мо­жет быть, там по-преж­не­му жи­вет кто-то из род­ст­вен­ни­ков. Хоть пе­ред ни­ми по­кай­ся за свой ли­те­ра­тур­ный блуд.
За­тро­нув во­прос об отъ­ез­де ев­ре­ев в Из­ра­иль и к отъ­ез­ду с род­ной зем­ли во­об­ще, кри­тик Б.Сар­нов пи­шет, что ког­да его друг (ещё один!) Ар­ка­дий Бе­лин­ков "со­вер­шил го­ло­во­кру­жи­тель­ный по­бег из на­шей об­щей тюрь­мы че­рез Юго­сла­вию в Аме­ри­ку", то он, по­жиз­нен­но за­клю­чен­ный, "про­сто оша­лел от вос­тор­га и за­ви­с­ти". Ну, ша­ле­ет Бе­ня, как мы зна­ем, то и де­ло — и от вос­тор­га, и от огор­че­ния, и от стра­ха, но ча­ще все­го — от зло­бы и не­на­ви­с­ти к "со­вет­ской тюрь­ме", взле­ле­яв­шей его в сы­те и хо­ле.
Вот и сей­час — оша­лел. И что даль­ше? На­до мчать­ся вслед за Ар­каш­кой, прав­да? Тем па­че, го­во­рит, на­счет "мо­раль­но­го пра­ва сбе­жать, по­ки­нуть ро­ди­ну, у ме­ня ни­ког­да не бы­ло ни ма­лей­ше­го со­мне­ния". Ка­кие, го­во­рит, мо­гут тут быть со­мне­ния, ес­ли Тют­чев хо­тел сбе­жать, ес­ли Го­голь сбе­жал в Ита­лию (прав­да, нена­дол­го), ес­ли мой учи­тель Шклов­ский сбе­жал (прав­да, тут же и вер­нул­ся), и вот те­перь мой друг Ар­каш­ка... Ну, и?.. "Я ту­по смо­т­рел на от­крыв­шу­ю­ся ка­лит­ку и не тро­гал­ся с ме­с­та... Но, тем не ме­нее, ос­та­вал­ся ярым сто­рон­ни­ком эми­г­ра­ции". И яро­ст­но аги­ти­ро­вал за неё. Уе­ха­ли все до­ро­гие дру­зья — Са­шень­ка Га­лич, Эмоч­ка Кор­жа­вин, Лё­вуш­ка Ко­пе­лев, Ва­сень­ка Ак­се­нов, Во­ву­ля Вой­но­вич... Есть ос­но­ва­ния по­ла­гать, что имен­но под вли­я­ни­ем его аги­та­ции. Все ука­ти­ли! А у ме­ня, го­во­рит, "от­вра­ще­ние к со­вет­ской жиз­ни до­шло до пре­де­ла", но — ни с ме­с­та! По­ни­мал, что у тех, ко­го он спро­ва­дил, всё-та­ки бы­ли име­на, там, за бу­г­ром они име­ли не­ко­то­рую из­ве­ст­ность хо­тя бы по шум­ной ис­то­рии со сбор­ни­ком "Ме­т­ро­поль", что по­мог­ло бы им ус­т­ро­ить­ся там, а ко­му мо­жет по­на­до­бить­ся он со сво­и­ми со­чи­не­ни­я­ми о Мар­ша­ке да опы­том ра­бо­ты в жур­на­ле "Пи­о­нер"? То есть, ору­до­вал он как ис­тин­ный про­во­ка­тор.
"Кое-кто из зна­ко­мых, — пи­шет, — уже стал на­ме­кать, что мне и са­мо­му луч­ше уе­хать". В чис­ле этих зна­ко­мых был и я, толь­ко не на­ме­кал, а пря­мо го­во­рил: "Бе­ня, шпарь! В тю­ря­ге же си­дишь. Хоть Ксан­тип­пу свою по­жа­лей. Дай ей вздох­нуть воз­ду­хом сво­бо­ды". Но эти на­мё­ки, го­во­рит, "при­во­ди­ли ме­ня в ярость". Стран­но, на­мё­ки-то бы­ли про­дик­то­ва­ны со­ст­ра­да­ни­ем. Но ско­рей все­го, де­ло тут в том, что он по­ни­мал: со­вет­чи­ки по­ни­ма­ют его про­во­ка­тор­скую сущ­ность. И он про­дол­жал: "Рос­сий­ский ли­те­ра­тор луч­ше вы­пол­нит своё пред­наз­на­че­ние, ко­неч­но же, не здесь, в тюрь­ме, а — там, на во­ле!" И при та­кой-то убеж­дён­но­с­ти — ни ша­га в сто­ро­ну во­ли.
Ма­ло то­го, он про­дол­жал фи­ло­соф­ст­во­вать на эту те­му и "осуж­да­ю­щее от­но­ше­ние к тем, "кто бро­сил зем­лю", не про­щал да­же Ах­ма­то­вой". Ну как она, го­во­рит, мог­ла на­пи­сать та­кое!
Мне го­лос был. Он звал утеш­но,
Он го­во­рил: "Иди сю­да,
Ос­тавь свой край глу­хой и греш­ный,
Ос­тавь Рос­сию на­всег­да.
Я кровь от рук тво­их от­мою,
Из серд­ца вы­ну чер­ный стыд,
Я но­вым име­нем по­крою
Боль по­ра­же­ний и обид".
Но рав­но­душ­но и спо­кой­но
Ру­ка­ми я за­мк­ну­ла слух,
Чтоб этой ре­чью не­до­стой­ной
Не оск­вер­нял­ся скорб­ный дух.

Тут мно­го стран­но­го. Во-пер­вых, по­че­му Рос­сия на­зва­на греш­ной? Во-вто­рых, что, "го­лос" зо­вёт в без­греш­ный свя­той край — где он? В-тре­ть­их, от­ку­да и чья кровь на ру­ках по­этес­сы или, ес­ли угод­но, её ли­ри­че­с­кой ге­ро­и­ни? В-чет­вер­тых, что за "чер­ный стыд"? Ведь это чув­ст­во свет­лое, оно сви­де­тель­ст­ву­ет о том, что со­весть жи­ва. В-пя­тых, за что стыд-то? Ка­ко­ва его при­чи­на? В-ше­с­тых, о ка­ких по­ра­же­ни­ях, о оби­дах на что тут речь? На­ко­нец, не очень-то яс­но, как мож­но но­вым име­нем "по­крыть" ста­рую боль — на­звать её бла­жен­ст­вом? А под сти­хо­тво­ре­ни­ем сто­ит: "Осень 1917 го­да". Но та осень 25 ок­тя­б­ря пе­ре­ло­ми­лась по­по­лам на две не­со­еди­ни­мые по­ло­ви­ны. Так в ка­кую из них на­пи­са­но сти­хо­тво­ре­ние? Не­из­ве­ст­но.
Ко­неч­но, глав­ное здесь — ре­ши­тель­ный от­каз ав­то­ра слу­шать "утеш­ный го­лос", то есть по­ки­нуть ро­ди­ну. И за этим про­ни­ца­тель­ный кри­тик уже ни­че­го боль­ше не ви­дит, ни­ка­ких не­до­уме­ний у не­го нет, это за­тме­ва­ет для не­го всё.
И он при­во­дит дру­гое сти­хо­тво­ре­ние Ах­ма­то­вой на ту же те­му:
Не с те­ми я, кто бро­сил зем­лю
На рас­тер­за­ние вра­гам.
Их гру­бой ле­с­ти я не внем­лю
Им пе­сен я сво­их не дам.
И веч­но жа­лок мне из­гнан­ник,
Как за­клю­чен­ный, как боль­ной.
Тем­на твоя до­ро­га, стран­ник.
По­лы­нью пах­нет хлеб чу­жой.
А здесь, в глу­хом ча­ду по­жа­ра
Ос­та­ток юно­с­ти гу­бя,
Мы ни еди­но­го уда­ра
Не от­кло­ни­ли от се­бя.
И зна­ем, что в оцен­ке по­зд­ней
Оп­рав­дан бу­дет каж­дый час...
Но в ми­ре нет лю­дей бес­слёз­ней,
Над­мен­нее и про­ще нас.

Это на­пи­са­но в ию­ле 1922 го­да. И опять мно­го стран­но­го. Во-пер­вых, здесь име­ют­ся-то в ви­ду не те, кто бро­сил ка­кую-то не­ве­до­мую "зем­лю", а бро­сил ро­ди­ну, сбе­жал из Рос­сии. Так и сле­до­ва­ло ска­зать. Во-вто­рых, ко­го ав­тор на­звал вра­га­ми, тер­за­ю­щи­ми ро­ди­ну, — цар­ских ге­не­ра­лов и ино­ст­ран­ных ин­тер­вен­тов, пы­тав­ших­ся за­ка­ба­лить её, или боль­ше­ви­ков, ко­то­рые спас­ли ро­ди­ну? В-тре­ть­их, на­чав об­ли­че­ние с тех, кто бро­сил ро­ди­ну, ав­тор вдруг пе­ре­ско­чи­ла на "из­гнан­ни­ков". Но это же сов­сем дру­гое: пер­вые бе­жа­ли са­ми по сво­ей во­ле, а вто­рые ока­за­лись за ру­бе­жом вы­нуж­ден­но. И мно­гие из них, на­чи­ная хо­тя бы с Ови­дия, во­все не за­слу­жи­ва­ют пре­зри­тель­ной жа­ло­с­ти. В-чет­вер­тых, та­кой жа­ло­с­ти не за­слу­жи­ва­ет и за­клю­чен­ный, ес­ли он осуж­дён не­спра­вед­ли­во, а уж о пре­зре­нии к боль­но­му и го­во­рить не­при­лич­но. В-пя­тых, ос­та­вив бег­ле­цов и из­гнан­ни­ков, ав­тор вдруг пе­ре­клю­чи­ла своё пре­зре­ние на "стран­ни­ка", т.е. на пу­те­ше­ст­вен­ни­ка. Да чем он-то про­ви­нил­ся — хоть Афа­на­сий Ни­ки­тин, хоть Тур Хей­ер­дал, хоть ны­неш­ний наш мо­ре­ход Ко­ню­хов? В-ше­с­тых, не­по­нят­но, о ка­ком по­жа­ре тут речь. В 1922 го­ду Граж­дан­ская вой­на окон­чи­лась. В-седь­мых, как по­этес­са мог­ла го­во­рить о сво­ей гиб­ну­щей юно­с­ти, ког­да ей шел тог­да уже чет­вер­тый де­ся­ток и она бы­ла ма­те­рью де­ся­ти­лет­не­го сы­на? За­клю­чи­тель­ные стро­ки сти­хо­тво­ре­ния не под­да­ют­ся внят­но­му объ­яс­не­нию, но мож­но, в ча­ст­но­с­ти, за­ме­тить, что очень труд­но пред­ста­вить се­бе, что­бы над­мен­ность и про­сто­та со­че­та­лись в од­ном ли­це.
Вос­тро­гла­зый кри­тик и тут не ви­дит ни од­ной стран­но­с­ти, для не­го глав­ное вот: "Я го­тов с ува­же­ни­ем от­не­с­тись к тем, что в не­лёг­ком вы­бо­ре пред­по­чел ро­ди­ну. Но по­че­му на­до пре­зи­рать тех, кто вы­брал сво­бо­ду?" Ну, вот, по­лу­чил ты сво­бо­ду с до­став­кой на дом. Сыт?

Одни клевещут,  другие творят. На фото режиссёр Карен Шахназоров, лауреат премии "Золотой орёл" за лучший игровой фильм 2012 года "Белый тигр", посвящённый Великой Отечественной войне.

Комментарии Написать свой комментарий

К этой статье пока нет комментариев, но вы можете оставить свой

1.0x