1. Два Модерна
Сталинизм – версия Левого (социалистического и коммунистического) Модерна, который возник как реакция на Правый («буржуазно-капиталистический») Модерн. Последний утвердился в результате «великих буржуазных» революций, сокрушивших традиционное общество в Европе и породивших то, что можно назвать «ужасами капиталистической эксплуатации». Поэтому сопротивление капитализму не могло не быть (в известной степени) и сопротивлением «остатков» традиционного общества.
Не случайно, что на первых порах социализм был христианским и традиционалистским. Джон Туфайл замечает, что в это время «использование слова «социализм» не считалось принадлежностью политических левых (это всегда аморфное обозначение), оно применялось к широкому спектру политических идей и идеологий, начиная от Руссо и Прудона и заканчивая Робертом Оуэном и Кольриджем. Объединяющая концепция в этих разрозненных убеждениях заключалась в том, что они отвергали либеральный взгляд на Человека и Общество – мнение о том, что любое общество является не более чем суммой его совокупных частей. Таким образом, можно видеть, что предположение, будто термины «консервативный» и «социалистический» являются взаимоисключающими, в контексте употребления терминов XIX века и необоснованно, и полностью ошибочно. Поэтому у такого англиканина Высокой Церкви и высокого тори, как Чарльз Кингсли, не было никакого несоответствия, когда он называл себя социалистом».[1]
Однако, позже, в авангарде социалистического движения стали «классики научного социализма» Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Их усилиями это движение было переведено на рельсы атеизма, прогрессизма и экономического детерминизма. Есть версия о том, что, в данном плане, «классики» действовали заодно с Ротшильдами, получая от них финансирование. (О данной связи писал известный русский анархист Михаил Бакунин.)
Левый Модерн сущностно не выступал против Модерна как такового. Но он был альтернативен ему, что, во многом (но, конечно, не совсем), выносит его за формат Модерна как такового. Именно поэтому Левый Модерн являлся, до некоторой степени, возвращением (на новом уровне) к Традиции. Отсюда и феномен «вождистских» национал-коммунистических режимов ХХ века, одним из которых являлся сталинский режим.
Это особенно важно ввиду того, что в настоящее время западный Правый Модерн переходит (если уже не перешёл) в состояние Пост-Модерна. Западная цивилизация, некогда ставшая глобальной, теперь становится цивилизацией пост-западной, для которой характерна «новая нормальность». Левый Модерн, будучи альтернативным Правому, также является своего рода Пост-Модерном. И, в связи с этим, он может ответить на вызов глобального Пост-Запада. Отсюда и его актуальность, причём (что вполне логично) для нас, в данном плане, наиболее интересен и актуален именно сталинизм.
2. Кризис двух опор
На XIX съезде (5-14 октября 1952 года) Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) – ВКП (б), переименованной в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС), Иосиф Сталин сделал два важнейших замечания, касающихся тенденций развития мирового капитализма: «Раньше буржуазия позволяла себе либеральничать, отстаивала буржуазно-демократические свободы и тем создавала себе популярность в народе. Теперь от либерализма не осталось и следа. Нет больше так называемой «свободы личности», - права личности признаются теперь только за теми, у которых есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Растоптан принцип равноправия людей и наций, он заменен принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан. Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт. Я думаю, что это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите собрать вокруг себя большинство народа. Больше некому его поднять.
Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».
Как очевидно, Сталин говорит о мощнейшем кризисе двух опор западных национальных государств – демократии и патриотизма. Может показаться, что он слишком категоричен, ведь на Западе не было покончено ни с демократией, ни с патриотизмом. Тут нужно указать, что Сталин касается моментов современных именно ему. А здесь произошло мощнейшее ограничение западного демократизма. Ярчайшим примером такого ограничения стал «маккартизм», который вылился в массовые политические преследования в США. На Западе огромные силы были брошены на подавления социальных выступлений. Так, в 1946-1947 годах во Франции имели место рабочие выступления. Выступавших попытались полностью исключить из жизни страны. Так, даже участники Сопротивления были лишены своих наград. И амнистию, причём, частичную , отменили только в 1981 году. (Примечательно, что выступления подавлял министр внутренних дел, социалист Ж. Мок.) В 1955 году произошёл запрет Коммунистической партии Германии (КПГ) в ФРГ, что было совсем уж «знаково», учитывая опыт 1930-х. И таковых тенденций было множество – и в открытой, и в завуалированных формах. (Во втором случае, речь идёт, в частности об исключениях коммунистов из коалиционных антфашистских правительств.). Они, эти тенденции, не были такими уж новыми и для «буржуазно-демократического» Запада. Но в сравнении с триумфом антифашизма 1945 года имел место фактор сворачивания демократии.
Также налицо был и фактор усиления глобалистских тенденций, крайне знаковый, если учесть, что в 1945 году произошёл некий триумф национально-освободительного движения многих стран, победивших глобалистский же, по сути, нацистский гегемонизм.
Известная кампания по «борьбе с космполитизмом», имела не столько внутреннее, сколько «внешнее» значение. И Сталин здесь имел ввиду, в первую очередь, мировую тенденцию к глобализации. «Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма выявлялась по мере появления на Западе различных проектов объединения народов и государств в региональном и мировом масштабах, - пишет историк Алексей Вдовин. - Английский министр иностранных дел Э. Бевин 23 ноября 1945 г. говорил о «создании мировой ассамблеи, избранной прямо народами мира в целом», о законе, обязательном для всех государств: «Это должен быть мировой закон с мировым судом, с международной полицией». В СМИ западных стран утверждалось, что «мировое правительство» стало неизбежным и его стоит добиваться, даже если для этого придется провести «третью мировую войну». Известный английский философ Бертран Рассел считал (сентябрь 1948 г.), что «кошмар мира, разделенного на два враждующих лагеря», может кончиться только с организацией «мирового правительства». Он полагал, что оно будет создано под эгидой Америки и «только путем применения силы»... В сентябре 1948 г. «Литературная газета» дала представление о «движении мировых федералистов» в США, возглавляемых представителем крупного бизнеса К. Мейером. Под давлением этой организации, насчитывающей 34 тысячи членов, законодательные собрания 17 штатов США приняли резолюции, предлагающие конгрессу внести решение о пересмотре устава ООН...».[2]
Сталин отлично понимал всю угрозу мондиализма (глобализма), ставящего своей целью установление господства транснациональной олигархии. Можно, со всем основанием, предположить - кампания по борьбе с безродным космополитизмом, в первую очередь, как раз и была направлена на то, чтобы привить русским и другим народам СССР иммунитет против глобализма. И в новую партийную программу (так и не принятую) планировал внести тезисы об угрозе «мирового правительства». Летом 1947 года на странице проекта им была сделана надпись: «Теория «космополитизма» и образования Соед[иненных] Штатов Европы с одним пр[авительст]вом. «Мировое правительство».
Итак, Сталин совершенно верно заметил две мощнейшие тенденции в развитии западного капитализма – ликвидация демократии и ликвидация патриотизма. Да, эти «подвижки» были «заторможены» после его смерти, хотя и не сразу (достаточно вспомнить запрет КПГ). Но ведь сама смерть (скорее всего, убийство) Сталина сделал глобальный масштаб совершенно иным. Хрущёвская либерализация дала глобальному капиталу некую передышку и возможность осуществить свои планы - более постепенно.
Но от самих планов никто не думал и отказываться. И вот уже в 1975 году выходит доклад «Кризис демократии» (С. Хантингтон, М. Крозье, Дз. Ватануки), написанный по заказу глобалистской «Трёхсторонней комиссии». В нём содержался призыв умерить демократию, развитие которой идёт в неправильном направлении.
Происходит формирование Единой Европы, которое завершилось формированием наднационального квазигосударства. Причём, это образование недемократично, ибо избранный Европарламент не обладает правом законодательной инициативы – в отличии от неизбираемой Еврокомиссии.
В 1980-е годы начинается неолиберальная революция, которая во многом минимизировала западное социальное государство, выросшее именно из западной демократии. Характерно, что во Франции её проводило именно левое правительство социалиста Лорана Фабиуса. Неолиберальные реформы (точнее, контрреформы) продолжались и позднее – с разной интенсивностью – с участием самых разных политических акторов.
В настоящее время глобализации продвинулась весьма далеко, и отдельные ТНК даже могут соревновать с государствами. Верхушка транснационального капитала, например, глава Всемирного экономического форума Клаус Шваб, выдвигает проект «инклюзивного капитализма», предполагающий замену национальных государств «ответственными корпорациями». Создан «Совет по инклюзивному капитализму» («The Council for Inclusive Capitalism»), куда входят мощные Корпорации - IBM, Mastercard, Bank of America, BP, Johnson & Johnson, Salesforce, Lenovo, EY, Dupont, Allianz SE, TIAA, State Street Corporation. (Показательно, что Совет патронируется Папой Римским, а Папы уже заявляли о необходимости «мировой политической власти».) Есть мнение, что указанный орган является прообразом Мирового правительства – «Всемирного совета глобальных корпораций», о котором писал Элвин Тоффлер.
Разворачивается кризис демократии. Так, он наглядно проявился в ведущей стране Запада – США, где в 2020-2021 имели место беспрецедентные злоупотребления в пользу кандидата от Демократической партии Джо Байдена. Пресловутое «глубинное государство» мобилизовало мощнейший ресурс, наглядно минимизировав институты западной демократии.
Как очевидно, Сталин был абсолютно прав в определении общего направления развития западного капитализма, что ещё раз подтверждает актуальность самого сталинизма.
3. Курс – на русский патриотизм
Сталин, с середины 1930-х годов, последовательно проводил линию на поддержку и укрепление русского патриотизма. Часто можно встретить утверждение, согласно которому вождь всего лишь использовал русский патриотизм - для отражения внешней агрессии, а потом предал его забвению, отдав предпочтение советскому патриотизму. Это, конечно, совсем не так. До конца своих дней Сталин сочетал оба патриотизма, что свидетельствует о возможности соединения сверхнациональной и национальной идей. И, к слову сказать, такое сочетание всегда актуально в вопросах державного, имперского строительства.
В качестве самого главного доказательства приводится знаменитое ленинградское дело, в ходе которого Сталин уничтожал группу функционеров-«ленинградцев» - якобы за то, что они были «русской партией».
Теперь о поддержке русского патриотизма, от которой Сталин якобы отказался после войны. Указывают на проект партийной программы, подготовленной в 1947 году под руководством «русофила» Андрея Жданова. В нём содержится такое положение: «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ... [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций. …Русский рабочий класс и русское крестьянство под руководством ВКП(б) дали всем народам мира образцы борьбы за освобождение человека от эксплуатации, за победу социалистического строя, за полное раскрепощение ранее угнетенных национальностей». На полях против данного положения Сталин поставил свою пометку: «Не то».[3] Из этого часто заключается, что он отвергал само утверждение, был против «руководящего положения» русских. Однако из указанной пометки вовсе не следует несогласие со смыслом, возражение могло быть против самой подачи. И дело заключалось всего лишь в том, чтобы переформулировать написанное.
Собственно, так оно всё и было. В окончательной редакции программы читаем: «Русский народ своей бескорыстной братской помощью ранее угнетенным нациям заслужил уважение и доверие всех народов Советского Союза и по праву занимает руководящее положение в семье народов СССР».
Как очевидно, смысл остался совершенно тот же. Выкинуты были только «ортодоксальные» положения о рабочем классе и крестьянстве. И это вполне понятно - Сталин акцентировал внимание на общенародном характере Советского государства, которое стало государством всех трудящихся.
В окончательном варианте осталось и положение о русской культуре, предполагалось «развивать национальную по форме и социалистическую по содержанию культуру всех народов советской страны, добиваться того, чтобы лучшие достижения национальной культуры каждого народа и прежде всего великой русской культуры становились достоянием всех народов СССР».
Как уже было сказано, в 1952 году прошёл XIX партийный съезд. На нём с обстоятельной речью выступил Лаврентий Берия. По сути, это был доклад с весьма подробным освещением национальных отношений в СССР. Докладчик не обошёл вниманием и «русскую тему»: «Силой, цементирующей дружбу народов нашей страны, является русский народ, русская нация как наиболее выдающаяся из всех наций, входящих в состав Советского Союза. (Бурные аплодисменты.) Русский рабочий класс под руководством партии Ленина-Сталина совершил в октябре 1917 года величайший исторический подвиг - прорвал фронт мирового империализма, уничтожил власть буржуазии и разбил цепи национально-колониального гнета на одной шестой части земного шара. Не подлежит сомнению, что без помощи русского рабочего класса народы нашей страны не смогли бы защитить себя от белогвардейцев и интервентов и построить социализм. Что же касается народов, которые в прошлом не прошли капиталистического развития, то без длительной и систематической помощи русского рабочего класса они не смогли бы осуществить переход от докапиталистических форм хозяйства к социализму. В годы Великой Отечественной войны, как говорил товарищ Сталин, с особой силой проявились присущие русскому народу ясный ум, стойкий характер и терпение. Русский народ своим героизмом, храбростью и мужеством заслужил в этой войне общее признание как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны. (Продолжительные аплодисменты.)»
Так что и в 1952 году смысл остался всё тем же самым. Хотя, снова был задействован «классовый фактор»: Берия говорит о «русском рабочем классе». Это опять-таки – понятно; в условиях «холодной войны» приходилось усиливать идеологическую составляющую. Ясно, что столь важное положение о русском народе Лаврентий Павлович не мог предложить от «самого себя». Такие вещи обязательно согласуются на самом высоком уровне.
Собственно, как и название, и содержание двух книг, вышедших в 1952 году. Речь здесь идёт о книгах Дмитрия Тищенко «Русский народ - выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза» (Госкультпросветиздат) и Анны Панкратовой «Великая русская нация» (Госполитиздат). К слову, такие книги стали выходить ещё до войны. Например, в 1938 году издательство ЦК ВЛКСМ выпустило в свет книгу Бориса Волина «Великий русский народ». Это к утверждению о том, что русский патриотизм якобы «реабилитировали» только тогда, когда «прижало».
Любопытно заметить, что на упомянутом выше съезде Сталин делал акцент на «русскости» Компартии СССР. Иосиф Виссарионович заметил: «Особого внимания заслуживают те коммунистические, демократические или рабоче-крестьянские партии, которые еще не пришли к власти и которые продолжают работать под пятой буржуазных драконовских законов. Им, конечно, труднее работать. Однако им не столь трудно работать, как было трудно нам, русским коммунистам, в период царизма, когда малейшее движение вперед объявлялось тягчайшим преступлением. Однако русские коммунисты выстояли, не испугались трудностей и добились победы. То же самое будет с этими партиями. Почему все же не столь трудно будет работать этим партиям в сравнении с русскими коммунистами царского периода?»
В последние годы жизни Сталин планировал осуществить некоторые административно-политические преобразования - в пользу русского народа. Исследователь Алексей Чичкин утверждает: «Сталиным было запланировано усиление, что называется, русско-славянского фактора в ряде республик, а именно — создание в 1953–1954 гг. русских национально-автономных округов в Латвии (с центром в Даугавпилсе, которому должны были вернуть русское название "Двинск"), на северо-востоке Эстонии (с центром в Нарве), в Северо-Восточном Казахстане (с центром в Усть-Каменогорске), Закарпатской автономной области, где в тот период преобладали родственные русским православные русины. Причем последний проект многие вовлеченные в это сталинское решение небезосновательно называли "Новая Закарпатская Русь"».[4]
Так что никакой боязни русского патриотизма у Сталина не было. Что же до «ленинградцев», то они пали жертвой собственных же амбиций. Молодые выдвиженцы не могли потерпеть несколько лет и тогда получить рычаги власти над всем СССР. Группа Кузнецова захотела власти «здесь и сейчас», сделав ставку на столь губительный сепаратизм. И справедливости ради надо отметить, что к этому, во многом, их подталкивала сама административно-бюрократическая система с её постоянным противоборством различных номенклатурных кланов и её амбициозных руководителей.
4. Сталинские планы демократизации
На своём последнем съезде Сталин призывал к «поднятию двух знамён», то есть - к сочетанию патриотизма и демократии. Для уяснения, надо вспомнить, что он был одним из инициаторов Конституционной реформы 1936 года. В Конституции 1936 года были особо прописаны разного рода права и свободы граждан, что дало многим наблюдателям повод говорить о ней, как о самой «передовой и демократической». Сегодня над этим смеются, указывая на события 1937-1938 годов. Однако, Сталин и в самом деле планировал осуществить широкомасштабную демократизацию, причем без всякого подражания Западу - с его многопартийностью, при которой власть переходит от одной финансово-промышленной группировки к другой.
Иосиф Виссарионович предложил провести действительно соревновательные выборы в Верховный Совет, который создавали вместо громоздкой, многоступенчатой системы Съездов Советов. В книге Юрия Жукова «Иной Сталин»[5] приводится фотокопия опытного проекта бюллетеня, который планировалось ввести на выборах 1937 года. На одном из них напечатаны сразу три фамилии кандидатов-соперников, идущих на выборах в Совет Национальностей по Днепропетровскому округу. Первый кандидат предполагался от общего собрания рабочих и служащих завода. Второй — от общего собрания колхозников, и третий - от местных райкомов партии и комсомола. Также сохранились образцы протоколов голосования, в которых утверждался принцип альтернативности будущих выборов. На образцах визы Сталина, Вячеслава Молотова, Михаила Калинина, Жданова. Это не оставляют сомнения в том, что именно Сталин и его соратники являлись инициаторами альтернативности на выборах.
И тут дело не столько в «альтернативности», сколько в самом принципе, по которому должна «выстроиться» данная альтернативность. Сталин предполагал конкуренцию между партийными структурами и собраниями трудовых коллективов. А последние ведь и также должны были соревноваться. По сути, Сталин и его соратники предлагали обществу сделать основными субъектами «электоральной политики» не только партию, но и собрания внепартийных трудящихся – индустриальных и аграрных. Это очень интересная модель, в рамках которой обеспечивается традиционалистская «цветущая сложность». Здесь политическая активность Модерна (Левого) органически и диалектически сочетается с активностью сходов, имеющих своим истоком – традиционные артельные и общинные сходы.
Очевидно, что на таких выборах выдвиженцам от партийных организаций нужно было выдержать очень серьезную конкуренцию со стороны беспартийных кандидатов и общественных организаций. И она отсеяла бы «забронзовевших» партократов, привыкших мыслить «по-левацки» – как во времена гражданской войны и коллективизации. Безусловно, это очень мощная концептуальная «наработка» для проекта Сверх-Модерна, который преодолевает как «партийный парламентаризм» Правого Модерна, так и «корпорократию», которую предлагает глобалистский и «ново-нормальный» Пост-Модерн. Разумеется, такой проект не может полностью отбросить реальность партийных структур, но может перевести их в совершенно новый и, в то же время, «старый», консервативно-революционный формат Нео-Традиции.
Одновременно, планировалось применить и еще один фильтр – «партийный». Сталин выступил за то, чтобы сделать выборы партийного руководства всех уровней тайными. И этот фильтр, вкупе с советским, только усилил бы «отсев» - на уровнях госвласти.
Однако, партийная олигархия весьма обеспокоилась данными планами. Первые секретари в регионах «закричали» о том, что в стране существует множество «врагов народа». Тем самым, «вбрасывалась» мысль о преждевременности проведения свободных выборов.
Сам Сталин по этому поводу заявил: «…Если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена плохо, а мы вполне заслужили такой позор...»[6] Косвенно, наличие разных подходов к реформированию страны демонстрируют материалы февральско-мартовского (1937 года) пленума ЦК. Сталин и его ближайшие соратники (Молотов, Жданов и др.) выступили на нем с достаточно спокойными речами, обращая огромное внимание на необходимость подготовки и проведения выборов. Напротив, весьма кровожадными были речи «региональных боссов» — Станислава Косиора (Компартия Украины), Роберта Эйхе (Западно-Сибирский крайком), Иосифа Варейкиса (Дальневосточный крайком) и многих других. Именно Эйхе предложит создание печально известных местных «троек» в составе первого секретаря, прокурора и начальника НКВД. С помощью данных, чрезвычайных структур регионалы надеялись укрепить свою власть и расправиться с неугодными.
В тех, сложившихся, условиях Сталин принял решение включиться в Террор, который уже нельзя было остановить, но под колёса которого вполне можно было попасть. Маховик репрессий «исправно» заработал, и намечавшиеся соревновательные выборы оказались сорванными. При этом, сами инициаторы репрессий пали жертвой своей же собственной кровожадности – они были уничтожены как «враги народа».
Сталину удалось достичь некоторых, и весьма ощутимых, реформаторских успехов. Так, по декабрьской (1936 года) Конституции были сняты ограничения в правах, наложенные на отдельные социальные категории, причисленные к «эксплуататорам». Выборы стали тайными, что хоть как-то (и ощутимо) приближало их к статусу «свободных».
Уже после войны Сталин дал задание секретарю ЦК Жданову подготовить проект новой программы ВКП (б), которую планировали принять на партийном съезде в 1947 году. Указанный проект предусматривал осуществление целого комплекса мер, призванных радикально преобразовать жизнь в стране. Предполагалось включить в управление СССР всех его граждан. И само данное управление планировалось постепенно свести к регулированию хозяйственной жизни. Все они должны были по очереди выполнять государственные функции (одновременно не прекращая трудиться в собственной профессиональной сфере).
По мысли разработчиков проекта, любая государственная должность в СССР могла быть только выборной. При этом, следовало проводить всенародное голосование по всем важнейшим вопросам политики, экономики, культуры и быта. Важная деталь - гражданам и общественным организациям планировалось предоставить право непосредственного запроса в Верховный Совет.[7]
Обращает на себя внимание тот факт, что Сталин апеллировал к «прямой демократии». Между тем, сама «прямая демократия» является требованием, скорее, традиционалистским, ибо подразумевает ликвидацию «средостения» между «Вождём и Народом» (на чём настаивали и наши славянофилы). При условии «вождизма», оно, это требование, прямо устанавливает непосредственную связь между организациями общественности и Главой Государства.
Принято считать, что диктатуру пролетариата «отменили» при Никите Хрущёве на XXII съезде КПСС. Однако, её «упразднение» готовилось ещё в 1947 году. В проекте программы читаем: «В социалистическом обществе достигнуто невозможное в условиях эксплуататорского строя единство государства и народа. Советское государство является выразителем силы, воли и разума народа. С ликвидацией эксплуататорских классов, победой социализма и установлением полного морально-политического единства всего народа диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию. Советское государство превратилось в подлинно всенародное государство».
Широкомасштабные преобразования так и не были осуществлены. Реформам помешала «холодная война», развязанная Западом. Проводить такие кардинальные реформы в разрушенной войной стране, да ещё и под мощным внешним давлением, - такую роскошь Сталин себе позволить не мог. Так что «спасибо» за сорванные реформы надо сказать именно западным демократиям.
5. Реформы в условиях Холодной войны
Тем не менее, по мере восстановления народного хозяйства Сталин вновь задумывался о реформах – пусть и менее масштабных. И он стал очень осторожно, с большой оглядкой на разные обстоятельства, готовить серьёзные изменения. На XIX съезде Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) была переименована в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС). Этим демонстрировалась готовность отказаться от многих устаревших догм и, вообще, снизить революционный, «большевистский» пафос.[8]
Сталин приступил к созданию некоей организационной базы для наступления на верхушку партократии. Съезд принял новый устав, где особенно подчёркивалась настоятельная необходимость развёртывания широчайшей критики и самокритики. В частности, предписывалось: «Развивать самокритику и критику снизу, выявлять недостатки в работе и добиваться их устранения, бороться против парадного благополучия и упоения успехами в работе. Зажим критики является тяжким злом. Тот, кто глушит критику, подменяет ее парадностью и восхвалением, не может находиться в рядах партии... Сообщать в руководящие партийные органы вплоть до Центрального Комитета партии о недостатках в работе, невзирая на лица. Член партии не имеет права скрывать неблагополучное положение дел, проходить мимо неправильных действий, наносящих ущерб интересам партии и государства. Тот, кто мешает члену партии выполнять эту обязанность, должен строго наказываться как нарушитель воли партии… Быть правдивым и честным перед партией, не допускать сокрытия и искажения правды. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии».
В своём отчётном докладе съезду Г. Маленков заметил: «Чтобы… успешно решить задачу укрепления местных партийных органов и усиления работы партийных организаций, необходимо было ликвидировать запущенность партийно-организационной и идеологической работы и покончить с такими явлениями, как перенесение в партийные организации административных методов руководства, ведущих к бюрократизации партийной работы, ослабляющих активность и самодеятельность партийных масс».
Весьма конкретная критика высокопоставленных функционеров имела место уже на съезде. Так, делегат от партийной организации Ивановской области Лидия Лыкова сообщила: «Основная железнодорожная магистраль области - Иваново - Александров - находится в неудовлетворительном состоянии. Несколько раз областной комитет партии ставил перед министром путей сообщения т. Бещевым вопрос о необходимости капитального ремонта этой дороги. Нельзя сказать, чтобы т. Бещев и аппарат министерства не давали ответа на просьбы областного комитета партии. В начале года министерство, как правило, отвечает, что будет капитально отремонтировано около 60–70 км пути. В середине года цифра снижается до 30 км, а в итоге ремонтируется ежегодно всего 6–7 км. И так несколько лет подряд. У коммунистов есть правило: дал слово — выполни, обещал — сделай. Хорошо бы, это установившееся в партии правило было применено т. Бещевым и в отношении к Ивановской области».
Одновременно Сталин пытался решить насущнейший вопрос со своим преемником. Он отлично понимал, что ему будет трудно работать в окружении номенклатурных «зубров» из своей «старой гвардии». Поэтому Иосиф Виссарионович решил преобразовать Политбюро (структуру, сложившуюся ещё при Владимире Ленине) в Президиум ЦК. И данное преобразование произошло на октябрьском (1952 год) Пленуме ЦК. Если Политбюро насчитывало 11 членов и одного кандидата в члены, то в президиум вошли уже 25 членов и 11 кандидатов. Как представляется, это нужно было, для того чтобы растворить «зубров» в массе новых выдвиженцев, сделать «старую гвардию» более управляемой. Тем не менее, Сталин всё же образовал в президиуме более узкое бюро в составе девяти членов.
Новый состав высшего партийного органа существеннейшим образом отличался от прежнего ПБ. «К тому времени, несмотря на приток в руководство более образованных и подготовленных людей, в самом высшем органе партии — Политбюро были представлены лишь те, кто стал коммунистом до 1921 г., - пишет историк Юрий Емельянов. - Лишь один из 11 членов высшего руководства (Г.М. Маленков) имел законченное высшее образование. Члены Политбюро заняли управленческие должности во время или вскоре после Гражданской войны, сохранив тот же уровень подготовки и привычки руководства тех лет. Почти все "новички" имели высшее образование. Впервые в истории партии в состав руководства были избраны три доктора наук».[9]
Сталин определился со своим преемником и его выбор был подтверждён на уровне мемуарном. Сталинский нарком (а позже министр) сельского хозяйства Иван Бенедиктов вспоминает: «Сталин вскоре достойного, с его точки зрения, преемника, по крайней мере, на один из высших постов подобрал. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Обладая твердым и самостоятельным характером, Пантелеймон Кондратьевич одновременно был коллективистом и демократом до мозга костей, умел располагать к себе, организовывать дружную работу широкого круга людей. Сталин, видимо, учитывал и то, что Пономаренко не входил в его ближайшее окружение, имел собственную позицию и никогда не старался переложить ответственность на чужие плечи. Документ о назначении П.К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли. Став Первым секретарем ЦК, Хрущев, который, естественно, был в курсе всего, предпринял необходимые шаги, с тем чтобы отодвинуть Пономаренко подальше — сначала в Казахстан, затем, в 1955 г., на дипломатическую работу, послом в Польшу, а потом в Нидерланды. Впрочем, и здесь он работал недолго — опасного «конкурента» быстренько препроводили на пенсию, весьма скромную и без причитавшихся ему льгот за государственную службу. Человек простой, скромный и непритязательный в личной жизни, обремененный заботами о родных и близких, он в буквальном смысле влачил полунищенское существование, когда наконец после отставки Хрущева друзья, обратившись в ЦК, добились достойного обеспечения его старости».[10]
В 1948 году Пономаренко стал секретарём ЦК партии. На этом посту он курировал работу Госплана, а также министерств - торговли, финансов и транспорта. В 1950 году его назначили министром заготовок. И, судя по всему, Пономаренко был «нацелен» на реформы. Во время руководства Белоруссией он сократил некоторые плановые задания предприятиям и активнейшим образом внедрял хозрасчёт.
Несмотря на все усилия и приготовления Сталина партократическая верхушка всё-таки просаботировала его решение. Слишком уж сильны были её позиции. И слишком мало времени прошло после XIX съезда. Ряд обстоятельств внутреннего и внешнего характера не позволил Сталину осуществить задуманные им преобразования и оставить стране достойного, ей и себе, преемника.
Сталин показал пример того, что можно разворачивать реформы (хотя бы и умеренные, но весьма многообещающие) даже в условиях мощного внешнего давления, предполагающего мобилизационный режим.
6. Перспективы Нео-традиционалистской партии
В продолжение разговора о преобразованиях необходимо указать на то, что Сталин существенно повысил роль правительства в государственно-политической системе. В Совете народных комиссаров (СНК) стали формироваться весьма интересные различные оперативно-координационные структуры (Комитет обороны и Экономический совет, слитые затем в единое Бюро). Так, было увеличено количество зампредов СНК, при каждом наркомате ввели должность заместителя по кадрам. Наконец, 6 мая 1941 года Сталин реализовал свою давнишнюю мечту, став главой правительства.
Вождь, таким образом, довольно «резко» повышал статус именно структур исполнительной власти. Возникает вопрос, а является ли это свидетельством того, что он «принижал» роль Компартии, чьим Генсеком являлся. Безусловно, нет, просто Иосиф Виссарионович рассматривал оптику Партии иначе. В своей малоисследованной работе «О политической стратегии и тактике русских коммунистов» (1921 год) он определял её роль следующим образом: «Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность».
Здесь главное слово «одухотворяющей»; Сталин, как бывший семинарист, отлично понимал суть написанного. Он рассматривал Партию именно как духовно-политический Орден, сосредоточенный на идейно-воспитательной работе. И цели этого Ордена заключались именно в «духовной» («идеологической») работе над государственно-политическими кадрами.
Вождь неоднократно пытался избавить Партию от функции «властной», административно-бюрократической. Наиболее предметно это ему удалось сделать в результате XVIII съезда ВКП(б) (10-21 марта 1939 года). Тогда выступил Жданов, секретарь ЦК, заведующий Агитпропом и одно из ближайших лиц в окружении вождя. Он заявил: «Там, где партийные организации приняли на себя несвойственные им функции руководства хозяйством, подменяя и обезличивая хозяйственные органы, там работа неизбежно попадала в тупик».
Именно этим обстоятельством он и объяснял все промахи и отставания в экономическом развитии страны. То есть, речь уже не шла ни о «внутренних врагах» с их вредительскими замыслами, ни о международном империализме. Корень всех бед виделся в гипертрофированном могуществе партийного аппарата.
Жданов мощно обрушился с критикой на саму систему функционирования отраслевых отделов ЦК и местных комитетов: «Производственно-отраслевые отделы ныне не знают, чем им, собственно, надо заниматься, допускают подмену хозорганов, конкурируют с ними, а это порождает обезличку и безответственность в работе». Практическим выводом стала повсеместная ликвидация отраслевых отделов. Исключение сделали лишь для сельскохозяйственного отдела, чью ликвидацию отложили на время ввиду чрезвычайной важности именно аграрного вопроса. Партия переводилась на рельсы именно духовно-политического ордена. Однако, накануне Войны роль прежних отделов была практически восстановлена, сработал именно фактор геополитической опасности, который сработает и далее.
Между тем, по мере решения военно-политических проблем, вопрос поднимался и далее. В январе 1944 года, по распоряжению Сталина, Г. Маленков составил проект постановления ЦК «Об улучшении государственных органов на местах». В нём предлагалось: «а) покончить с установившейся вредной практикой дублирования и параллелизма в руководстве хозяйственным и культурным строительством со стороны местных партийных и государственных органов… и полностью сосредоточить оперативное управление хозяйственным и культурным строительством в одном месте - в государственных органах…б) укрепить государственные органы наиболее авторитетными и опытными кадрами… в) повернуть внимание партийных организаций к всемерному укреплению государственных органов, поднятию их роли и авторитетности, освободив партийные органы от несвойственных им административно-хозяйственных функций и установить правильное разделение и разграничение обязанностей между партийными и государственными органами; г) обязать руководящие партийные органы на местах, проводя перестройку взаимоотношений с советскими органами…».[11]
Предполагалось, что будет собран Пленум ЦК, которые и решит судьбу проекта. Однако, Политбюро отвергло предложения Сталина и Маленкова – настолько велико было сопротивление партноменклатуры.
Итак, мы видим следующую конфигурацию сталинизма. Сам Сталин считает себя именно «вождём народа», чей статус не прописан в законодательстве. Тем не менее, он является, как вождь, источником всей исполнительной вертикали (Председатель Совета народных комиссаров/Совета министров). Он же, (как глава Секретариата) является главой духовно-политической власти Ордена-КПСС. Из здесь мы видим очень сильную перспективу, в плане развития партийных структур.
Сталинизм, во многом не осуществившийся, является не столько достоянием истории. Он, по большему счёту ещё только грядёт.
7. Цель № 1 – национальная независимость
Часто говорят о сталинском экономическом чуде. И оно действительно, имело место. Ещё до Великой Отечественной войны СССР стал одной из самых передовых держав мира. Но самое «чудесное» - это послевоенное восстановление народного хозяйства. Никто в мире не ожидал подобных темпов. Даже и в самом сталинском руководстве были пессимистические настроения. Так, министр внешней торговли Анастас Микоян выступал за принятие «Плана Маршалла», что означало бы, по сути, капитуляцию перед Западом. Даже министр иностранных дел Вячеслав Молотов (которого на Западе прозвали «Мистер Нет») испытывал, в данном вопросе, весьма сильные колебания. Кстати, сам Сталин очень сильно охладел (после войны) к своему старому соратнику, увидев его заискивание перед иностранной прессой.
Несмотря на все пессимистические настроения, Сталин стал восстанавливать экономику с опорой на собственные, национальные силы. И страна была восстановлена в кратчайшие сроки. Этот феномен требует серьёзного анализа. Но перед этим было бы не лишним вспомнить некоторые факты. После Великой Отечественной войны наша страна находилась в состоянии ужасающей разрухи. В огненном вихре жутчайшего противостояния были разрушены и уничтожены 1710 городов, 70 тысяч сел и деревень, 32 тысяч предприятий промышленности, 65 тысяч км железных дорог, 98 тысяч колхозов и 2890 машинно-тракторных станций (МТС). И, тем не менее, руководство наметило план Четвёртой (1946-1950 года) пятилетки, который ставил перед страной, казалось бы, совсем немыслимые задачи.
Тогда планировалось не только восстановить, но и превзойти довоенный уровень – как в промышленности (46 %), так и в сельском хозяйстве. На Западе данный план считали нереальным, но он был не только выполнен, но и перевыполнен. Более того, сразу же были намечены новые, головокружительные рубежи. В 1951 году началась уже Пятая пятилетка.
Очень важно заметить, что речь шла не только о промышленности, о механизмах и товарах. Улучшалась сама жизнь людей, причем, на самом важном, «человекосберегающем» направлении. В 1940-1950 годах детская смертность снизилась более чем в 2 раза (180 на 1000 - против 81 на 1000). За тот же самый период количество врачей в СССР выросло в полтора раза.
Налицо – самое настоящее советское экономическое чудо, которое часто называют ещё и сталинским. И возможным оно стало благодаря сталинской модели социализма, которая гибко и эффективно сочетала разные смыслы, идеи, «технологии». Попытаемся рассмотреть её основы.
Сталин стремился подчинить экономику - политике, и главной политической целью он считал укрепление национально-государственного суверенитета. Лидер болгарских коммунистов Георгий Димитров в своих дневниках вспоминает, что вождь СССР ставил вопрос именно так — «через социальное освобождение к национальной независимости».
По мысли Сталина, социализм призван ликвидировать стихийность в экономической жизни, сделав возможным планомерное развитие народного хозяйства. На встрече с авторским коллективом нового учебника политэкономии (29 января 1941 года) Сталин определил: «Первая задача состоит в том, чтобы обеспечить самостоятельность народного хозяйства страны от капиталистического окружения, чтобы хозяйство не превратилось в придаток капиталистических стран. Если бы у нас не было планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все начиналось бы с легкой промышленности, а не с тяжелой промышленности. Мы же перевернули законы капиталистического хозяйства, поставили их с ног на голову, вернее, с головы на ноги... На первых порах приходится не считаться с принципом рентабельности предприятий. Дело рентабельности подчинено у нас строительству, прежде всего, тяжелой промышленности».[12]
Анализируя эти слова, исследователь Пётр Краснов обратил особое внимание на столь «низкую» оценку фактора рентабельности. Согласно ему, в большой системе есть разные уровни оптимизации. От их успешного функционирования зависит судьба отдельных элементов, но не всей системы. При капитализме оптимизация происходит, в основном, на уровне предприятия/корпорации. И если, например, одному предприятию удалось разорить другое, то это означает оптимизацию одного из уровней. Но вся система при этом не оптимизируется. «СССР же предлагал свою, невиданную ранее модель – оптимизация на уровне всего общества, включая воспитание, образование, медицинское обслуживание, безопасность и многое другое, - пишет П. Краснов. - Эта система была исходно спланирована как интегральная, то есть неделимая на части, как неделим на жизнеспособные части человеческий организм. Обратим внимание на слова о том, что рентабельности не придавалось большого значения только «на первых порах», следовательно механизм рентабельности предприятий исходно планировался, но должен был быть запущен в положенное ему время, когда более высокий уровень общественной оптимизации уже был предварительно настроен».[13]
Вот именно такая интегральная система, вкупе с политическим (национально-государственным) «детерминизмом», позволила Союзу сохранить независимость даже в условиях жуткой послевоенной разрухи. И это совершенно актуально сейчас, когда Россия находится в условиях мощнейшего экономического давления со стороны Запада. При этом, курс на сохранение и укрепление национального суверенитета, позволяет даже увеличивать темпы роста нашего народного хозяйства.[14]
Как уже отмечалось выше, Сталин решительно отверг «план Маршалла», который означал финансовое закабаление страны. Итак, важнейший аспект сталинизма – это преобладание политики над экономикой. И это особенно важно для нас, ибо долгое время «коммерция» ставилась выше политики, что пагубно сказалось, в частности, в области внешней политики – достаточно вспомнить украинский «кейс».
Примечания:
[1] Философия Льюиса Кэрролла. Перевод Максима Медоварова.
[2] «Низкопоклонники и космополиты».
[3] О Жданове как о выдающемся партийно-государственном деятеле, написал яркую и интересную биографию исследователь Алексей Волынец, который обратил внимание эти слова.
[4] Что не позволили Сталину?..
[6] О проекте Конституции Союза ССР:
Доклад на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов -
25 ноября 1936 года».
[7] Данилов А. А., Пыжиков А. В. «Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы».
[8] К слову, во многих других компартиях дело зашло ещё дальше. «Сталин в 1952-м впервые включил в марксизм отстаивание национального суверенитета, что еще больше отдалило сталинские СССР и КПСС от доктрины мировой революции, - пишет исследователь Алексей Чичкин. — В этой связи именно по инициативе И.В. Сталина началось переименование зарубежных компартий: в 1944–1953 гг. термин "коммунистическая" исчез из названия этих партий в Албании и Венгрии, Корее и Гватемале, Польше и Восточной Германии, Коста-Рике и Никарагуа, Вьетнаме и Иране, Марокко и британской Гвиане, на Кубе и в ряде других стран. Они стали называться "рабочими", "трудовыми", "народными"». (УК.соч.)
[9] Он мог стать преемником Сталина.
[10] О Сталине и Хрущеве. Интервью с В. Литовым. - «Молодая гвардия». - 1989. - №4
[11] Ю. Н. Жуков. «Сталин: тайны власти» М., «Вагриус», 2005. С. 207
[12] Беседа об учебнике «Политическая экономия» 29 января 1941 года (конспективная запись)».
[13] «Как Сталин предотвратил перестройку».
[14] Способность России выдержать санкции, введенные западными странами, станет в будущем предметом для изучения аналитиков, пишет американская газета Wall Street Journal. «То, как России удалось избежать коллапса и добиться некоторого роста в течение года, несмотря на экономическую блокаду со стороны Запада, станет в будущем примером для аналитиков, размышляющих о том, в каких случаях санкции имеют смысл в качестве инструмента политики».
