Россия — страна, обладающая необыкновенной живучестью и потенциалом развития практически в любых условиях. Попадая в жёсткий плен тех или иных концепций, догматов, идеологий, схем и моделей бытия, политических группировок, кланов, враждебного окружения и прочего, она сохраняет в своём организме источники противоречий, способных к пробуждению, к толчку для очередного витка развития. На каждом этапе возникают свои — как "прогрессивные", так и "реакционные" — факторы, процессы и субъекты истории. Движение — а с ним и существование народа и государства — продолжается. Хотя порой и с трагическими потерями, упущенными возможностями.
Строительство капитализма в одной отдельно взятой стране
Советский Союз, распавшись, породил 15 антисоветских государств. Все они вскоре после своего появления на свет "вышли на панель", предложив себя в качестве чего-нибудь, что сгодится "мировому сообществу". Столь же оперативно в 14 из них была запущена одна и та же модель консолидации гражданского общества: "Нас угнетали, мы боролись и победили". Недолгое время в роли угнетателя побыл "тоталитарный советский режим", но вскоре он по факту был заменён просто "русскими". В России эта модель внедрялась не столь прямолинейно: трудно было перевести стрелку на русских (более 80% населения страны) и включить этнический компонент. Переведёшь — и очевидное станет опасным: пришедшие к власти должны будут признать себя нерусскими. Недостаточно эффективно было и в качестве общего консолидирующего ужаса полагаться на "тоталитарный советский режим": часть общества сие зелье приняла и три десятилетия живёт с ним, но большинство не откликается должным образом. У большинства "ум с сердцем не в ладу": им говорят — "репрессии", а они — "Победа!". Им говорят — "Мандельштам — Пастернак", а они радостно смотрят "Волгу-Волгу" и "Кубанских казаков". Им говорят об умученной "генетике-кибернетике", а они — "мирный атом — спутник — Гагарин"…
Антисоветизм и антисталинизм — из одного набора медико-политических средств. Слово "сталинизм" наполняют смыслами кто как хочет, словно это "чистая форма" без содержания. Я наполню его своим: сталинизм — это способность России к обретению субъектности и развитию, в условиях смертельно опасных внутренних противоречий, противостояния с внешними противниками и неполноты ресурсов существования государства — политических, идеологических, экономических, технологических, демографических и др. Можно и не называть эту способность "сталинизмом", а обозначить, например, как советский социализм. Но жанр политического полемического эссе предполагает наличие "дразнилок", привлекающих внимание. Возможно, кто-то, пробежав глазами заголовок, представил сталинизм как будущее России. Если иметь в виду вышеприведённое уточнение смысла — я не против.
Вышедшие на мировую панель 15 "братских народов" надеялись, что будут востребованы мировой экономикой или политикой — хотя бы в качестве шавок на кормлении. Справедливости ради надо сказать, что перспектива стать чем-то иным имелась у очень немногих из них. Но ни у кого не возникло иных поползновений: бал правили нажива и мстительность, подкрепляемые "теориями", оправдывающими алчность, нищету, торжество несправедливости, отказ от своей истории и т. д. Бормоча слова про "мировую цивилизацию", принялись строить капитализм. И, надо признать, немало в этом преуспели, явив миру беспрецедентное по скорости и масштабам обогащение активистов процесса, блатных и приблатнённых. Мировая экономика "интегрировала" и их самих, и подведомственные им территории.
"Мировая экономика" и прежде взаимодействовала с Россией — с империей. После революции масштабы взаимодействия снизились. При власти большевиков, уже во второй половине 20-х, линия "на мировую революцию" сменилась концепцией построения социализма в отдельно взятой стране, ставшей основой долгосрочной и, как оказалось, во многом успешной стратегии развития государства. Социализм был построен не только в "отдельно взятой стране", но и расширил своё влияние, создал "мировую систему социализма", судьба которой ныне переживает драматический период. Социализм же — и как концепция, и как практика государственного строительства — не просто выжил, но и демонстрирует возможность создания крупнейшей экономики мира (но теперь уже в другой "отдельно взятой стране" — Китае). А в России — отдельно "взятой", приватизированной и распроданной, решили построить криминально-компрадорский капитализм. И построили! И "интегрировались"!
Но что-то пошло не так…
Братские сёстры
В Советском Союзе (при "сталинизме") формировался образ "семьи народов", каждый из которых метафорически объявлялся "братом" или "сестрой". Образ описывал то, к чему следовало стремиться, это был желанный социальный норматив. В семье были общие "родители" (Советская Родина), общая система ценностей (советская), общие цели (коммунизм), сходные модели поведения (от "пионер — всем ребятам пример", до "морального кодекса строителей коммунизма" и т. п., с учётом этнорелигиозных особенностей). На этой основе, а также в результате победоносной войны, действительно сформировалась "новая общность", политическая нация — советский народ. Жила эта семья по-своему счастливо, но недолго. Распался Советский Союз — распалась и семья. Разорвались не только формальные отношения, но разъединились и те "скрепы" (ценности и цели), которые подпитывали эту общность. Печально, но понимание того, что метафору "братские" можно использовать только в рамках одной семьи — не пришло. Не пришло и понимание того, что метафора — это не более чем метафора: она даёт лишь образную связь. И если братья, даже разделённые во младенчестве, даже воспитанные в разных семьях, странах и т. п., формально остаются братьями, хоть между ними нет ничего общего ни в культурном, ни в каком ином, кроме генетического, отношении, то народы, описываемые как "братские", перестают быть ими, если они не объединены в одну семью. Так и произошло с советской семьёй братских народов — от неё остался только фонтан на ВДНХ.
Братские эмоции могут теперь существовать только по инерции между теми, кто ещё несёт в себе чувство советской общности. Таких людей в первые годы — десятилетия — после распада было много, но постепенно их становится меньше. Формируется новое поколение, воспитанное в иных условиях, на основе других ценностей.
В среде тех, кого "в злокачественных новообразованиях" стали называть "русскоязычными", было и есть немало тех, в ком живёт чувство общности с русским народом и многовековой Россией. Попав в водоворот истории, они ожидали хотя бы дружественных отношений как между "русскоязычными" с декларативной титульной нацией, так и между этими государствами и Россией. От России ожидалась поддержка и защита от притеснений и унижений со стороны "титульных". Однако надежды эти год за годом не оправдывались: те, кто в Москве пришёл к власти, не для того её захватывали. А для другого. Симбиоз воров и взяточников, ставший властью, создавал систему личного обогащения, комфорта и безопасности, "вписался в мировую систему", а "проблемы русскоязычных" вошли в перечень декларативных "как бы забот" и декоративных мероприятий, на которых тоже можно заработать. "Советскость", прежде бывшая стрежнем отношений, уничтожена. Сформировалась уродливая гармония интересов чиновников, олигархов, "малого и среднего бизнеса", криминалитета, вскормленных властью деятелей масскультуры, кино и ТВ. На распаде бывшей "семьи братских народов" кормились все, кто хотел и мог.
Антисоветизм, однако, неконструктивен: на его основе нельзя что-либо создать, на его основе можно только разрушать. Поэтому новой "антисоветской семьи братских народов" не возникнет. Антисоветизм, охвативший "братских сестёр", порождает русофобию и различные формы религиозно-политического и культурного предательства. Антисоветизм не работает и как нечто сближающее Россию с бывшими союзными республиками, хотя он и составляет важную часть политической идеологии всех частей распавшегося СССР. Происходит это как потому, что антисоветизмы эти разные, так и потому, что они призваны служить разным целям.
Антисоветизм и внутри России многолик: либерал-западники ненавидят "совок" не так, как, скажем, монархисты. Либерально-перестроечный антисоветизм нужен был для захвата власти и радикального переустройства общества. Другой, распространившийся в среде патриотов "монархического" толка, несёт в себе заметные элементы реванша (имею в виду Октябрьскую революцию 1917 года) и возмездия. Либерально-перестроечная идеология произвела демонтаж политического устройства ради вполне определённых меркантильных целей: на месте разрушенного социализма построен капитализм, а разрушители стали его бенефициарами. Этот капитализм справедливо считают компрадорским и криминальным, верно и то, что он задуман и создан как часть "мирового капиталистического хозяйства", с соответствующей утратой полноты суверенитета. Бенефициары своё получили, а вот русского либерализма — ни как полноценной идеологии, ни тем более как устойчивой практики "здорового" национального капитализма — ни придумать, ни построить не смогли.
Многие "патриоты-антисоветчики" вполне вписались в сложившийся капитализм, заняв те ступени иерархии, которые им позволили занять. Интеллектуально-политические порывы при этом не затихли: остаётся волнение умов и сердец, охваченных монархо-мистическими идеалами, светлыми образами прошлого и ругательствами в адрес давно почившей безбожной власти "проклятых большевиков". "Патриотический" антисоветизм за три десятилетия не смог выработать конструктивной, созидательной идеи, не создал привлекательного образа будущего, не говоря уж о технологии его обретения. "Работа мысли" в этом сегменте шла и идёт интенсивно, в последнее время она стала оказывать заметное влияние на политику государства: во власти немало "симпатизантов" этим взглядам. В общем, у нас есть "либералы", "консерваторы" и выделивший их из себя русский народ, который пытаются маркировать как "россиян".
Может ли произойти благодатный синтез устремлений всех сегментов общества, синергия "логики намерений" и "логики обстоятельств" (эти понятия — тоже из лексикона "сталинизма")? Или "англосаксы", о которых дружно и упоённо говорят политологи, не дадут?
Распутье
Не в одних американцах дело: от них было, есть и будет немало пользы (вред — само собой, но есть и польза). Писал, например, О’Генри рассказы, а русский кинорежиссёр Леонид Гайдай поставил хороший фильм по их мотивам. Вспомню фразу из этого источника: "Дело не в дороге, которую мы выбираем, — то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу". Так и мы, "россияне": одни из нас выбрали дорогу "на Запад", другие "повелись" на это. Но время шло, что-то внутри "нас-других" стало вызывать дискомфорт. Были также и те, кто "не повёлся", оставались и такие, кто вовсе с этими телодвижениями никак не соотносился. Именуют это явление социально-политическим расколом общества, а его нынешнее состояние — "распутьем".
Мы переживаем период неустойчивости, нестабильности. И это, говоря языком синергетики, не бифуркация, поскольку вариантов перехода в новые устойчивые состояния не два, а несколько. Процессы в экономике и политике, происходящие в последний год, дают надежду, но пока не дают уверенности ни в выборе оптимальной модели будущего, ни в наличии достаточных ресурсов для успешного перехода.
Прагматически оценивая реальное положение дел, надо исходить, опять же, из сталинского: "Других писателей у меня для вас нет". Я имею в виду, что в стране и во власти есть и либерал-западники, и патриоты разных "согласий и несогласий". В сложившихся условиях повесткой дня должна стать не победа одних над другими, а включение всех в общее дело. Общее дело складывается из необходимости решать жизненно важные вопросы в военно-политической, экономической и культурно-исторической сфере.
Поиск образа общего дела, возможно, идёт, но видимая часть политического процесса не позволяет понять, как его представляет себе властная верхушка. В политико-пропагандистской части основное время и место занимает только одна мысль и образ: враги-англосаксы стремятся добить Россию, а мы должны "сплотиться вокруг президента". Можно принять и этот агитационный тезис, но для результативной политической работы нужен другой уровень и понимания, и действий.
Линия жизни России
Многое из того, что надо сейчас делать в силу "логики обстоятельств", может и должно найти опору в советском периоде истории.
Изменения в экономической модели — то, чему уделяют первостепенное внимание, то, чем занимается правительство, — заметны. Попытка сочетания плановых и рыночных подходов, соучастие предприятий разных форм собственности, управление процессом на основе рациональных оценок — всё это уже происходит и даёт надежду на то, что и в других сферах начнётся разумный процесс. Но и нареканий по-прежнему немало. Прежде всего — в сфере финансового обращения и чрезмерной зависимости производственной деятельности от торговли, цели которой очевидны и не совпадают с целями "общего дела", а методы, основанные на моделях продвижения товара (реклама), и вовсе противоречат самой сути, базовым представлениям народа о должном и недолжном, но вторгаются при этом в сферу культуры, отравляя её своими образами и эмоциями.
За три последних десятилетия мы осознанно сдвинули баланс "коллективизм — индивидуализм" в пользу последнего. Это изменило общество, принесло свои — в том числе и позитивные — плоды. Пора, однако, снова обратить внимание на этот баланс: ресурс коллективизма — загнанный на дно и оболганный — не просто жив, но по-прежнему составляет суть менталитета большинства населения. К этому ресурсу пора вновь обратиться, вновь его поддержать.
Много говорится о необходимости иметь "государственную идеологию". Ожидается, что такая идеология могла бы сплотить народ, направить его к общим целям, настроить его чувствительность к антиценностям и выработать иммунитет по отношению к вредным воздействиям. Ожидания — благие, надежды — напрасные. Государственной (то есть сформулированной и закреплённой в официальных документах) идеологии не предвидится. Прежде всего потому, что найден иной способ: научились формировать не "государственную", а доминирующую идеологию, влияние которой на общество обеспечивают органы власти и иные действующие лица. Антисоветизм нигде не прописан в качестве как-либо рекомендованной государством идеологии, однако им пропитаны все каналы влияния: общественно-политические форумы, круглые столы, исследовательские гранты, телевидение и радио, кино и книготорговля, изобразительное искусство, слова и поступки "популярных" персон…
Всю эту "гнилуху" надо вывести на периферию общественного сознания: негативное отношение к прошлому не может служить опорой развития государства. При всём критицизме по отношению к "царизму" в советское время, в общественном сознании формировался в целом позитивный образ русской истории, наполненной событиями и именами, гордость за которые воспитывалась в сердце каждого, начиная со школьной скамьи. И это была неплохо сбалансированная палитра, хотя, разумеется, она оставалась идеологизированной. Но главное, что в ней было, — это воспитание любви к своей Родине и гордости за её прошлое. И это тоже — "сталинизм".
Объединяющей сердцевиной сегодня должно стать позитивное отношение к советскому периоду истории. Таков запрос основной массы населения, и этот запрос растёт. В нашем обществе есть и "либералы", относящиеся к СССР как с любовью, так и с прагматичным пониманием тех достоинств и преимуществ, которые были в Советском Союзе. Даже среди "православно-монархически" настроенных граждан есть такие. А уж среди основной массы "россиян", любящих Родину — свою и своих отцов и дедов, — очевидное большинство.
Вехами и именами советского периода истории должны быть не "голодомор — ГУЛАГ — дело врачей" и имена репрессированных, хотя и это тоже должно быть в памяти с объяснением причин и достоверными цифрами. Вехами советской истории должны быть события и имена тех, кто созидал, строил, творил. Причём без поныне действующих обязательных оговорок, что всё творили "вопреки", что всё "запрещали" и т. д. Суть истории в том её изложении, которое сейчас необходимо как спасительный источник живой воды, — в описании постоянного, упорного и результативного поиска справедливости, радости и счастья. Все примеры того, когда это получалось, должны быть на первых местах, а трудности, которые пришлось преодолевать, — на вторых.
В советское время был накоплен свой опыт этого. Сейчас нужен новый, свободный от ошибок тех лет, современный, яркий и действенный образ позитивной истории страны во все времена её существования. Такой подход — главный ресурс, на который нам надо опереться сейчас. Чтобы этот ресурс осознать и включить в работу, вовсе не нужно копировать и внедрять идеологемы, лозунги и приёмы советского прошлого. Такой подход стал бы губительным. Нужно создать новый позитивный образ, выстроенный вокруг главного смыслового стержня линии жизни России во все времена — поиска общества справедливости.
Именно такая интерпретация истории необходима сейчас, в критический период нашего существования. Множественность взглядов на прошлое и версий истории должна существовать в пределах академических штудий. История как набор фактов и хронологических таблиц должна быть там же. Выборка, интерпретация и складывание фактов в нарратив — вот что способно объединить общество, людей с несовпадающими в других вопросах взглядами, в том числе и тех, кто причастен к карикатурным (в идеологическом измерении) политическим партиям, сидящим в Думе. В качестве примера такой выборки сошлюсь на "Мой календарь", публиковавшийся в "Завтра" в течение двух лет и продолжающий существовать и обновляться в социальных сетях. В нём собраны позитивные, созидательные события и персоны русской истории во все времена, в том числе и в советский период. Аналога этому пока нет, работу надо бы продолжать, углублять и возводить на иной уровень влияния на общество и его политическую жизнь.
История может быть инструментом разрушения, но может стать и инструментом созидания! Нарратив истории советского периода должен вызывать эмоции восхищения и гордости! Негативному мышлению — ужастикам борцов со "свинцовыми мерзостями русской жизни", отмечающих "плохое" в каждом событии и явлении, место на периферии, а не в центре общественного сознания. Негативное мышление — явление в психологии известное. Как явление персональное — портит настроение себе и другим, как социально-политическое — приносит большой вред: каждое событие истории, имя каждого творца советского времени используются как повод вспомнить про "труд заключённых", репрессированных, "отставание от Запада" и т. п. Оправдательная формула "чтобы это не повторилось", к сожалению, не работает, в чём мы убедились: чтобы фашизм не возродился, надо не только поминальные свечи возжигать и фильмы снимать. Идеолого-политическая работа — хирургия, а не лечение заговорами и прикладыванием амулетов.
Устойчивость многополярного мира
Многополярный мир может быть устойчив, если он формируется вокруг двух доминирующих полюсов силы, каждый из которых наделён качествами военной, экономической и идеолого-политической мощи. Остальные "полюса" меньшей значимости входят в орбиты основных. Россия в этом мире сможет обрести устойчивость, выдвинув полноценную модель развития, альтернативную доминирующей западной.
Противостояние России и Запада — факт. Ему ищут какое-то новое измерение и обоснование. Кому-то очень не хочется ассоциировать Россию в международном контексте — с СССР, а формирующуюся новую структуру мира — с "двумя системами": социализма и капитализма. Не хочется — не ассоциируйте, но избежать необходимости создания именно системы, причём системы альтернативной западной, — не удастся. Придумать содержательную альтернативу западному капитализму, но не называть его социализмом — пытаются. Ищут "немарксистские" отличительные признаки: цивилизации, макрорегионы и пр. Предлагают эвфемизмы типа "незападный путь развития". Процесс поиска "правильных имён" идёт, и лучше пока так, чем неоправданные надежды на "вхождение в мировое сообщество". Лучше иметь не слишком удачное название, но хорошую, здоровую суть, чем не иметь ни того ни другого. А здоровая суть состоит в том числе в обретении субъектности на основе собственной силы — военной, политической, идеологической и культурной. Этими качествами обладал и "сталинизм". У него, однако, не было очень важного свойства — иммунитета, способности побеждать собственные болезни, сохраняя жизнь и движение к развитию.
Это нам предстоит обрести — "иначе нас сметут".
