Триумфальную речь Владимира Путина, после которой состоялось подписание актов присоединения к России Донецкой и Луганской Народных Республик, Херсонской и Запорожской областей, я слушал в Георгиевском зале Кремля, где на мраморных плитах золотом выбиты имена гвардейских полков, батарей, экипажей. В зале, где сверкали хрустальные ослепительные солнца, собралась элита — политическая, духовная, культурная — со всех краёв и областей нашей страны.
Слушая Путина, я вспоминал этот зал в момент возвращения Крыма: я видел ту крымскую мистерию, видел лицо Путина, который произносил крымскую речь. Он волновался, его лицо было озарено, оно сияло. И восхищённый порыв был во всём нашем политическом толпище, присутствовавшем в зале.
Сегодня Путин говорил жёстко, строго, напряжённо. И эти две речи свидетельствовали о двух моментах русской истории. Крым был дарован России Господом, это было Крымское чудо. Мы не слагали головы за Крым, не сражались за него — происходило венчание Крыма и России. Сейчас присоединение происходит под грохот пушек, бомбёжки, пролитие крови. В то время, когда Путин подписывал свой указ, под Лиманом людей разрывала на части артиллерия, кого-то украинцы мучили в застенках.
Меня поразило и тронуло несколько моментов в сегодняшней речи.
Путин впервые за всё время своих выступлений, в которых он постоянно анализирует мировую политику, состояние Запада как такового, наши отношения с Европой, назвал Запад сатаной, сатанизировал его. Это, на мой взгляд, грандиозное явление. Схватка с Западом, где сражаются людские контингенты, военные машины и техника, финансовые структуры, самые разные политические, социально-идеологические технологии, — сейчас эта схватка объявлена войной высших метафизических, религиозных смыслов. И если Запад — сатанинский, то мы отстаиваем высшие, божественные, христовы ценности. Это придало речи Путина новое — мистическое — измерение.
Когда он говорил о «Большой России» и называл Запад сатанинским, «Большая Россия» звучало как Россия — носительница божественных смыслов, Россия, которая исповедует идею Царствия Небесного, идею небесной империи. И земная российская империя является проекцией божественной небесной России, то есть России вечной, России нетленной, России незыблемой, бессмертной. Он завершил свою речь патетическим восклицанием «За нами – Россия!»
Это тоже было мощно, неожиданно. Потому что в прежних, бравурных речах девяностых или позже восклицалось: «Россия, вперёд!», «Виват, Россия!» — и вот мы мчимся на коне, и Россия устремляется за нашей шпагой, за нашими плюмажами. А здесь — «Россия за нами», отступать больше некуда, война идёт не на жизнь, а на смерть. «Ребята, не Москва ль за нами?!» Эта предельная формула меня потрясла.
Подписание проходило за большими столами, на которых лежали документы. Подписывали Путин, главы новых образований Денис Пушилин, Леонид Пасечник, Евгений Балицкий, Владимир Сальдо. И у меня было странное чувство, что в этот момент под росчерки пера начинают грохотать и двигаться континенты, смыкаться пространства, соединяться времена, сочетаться народы. Происходил удивительный русский чудесный синтез, когда Россия, проиграв очередную историческую битву, оказавшись вне истории, после 2000 года стала собираться и идти в контратаку. Русская контратака приобретает сегодня новый, очень мощный, трагический характер.
Когда я, выйдя из Большого Кремлёвского дворца, смотрел на золотые купола Ивана Великого, Архангельского, Успенского соборов, люди, которые вокруг меня были, обнимались, радовались. Я целовался с муфтиями, священниками, знакомыми и незнакомыми депутатами, губернаторами, все поздравляли друг друга. У всех звучало слово «империя». И когда подходили кавказские, тувинские депутаты, у них слово «империя» не вызывало отторжения. Слово «империя» в сегодняшней России приобрело совершенно новый характер — характер духовной мистической империи. В этих переживаниях я и пребываю.
