У нас обычно забывают, что все антирусские мятежи в Польше в первую очередь убивали не русских, а ориентированных на Россию поляков. Вот для примера судьбы двух представителей польской аристократии – оба герои 1812 года, русские герои. Первый поляк – русский генерал. Второй поляк – русский полковник.
Генерал русской армии Адам Ожаровский (1776 –1855). Сын Петра Ожаровского, великого коронного гетмана (т.е. главкома армии) Речи Посполитой. Весной 1794 года Пётр Ожаровский был повешен в Варшаве в начале восстания Костюшко. Повешен именно за пророссийские взгляды. В итоге его сын Адам – чистокровный шляхтич из Малой Польши, исторического сердца польской державы – стал офицером русской армии. В неудачной для нас битве под Аустерлицем полковник Лейб-Гвардии Конного полка Адам Ожаровский захватил знамя французского полка и был награждён Орденом Св. Георгия. К 1812 году он уже генерал. За Бородино награжден золотой шпагой с алмазами. Сражался при Тарутине, Малоярославце и Красном, командуя отдельным отрядом из ополченцев и казаков. В 1813 году участвовал в сражениях под Люценом, Бауценом, Дрезденом, Кульмом и Лейпцигом. В 1814 году отличился под Фер-Шампенуазом и при взятии Парижа, захватив удачной атакой три десятка французский пушек.
двойной клик - редактировать изображение
Полковник русской армии Борис Четвертинский (1784–1865). Сын польского князя Антония Станислава Святополк-Четвертинского. Любопытно, что ополяченные и принявшие католичество князья Четвертинские, известные еще с XIV века, происходили с Волыни, изначально были православными и возводили род к Рюриковичам. При этом князь Антоний Четвертинский был противником раздела Речи Посполитой, но выступал за союз с русской монархией. За что летом 1794 года повешен в Варшаве польскими мятежниками. Кстати, вместе с Антонием Четвертинским тогда повесели и Виленского епископа Игнатия Мосальского (потомок князей Мосальских – тоже ополяченные и принявшие католичество Рюриковичи). Этот католический епископ не только выступал за союз с Россией, но и за освобождение крестьян от крепостной зависимости и наделении их землей. За что по совокупности и повешен антирусскими поляками.
Но вернёмся к Антонию Четвертинскому – его вешали на глазах семьи. Смерть отца наблюдал 10-летний сын Борис. Не удивительно, что он стал русским офицером – начал службу подпоручиком Преображенского полка. Кстати в его сестру Марию был влюблен императора Александр I (по слухам были даже совместные дети). Сам же Борис Четвертинский к армейской лямке не рвался и, пользуясь такими интимными связями при царском дворе, в мирное время всегда числился в отставке, но во все военные кампании России возвращался в армию и дрался отчаянно. В 1805 г. за сражения против Наполеона получил золотую саблю с надписью «За храбрость» (из наградного формуляра: «…при Шенграбене, имея в команде своей два эскадрона гусар, закрывал ретираду всей кавалерии…»)
Год 1812-й князь Четвертинский встретил в отставке, но с началом боёв вернулся в армию. Командовал конным полком Московского ополчения – именно полк Четвертинского, среди прочих частей, прикрывал отход русской армии через Москву. Одним из офицеров в полку Четвертинского служил поэт Пётр Вяземский, чьи воспоминания о 1812 годе были позднее использованы Львом Толстым во время создания "Войны и мира".
Это собственно небольшое напоминание о тех поляках, что воевали и погибали за Россию. На самом деле таких было немало. А то у нас помнят наполеоновских коллаборантов из Герцогства Варшавского и различных русофобских мятежников, а прорусских поляков не помнят. Тогда как, например, в 1812-14 годах польские дворяне составляли 14% всех офицеров русской регулярной кавалерии (см., например, исследование Янчаускаса Т.В. "Социальное происхождение офицеров русской регулярной кавалерии в эпоху Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813–1814 гг").
Между прочим, знаменитая «кавалерист-девица» Надежда Дурова начинала службу не где-нибудь, а в Польском уланском полку Русской императорской армии, в том полку две трети офицеров были поляками – так что в русские кавалеристы знаменитую воительницу зачислил ротмистр Казимирский…
В 1812 году Польский уланский полк принимал участие в боях за Витебск и Смоленск, а в Бородинской битве полк сражался у знаменитой батареи Раевского (которую, кстати, среди прочих атаковали польские уланы из армии Наполеона). Затем часть полка под командованием Ксаверия Бискупского воевала в составе партизанского отряда Фигнера, одного из наших лучших партизан той войны.
У русского немца Фигнера при знакомстве с русским поляком Бискупским состоялся примечательный разговор:
– Смелы ли, преданны ваши уланы?
– У нас ненадёжных, трусов нет.
– Вот, видите ли, – пояснил Фигнер, – от этого будет зависеть жизнь целого отряда.
– Ого! Да мы от Вильны забыли и думать о жизни…
Ксаверий Бискупский вскоре спас отряд Фигнера из окружения. Сын подполковника Бискупского, Константин Ксаверьевич, стал русским генералом, в 1877 году был ранен в боях с турками на знаменитом Шипкинском перевале.
Словом, стоит не забывать поляков, погибавших и сражавшихся за нас.
