Активизация российской внешней политики на сирийском направлении вновь поставила наше общество перед необходимостью отражать информационно-психологический удар. Готовность Кремля к оказанию более мощной поддержки режиму Башара Асада, по сути, единственному союзнику России на Ближнем Востоке, уже вызвала целый хор негативных откликов внутри страны. Несмотря на то, что характер российской помощи сражающейся Сирии пока толком не ясен (скорее всего, речь идёт о базировании там некоторых авиационных частей и частей специального назначения), недовольство принялись шумно выражать представители самых разных, подчас противоположных общественно-политических лагерей: не только либералы, но и часть патриотов.
Ну, с отечественными либералами всё давно понятно - в их картине мира Россия в принципе не должна не то что защищать, но и вообще иметь какие бы то ни было внешнеполитические интересы. В подтверждение того, что так должно быть, они приведут сотню своих, либеральных, обоснований. Но вот усиление их недовольного гула высказываниями части патриотической общественности и в особенности её готовность вслед за ними бездумно повторять давние мифы антисоветских и антирусских идеологов не может не печалить. Ни на минуту нельзя забывать, что идёт борьба за умы, и в этой борьбе позиции разрушителей 90-х постепенно слабеют. Однако окончательно выиграть борьбу невозможно, если в собственных выступлениях сам (пусть даже и из благих намерений) постоянно апеллируешь к тезисам, которые в своё время сознательно внедрял в людские умы враг. Или нам вовсе не выбраться из состояния массовой шизофрении, которое в годы правления В.Путина, частично приглушившего либеральную риторику на официальном уровне, сделалось прямо-таки феноменом общественного сознания.
Итак, готовность российского руководства усилить поддержку правительства Башара Асада, в том числе и в военно-техническом аспекте, проявленная в момент экономического спада и снижения мировых цен на нефть, вызвала в головах части публицистов две ассоциации. Сирию они моментально начали сравнивать с Афганистаном, а нынешнее неблагополучие на нефтяных рынках – с аналогичным явлением середины-конца 80-х. На основании этих двух надуманных параллелей делаются далеко идущие выводы о губительности финансовых затрат на новую войну, которые в условиях падения нефтяных цен должны экономически и политически добить РФ.
“Нам готовят новый 91-й год!”, - восклицают самые эмоциональные, почти дословно, между прочим, воспроизводя запущенный либералами миф о том, будто СССР, и так обременённый тратами на афганскую войну сверх всякой меры, не пережил обрушения нефтяных цен на мировом рынке.
Но прежде, чем начать разбираться со всей этой вдуваемой в наши уши ахинеей по существу, позволю себе небольшое географическое и геополитическое вступление.
Сирия – не Афганистан. Параллели между нынешним военным конфликтом на Ближнем Востоке, в котором российские Вооружённые Силы могут оказаться локально задействованными, и той войной, что советская армия вела в Центральной Азии с 1979-го по 1989 г., откровенно надуманы. Тем, кому уже мерещится ввод в Сирию “ограниченного контингента” замечу, что даже осуществить операцию по полноценному вводу войск – задача в данных условиях крайне сложная. Сирия, в отличие от Афганистана, не имеет с нами общей границы, удалена от нас на многие сотни километров и отделена территориями других, в основном, недружественных, государств. Ни в одной из граничащих с Сирией стран у Росси нет возможности создать необходимую по мощи и численности группировку, которую затем можно было бы бросить на помощь союзнику посуху. При таких исходных данных (а также в условиях объективной слабости российского как военного, так и гражданского флотов, немногочисленности их состава) даже задача простой высадки в сирийских портах сколько-нибудь крупного воинского контингента представляется трудноразрешимой. Да и маршруты постоянной транспортировки к театру военных действий вооружений, боеприпасов, личного состава представляются весьма проблематичными. Контролируемые Турцией черноморские проливы – это вам не пограничная Амударья. Что, возить всё это вокруг Европы, да ещё через обширные атлантические и средиземноморские акватории, контролируемые флотами стран НАТО? Не стоит думать, что руководители российского Генштаба, равно как и политические верхи РФ, настолько несведущи в географии. Это уж, простите, было бы на грани умственной отсталости.
Пытаться решить проблему транспортировки войск и военных грузов при помощи одной лишь авиации – заведомая утопия. Авиация может справиться с задачей высадки и снабжения немногочисленных групп спецназначения, осуществляющих рейды и диверсии в стане противника, но обеспечивать материально-технические потребности военного контингента, сравнимого с тем, что СССР держал в Афганистане (в годы наиболее ожесточённых боёв его численность превышала 100 тысяч человек!) не способна в принципе. Причём, не только российская, но и любая другая. Уже хотя бы поэтому ставить знак равенства между афганской войной и гипотетической военно-технической помощью правительству Асада, мягко говоря, нет оснований. Повторюсь, что даже если российские власти и захотели бы отправить в Сирию несколько полнокровных дивизий (а меньшее количество войск перелом в войну всё равно внести не смогут), то столкнулись бы с серьёзнейшими трудностями материально-технического плана ещё на стадии подготовки такой операции. Потому остаётся предполагать, что наша помощь сирийцам будет носить именно ограниченный, узконаправленный характер, которая, в силу своей специфики, не потребует никаких гигантских затрат для бюджета. Иных возможностей объективно не существует.
А теперь разберём расхожий штамп о якобы непосильных денежных затратах, которые СССР взвалил на себя в 1979 году, ввязавшись в афганскую войну. Вот статистические данные, приведённые в статье Никиты Мендковича, эксперта Центра изучения современного Афганистана (Эти и последующие цифры взяты с сайта «Афганистан.ру». Данные приводятся по тексту доклада группы советских экономистов, работавших под руководством премьера СССР Н.И.Рыжкова уже после вывода войск из Афганистана).
Знакомясь с ними, мы узнаём, что общие “афганские” расходы СССР, включающие в себя собственно финансовую поддержку ограниченного контингента, а также поддержку афганской армии, невоенную финансовую помощь Афганистану и т.д., в миллионах советских рублей составляли: в 1984 г. – 1578,5, в 1985 г. – 2623,8, в 1986 – 3650, в 1987 – 5374. Причём, на поддержку афганской армии и невоенную помощь дружественному государству уходило, разумеется, значительно меньше денег, чем на содержание нашей 40-й армии. Так, на обеспечение боеспособности вооружённых сил союзника в 1984 году ушло 381,7, в 1985 г. – 600,3, в 1986 г. – 703,8. (по 1987 г. данных нет). Невоенная помощь составила 453 миллиона в 1986 г. и 1258 млн.р. в 1987 г.
Замечу, что 1984 – 1987 г. – это годы наиболее интенсивного участия 40-й армии в афганской войне. При поддержке союзных нам правительственных войск душманы изгоняются из многих, в том числе горных и труднодоступных районов, отступает из Панджшерского ущелья Ахмад-шах Масуд, успехом завешается масштабная войсковая операция “Магистраль” (почти двадцать лет спустя она окажется подло оболганной Фёдором Бондарчуком в его “Девятой роте”). Но, несмотря на размах и интенсивность боевых действий, финансовые затраты СССР отнюдь не выглядят астрономическими. Это особенно отчётливо видно из других цифр, также приведённых исследователем Мендковичем. Здесь доля расходов СССР на ведение афганской войны оценивается в макроэкономических показателях советской экономики того периода. В 1985 г. они составляли 0,6% от бюджетных расходов государства, 0,3% от ВНП и 18,8% от бюджетного дефицита. На 1986 г. аналогичные показатели составили 0,8%, 0,4% и 8% соответственно. В 1987 г. они равнялись 1,2%, 0,6% и 10,2%.
Как мы видим, даже в “пиковом” по затратности 1987 году финансирование военных действий в Афганистане обошлось СССР в 1,2% от общих расходов советского бюджета и всего лишь 0,6% от объёма ВНП! Даже в структуре бюджетного дефицита (то есть в общей массе тех затрат, которые выводят государственный бюджет в “минус”) расходы на войну смотрятся весьма скромно, не составляя и четверти. И после оглашения этих цифр нам ещё будут рассказывать про то, что война в Афганистане подорвала советскую экономику?!
Всего, по современным оценкам, СССР с 1979 по 1989 годы затратил на обеспечение военного и политического присутствия в Афганистане 30 миллиардов 400 миллионов советских рублей. Не копейки, конечно, но и никаким непосильным бременем такие траты не выглядят. Кстати, если брать структуру советских военных расходов в Афганистане по годам, то самые крупные из них пришлись не на начальный этап войны, а на 1988 – 1989 годы, когда наша страна, выполняя Женевские соглашения, осуществляла вывод войск и весь комплекс мероприятий по свёртыванию своего присутствия в регионе (а это не только вывод личного состава, но и вывод техники, демонтаж военных баз и военных городков и т.д.). Так вот, в этот период расходы оцениваются в 6 миллиардов рублей ежегодно. Такого даже в самом напряжённом по масштабу проводимых операций и тяжёлом по числу жертв 1984 году не наблюдалось и близко. Как убедительно свидетельствует статистика, выводить из Афганистана войска оказалось существенно дороже, чем вводить и воевать. Это ответ тем, кто любит спекулировать на человеческой ограниченности и узколобом эгоизме, рассказывая сказки, что страна-де надорвалась оттого, что все деньги у нас уходили на поддержку зарубежных союзников!
Разберём вкратце и ещё один упорно навязываемый обществу миф – о фатальности для советской экономики падения мировых цен на нефть. Но прежде чем приводить конкретные цифры, призову читателей к соблюдению правил элементарной логике в рассуждениях. Каким образом утверждение о сильнейшей зависимости позднего СССР от нефтяных цен (сегодня оно регулярно звучит с телеэкрана и воспринимается многими почти как аксиома) вяжется со всем известными фактами для любого, кто застал Союз в осознанном возрасте? Напомню, что наша страна имела тогда диверсифицированную, а не примитивно-сырьевую экономику, мощную индустриальную и аграрную базу, производила массу всевозможных промышленных товаров, многие из которых шли на экспорт, могла осуществлять крупные проекты в производственной, строительной и военной сферах. И вдруг на фоне всего этого раздаются заявления о том, что ещё с брежневских времён СССР прочно сидел на нефтяной игле и, не торгуя нефтью, развиваться и даже просто существовать не мог!
Перейдём от идеологизированных мифов к реальности. Известный обществовед и исследователь кризиса советского общества Сергей Кара-Мурза в статье “Зачем повторять миф, будто экономика СССР рухнула из-за цен на нефть?” приводит следующие статистические данные:
«В 1988 году (то есть, в канун развала – И.Б.) экспорт топлива и электричества из СССР составил 28,2 млрд руб., а ВНП СССР был равен 875 млрд руб. Две трети экспорта шли в соцстраны по долгосрочным соглашениям, экспорт энергоносителей за валюту — 1,03% от ВНП СССР (в долях ВВП это 0,59%). ….. Если начертить график динамики только экспорта и импорта в крупном масштабе, то будет видно, что падение цен действительно привело после 1984 года к некоторому снижению экспорта и, соответственно, импорта. Но это было снижение до уровня 1983 года, существенной роли оно в судьбе всей экономики сыграть не могло».
Ещё раз выделю в данном абзаце главное. Экспорт энергоносителей (то есть нефти и газа) в позднем СССР составлял какой-то ничтожный один процент от размера валового национального продукта. Интересно, как может сокращение дохода от столь незначительной по своим объёмам доли экспорта катастрофически подорвать экономику сложнейшим образом устроенного государства? Нам хотят сказать, что СССР отчаянно нуждался в инвалюте, что его бюджет, подобно бюджету современной РФ, был накрепко привязан к курсу доллара и к цене за баррель нефти? Но это ложь, по-моему, должна быть очевидной для всякого здравомыслящего человека. По сравнению с нынешними временами, экспорт нефти за рубеж в общей структуре советского экспорта не играл существенной роли. Снижение нефтяных цен в принципе не могло привести к ощутимым экономическим трудностям.
Цифры из статьи С.Кара-Мурзы, разумеется, взяты не с потолка, а, как и в материале Н.Мендковича, приводятся по общедоступным источникам. В принципе, каждый при желании может в них заглянуть самостоятельно и проверить: действительно ли снижение цен на нефть было для отечественной экономики столь катастрофичным, как нам это сегодня расписывают. Но, увы, часть нашей общественности предпочитает уподобляться доверчивым девушкам, которые, как известно, имеют обыкновение “любить ушами” всяких проходимцев.
Вот, кстати, ещё некоторые цифры в подтверждение сказанного. «В 1986 году стоимость продукции промышленности в СССР составила 836 млрд руб., а весь экспорт — 68,3 млрд руб., в том числе 13,1 млрд руб. в капстраны. То есть экспорт на мировой рынок стоил всего 1,6% продукта промышленности». Для молодого читателя поясню, что доходы от экспорта нефти в ту эпоху – это, в первую очередь, доходы от экспорта в страны Запада. Государства, входящие в СЭВ, в своих торговых операциях долларами не расплачивались, да и их экономические системы были достаточно автономны от “мировой”. Потому снижение цен на нефть в те годы, главным образом, представляло проблему для государств, интегрированных в “рынок”.
Как мы имели возможность убедиться, причины глубокого кризиса, охватившего СССР и весь социалистический лагерь к концу 80-х годов XX века, лежат отнюдь не в плоскости “неэффективной экономики”, не выдержавшей “преступной афганской авантюры”. Кризис долгие годы вызревал в плоскости социальной и мировоззренческой, в сфере межнациональных отношений. Не будь этого, никому бы сейчас и в голову не пришло вести разговор о губительно низкой стоимости нефти и роковом характере афганской войны.
Разумеется, современная Россия, как и поздний СССР, тоже имеет уязвимые места. И тоже примерно в тех же сферах. В последние несколько, правда, лет определённая работа по восстановлению государственной и социальной ткани ведётся, но сколько всего было разрушено за девяностые и “нулевые”, сколько возникло за этот период тяжких необратимостей. Сегодня никто не может дать гарантии, что из новой “холодной войны” наша страна выйдет победителем. Но выстоит она или проиграет – зависит не только от политиков и военных. В конечном итоге, это опосредованно зависит от каждого из нас. От нашего здравомыслия, сознательности, от способности отличать правду от злонамеренной лжи, от готовности быть патриотами не на словах, а на деле. В таких условиях содействовать распространению мифов, заведомо созданных нашими противниками для достижения враждебных нам целей, значит содействовать неприятелю. Забывать об этом нельзя ни на минуту. Двадцать с лишним лет назад подобное легкомыслие обошлось России и русскому народу очень дорого.
