Вчера мы праздновали Иверскую икону Божией Матери. В Богородичном щите Руси – Иверская, как ее еще называют - Вратарница, оберегает наши южные пределы.
22 февраля, в день обретения мощей святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, родственная православная Грузия обрела мощи своего юродивого архимандрита, великого святого наших дней, преподобноисповедника Габриэля (Ургебадзе)...
В монашестве святой был наречен именно в честь преподобного Гавриила – того самого старца-грузина, подвизавшегося на Афоне в начале прошлого тысячелетия, которого единственного вызвала Божия Матерь ступать прямо по водам и обрести Ее Иверский образ, явленный в 1004 году в столпе света в море у афонских берегов. Священная история, которая простирается и в наши дни, – самый захватывающий и, как это можно понять из опыта соприкосновения, например, с юродивым Габриэлем, самый веселый и смешной детектив. Все мертвые здесь внезапно – живы, закопанные – обретены, ходящие по водам – не тонут. И даже вновь обретенные тоже могут ходить по воде, как это не раз случалось, допустим, со святителем Спиридоном Тримифунтским, который то и дело шныряет по делам из своей оборудованной на этот случай замком келии-раки. Святые, в конце концов, – это самая надежная мафия всех времен и народов. Это воры в законе, только Божием. Они обладают несомненным авторитетом. Тот же святой Габриэль, будучи еще совершенно юным монахом, в центре улыбающегося первомайского Тбилиси на глазах у обалдевшей толпы сжег 12-ти-метровый портрет Ленина! Святым абсолютно плевать на массовые настроения. Они действуют специфически и властно. И совершенно преступно по отношению к ожиданиям и нормам мира сего.
Юного Гавриила посадили в тюрьму. Там он обратил уголовников: когда молился – все в камере вставали на колени, говорил – бандиты внимали. «Если преступники послушали меня, то я должен напомнить народу о Боге!» – сделал вывод святой зек. Впрочем, первыми все-таки оказались кэгэбэшники. «Там, на месте портрета Ленина, должно висеть Распятие Христа, – наставлял он тех, кто хотел было допросить его. – Зачем вы пишите «Слава Ленину», когда слава не нужна человеку? Надо писать: Слава Господу Иисусу Христу!» Расстрел заменили психушкой. Здесь главврач взял большой гвоздь и вбил в колено «пациенту», чтобы этот молодой веселый раскрасавец монах Гавриил отрекся от Бога. Но он не отрекся. Его психкарту просто отрадно читать – это как пособие по катехизации: «верит в Бога, разговаривает с Ангелами». Ведь монахи сами пострижены во Ангельский чин! И Гавриил не только нареченно наследует имя преподобного афонита Гавриила, но и самого Архангела Гавриила – Благовестника. Выпущенный на волю монах Гавриил стал благовествовать.
«Грузины, опомнитесь, просыпайтесь! Грузия погибает! – кричал он в тихое время перешептываний своим не по-монашески громким голосом на центральном проспекте Тбилиси Руставели. – Могила святой Шушаники в запустении! Метехский храм превратили в театр!» Театр, надо сказать, отец Гавриил очень любил. Были оперетки, на которые он ходил по несколько раз. Он и сам был «театр одного актера». В театре это чудо Божие мог влезть прямо на сцену – спектакль останавливался – и начать проповедовать. Он вообще был дико артистичен. Однажды после литургии в Преображенском храме Самтаврейской женской обители, где отец Гавриил в последние годы своей жизни поселился в курятнике, он упал на древнем неровном порожке и сильно ударился головой. Четыре монахини с трудом подняли его и повели в келью. Положить стонущего пришлось прямо на пол. Одна монахиня оступилась и локтем ударила по клавишам рояля (что в келии-курятнике старца делает рояль?! – спросите вы). На звуки музыки раненный приподнял голову... «Еще раз ударь по клавишам, – оглянулась на неповоротливую другая монахиня, – может быть, старец очнется». Зазвучала музыка, умирающий вскочил как ни в чем ни бывало, затребовал: «Поиграйте “Шалахо”!» – и красиво повел руками. После танца он запел, а закончив петь, зарыдал: «Что это со мной случилось, лукавый одолел меня. Вчера он мне сказал: “Ты у меня завтра потанцуешь!” – так и случилось». Сотворив какое-нибудь очередное скоропалительное чудо, он как всегда искал себе алиби, чтобы быть как бы ни при чем.
Женщин и особенно монахинь он любил урезонивать: «Не будь королевой Шантеклерой!» Это слова из его любимого фильма «Королева Шантеклера», где очень красивая актриса много пела и танцевала. Хотя себе он не отказывал иногда в удовольствии побыть в этом амплуа. «Странный я, странный», – шутил при этом. Такие концерты он устраивал повсеместно. Как-то раз по просьбе чада он шел освящать дом, а игравшие во дворе мальчишки пристали: «Поп! Поп!» Иеромонах экстренно поднял подол рясы и со словами: «Я вам покажу Шантеклера!» – начал танцевать. Мальчишки переглянулись: «Ненормальный какой-то…» И оставили его в покое. В другой раз отец Гавриил, измазавшись мазутом, отплясывал на паперти церкви. Детвора, окружив его, хлопала в ладоши и вопияла: «Таши-туши». Из храма вышел священник… «Ты понимаешь, дурак, что делаешь?» – поинтересовался он. «Не я дурак, – сбил иерархический пафос монашек, – а тот, кто дает молодым монашество, – и продолжал танцевать. – Это он не понимает, что делает» – так юродивый зарабатывал себе право жить в женском монастыре, также как внешне видная греческая подвижница наших времен преподобная София (Хотокуриду) будет вымазывать себе физиономию сажей, чтобы жить в мужском монастыре Клисури.
В женской обители Самтавро этот старейший почтенный насельник Гавриил часто вытаскивал из своей келии гроб, ставил его в многолюдном дворе, – ибо поклониться равноапостольной Нине стекались даже в советские времена со всей Грузии и не только, – и лежа в гробу, распевал грузинские народные или опереточные песенки. Кстати, потом, в 1995 году, когда юродивый старец преставится, похоронить он себя завещает вовсе не в гробу, – в нем он свой репертуар, наверно, уже исполнил, – а в циновке, затянутой ремнями. Похороны святоотеческой мафии – это отдельная сюжетная канва этого священного детектива. Вот Паисий Святогорец, например, будучи афонитом, завещал себя все же, как и Габриэль, похоронить в женском монастыре. Только вот авва Паисий строго настрого запретил обретать его мощи до Второго Пришествия Христова. А Габриэль напротив оказался потусторонне более коммуникативен, расположен к общению: «Через три года откройте мою могилу, и я встречу вас», – проговорил, умирая. Так и представляется, что еще и ручкой при этом помахал. Сейчас 22 февраля в субботу его встречала почти вся Грузия и многие приехавшие на торжество!
Отец Гавриил вообще любил оказываться в массовом скоплении людей. Юродивый всегда возникал там, где намечалась заварушка. Потом, в перестроечном Тбилиси, будучи уже болен и стар, спешил с келейницей на митинги: «Идем, я должен успокоить их», – и действительно, появлялся среди митингующих, что-то говорил, улыбался и все как-то успокаивались. Окажись он сейчас в Киеве, да хоть приди мощами по морю, как и ныне ходящий святитель Спиридон, все бы враз успокоились! Он бы еще с собой и шайку монахов привел. Не говоря уже о том, что принес бы Иверскую икону! Кинорежиссер Гиули Чохонелидзе как-то поделился со старцем замыслом: «Я хочу снять фильм о приходе Иверской иконы Божией Матери с Афона в Грузию, не могли бы Вы принять участие?» – «Почему нет, – ответил старец, – только рядом со мной должны быть семь настоящих монахов» – и, продолжая юродствовать, разулыбался: «Вдруг буду пьяным и упаду, когда по воде пойду, да?» – «Не бойтесь, мы внизу постелем деревянные доски. Видно их не будет, и вы по ним пройдёте», – сморозил режиссёр. Старец обиделся: «Что же я за монах, если сам по воде не смогу пройти и мне доски постелют?!»
В прошлом году перед первым празднованием памяти святого – днем его преставления 2 ноября – в Москве проходила международная конференция «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий». Итоговый день работы конференции – был праздником Иверской иконы Божией Матери: 26 октября. Накануне 25 октября участники конференции обсуждали новость: «На берег в районе Головинки – микрорайона в Лазаревском районе города Сочи – море выбросило образ Пресвятой Богородицы. Нашедшая его туристка отнесла в ближайший храм – им оказался храм святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Здесь определили, что обретенный образ – Иверская икона Божьей Матери…» Будь это Вратарница Иверской Афонской обители – на земле начался бы Страшный Суд. По преданию – уход Иверской иконы с Афона один из признаков наступления последних времен. Тогда на поверхности земли, возможно, появится старец Паисий Святогорец и раскроет в этом священном детективе какую-то фабульную интригу, если уж он так принципиально до Страшного Суда дожидается своего звездного часа под землей. Но с Афона Иверская Владычица не ушла, – размышляли в прошлом году участники конференции, – а в Россию пришла. Это был как определенного рода «привет» от старца Гавриила. Почему бы такой же «привет» не отправить ему в этом году по случаю обретения мощей на Украину?
У самого отца Гавриила с Иверской иконой – отдельная история. Внезапно рано утром монах Гавриил проснулся и побежал… Примчался на свалку, где и без того бывал каждый день, и в воздухе поймал Иверскую икону Пресвятой Богородицы. Разгружали самосвал – через секунду святыня навсегда была бы погребена под тонной отходов. Погребать юродивый позволял только себя: себе, как ветхому Адаму, во дворе своего дома вырыл могилку, а Богу и Божией Матери, в то время как в советской Грузии храмы разоряли и закрывали, собственными руками выстроил целый собор. На этот величественный объект спонтанной архитектуры никто посягнуть не смел. Тогда уполномоченные по делам религии приехали к этому самозванцу вместе с архиереем. И тот вкрадчивым голосом повелел самострой разобрать: «Время, – пояснил, – плохое». Отец Гавриил тут же послушался владыку и разобрал фасад. А через два дня собрал его в еще более случайно-прекрасном виде снова: «Время наступило хорошее!» С архиереями он вообще не церемонился, если что ему не нравилось в службе, начинал кувыркаться. Представьте себе: 70-летний старец кувыркается на каменном полу. А однажды во время хиротонии смеялся и передразнивал того, кому пели «Аксиос!» Правда, этот епископ потом уйдет в раскол. Вот таких и приструнял юродивый архимандрит – так что его приход по морю точно бы пригодился современной Украине. Перед подлинными же иерархами блаженный благоговел – да так, что его ангельская овация могла передаться внутреннему состоянию всего собранного в храме народа.
На главной башне церковного самостроя во дворе монаха Гавриила была икона Спаса Вседержителя. Царь царей – Господь наш Иисус Христос. А преподобный Гавриил – Его веселое подобие. Юродивый – это тот, кто в центр своей личности поставил Христа. И тогда этот человек может оцентровать не то, что Грузию – Вселенную! И Вселенная устоит. Это тайна удерживающего теперь (2Фес. 2:7). Архимандрит Гавриил был настоящим царем Грузии. Только он не само-, а Христодержец! «Меня прими в жертву, а Грузию – спаси!» – молился он перед Иверской иконой Божией Матери – Той, Кому Иверия была назначена в удел. Себя предлагать вместо целой страны? – спросят скептики. – Да что он о себе возомнил! «Когда я начинаю считать себя лучше других, тогда надеваю на голову свою диадему и выхожу на улицу босиком. Люди смотрят на меня и смеются, а я вижу, какое я ничтожество», – отвечал юродивый архимандрит. Кстати, еще до прославления святого, которое состоялось чуть больше года назад в декабре 2012 года, о нем была написана замечательная книга «Диадема старца», которую каждый желающий может найти, погуглив в интернете.
Сам себя отец Гавриил почитал ни за что, еще в детстве смирялся – садился в мусор и говорил: «Я – мусор, даже мусор лучше, чем я». Или так устраивал самоаттестацию: «Я – червяк, земля и пыль». Впрочем, это тонкий юмор того, кто на самом деле знал подлинный исток человеческого достоинства. «Если бы вы видели, – говорил также он, – какая благодать сходит на Литургии, то были бы готовы собирать пыль с пола храма и умывать ею свое лицо!» В те времена, когда он позволял себе эти посиделки в мусоре, в помойку часто летели образа. Несметное количество собранных на помойках икон было внутри его собора-самостроя. «Откуда у него столько икон?» – однажды только и успела про себя изумиться посетительница, как он тут же громогласно над ее ухом ответствовал: «Из мусора достал!» Найденные там иконы он также повсюду таскал с собой, и там, где останавливался на проповедь, устраивал импровизированные иконостасы. Там, где он, – везде была Церковь.
Во время одной из проповедей на центральной площади Тбилисси, – на той, что теперь называется площадью Свободы, – монаха Гавриила арестовали. Пока советский трехколесный мотоциклет со служивым в форме за рулем катил по центру яркого весеннего Тбилисси в участок, отец Гавриил встал в люльке во весь свой маленький рост, отряхнул рясу, в которой часто кувыркался, поднял крест и стал вещать своим красивым звучным голосом о Господе Иисусе Христе. Милиционер уверовал. Этот юродивый вообще обращал целые отделения милиции. Промышлял в участках и на открытом пространстве. Особенно бдительно охранял от стражей порядка женщин-христианок, стоило к ним подойти милиционерам, как откуда ни возьмись к самим милиционерам подходил отец Гавриил: «Вы не виноваты, – ласково говорил он им, – в том, что не видите Бога. Мы видим. Так дайте же нам восхвалять Его!» Сам монах Гавриил видел Бога, как то и заповедано, в ближнем, даже в подвыпившем советском собрате-согражданине. Ходил по кабакам, на шее у него всегда болталось горлышко от разбитой бутылки, оказываясь на пороге забегаловки, он оглядывал завсегдатаев сквозь свой монокль и всегда подходил к тому, кому действительно был в тот момент нужен…
Сегодня он по большому счету нужен всем нам! Этот современный нам любимец Божией Матери нужен народам всех Ее четырех уделов: Иверии, Афону, Украине, России – всему православному миру!
Как говорил Паисий Святогорец, чьей канонизации мы также все вместе ждем: «есть еще люди Божии, люди молитвы, и Добрый Бог терпит нас и снова приведет все в порядок… Наилучшим образом устроит все Добрый Бог, но необходимо многое терпение и внимание… То, что происходит сейчас, продлится недолго. Возьмет Бог метлу! В 1860 году на Святой Горе было много турецких войск, и поэтому на какое-то время в монастыре Иверон не осталось ни одного монаха. Отцы ушли… Только один монах приходил издалека возжигать лампады и подметать. И внутри монастыря, и снаружи, было полным-полно вооруженных турок, и этот бедняжка, подметая, говорил: “Матерь Божия! Что же это такое будет?” Однажды, с болью молясь Божией Матери, он видит приближающуюся к нему Жену, светящуюся и сияющую лицом. Это была Матерь Божия. Берет Она из его руки метлу и говорит: “Не умеешь ты хорошо подметать, Я Сама подмету”. И начала подметать, а потом исчезла внутри алтаря. Через три дня ушли все турки! Матерь Божия их выгнала… Бог в конце концов расставит все по своим местам, но каждый из нас даст ответ за то, что он сделал в эти трудные годы своей молитвой, добротой… Нынешней ситуации можно противостать только духовно, а не по-мирски».
И сегодня надо, чтобы какая-то Богоугодная бедняжка походила и по нашим улицам и площадям, и в Киеве посреди разбитых кирпичей и копоти поподметала немножко, усердно молясь: «Матерь Божия! Что же это такое будет?»… И Владычица все приведет в порядок.
