Когда это было? Кем был этот человек, о любви которого осталась память? Понимал ли он, веля насадить вишни (а, может быть, используя и свои руки?) вокруг домика, что, когда они вырастут, то будут издали, как раз со стороны дворца, походить на больших белых птиц? Была ли его любовь разделена? Понять это теперь сложно. "Он приезжал на дрожках, или верхом", скорее всего, из-за Москвы-реки. Недалеко от берега он и разбил эту стоянку-послание.
Моя старшая сестра (1967 г.р.) уже не застала ни красного дома, ни белого сада, в котором росли "яблони, другие фруктовые деревья, но, больше всего было вишень". Но дворец, в котором обитала "Она", к счастью, сохранился таки. Даже парк относительно уцелел (мама, в один из визитов в начале 2000-х, ярко запомнила, как жирные приезжие дети радостно изламывали ветви кустов и деревьев, приходя в ярость, когда их останавливали). Сейчас усадьбой серьёзно озаботились волонтёры. Правда, в том числе, активные сторонники выставления её на торги, мотивирующие это тем, что так скорее будет сохранным. Кстати, кто, может быть, не слышал: именно "здесь" Л.Н.Толстой поселил Анну Каренину.
Кто же именно она была? Для чьих глаз стоял домик; в половодье - островком, красным корабликом, в мае - готовый ко взлёту? "Ильиниха" - вот, всё, что я могу сказать. Она сажала сосны вдоль железной дороги. Её любил создатель сада с домом. Годы, десятилетия, века... Как в лесу всегда был Хозяин-Лесовик, так же во дворце - Ильиниха, Она.
Здесь надо заметить, что Быково относилось к царским землям, эти крестьяне не знали над собой крепостного владельца. Понятно, что они видели в помещиках просто людей из плоти и крови (ведь, не туземцы же, впервые увидевшие европейцев). Но, можно предположить некоторые нюансы восприятия Людей Луга. Вначале они знали только своё большое, священное пастбище между двух рек, леса - в отдалении. Появилась церковь - и Быково стало селом. Ещё есть Верея и Колонец. Кто-то мог не раз бывать далеко от дома, кто-то - очень редко, а то и никогда. Всё это понятно, что слышали и знали они, так или иначе, вполне достаточно, чтобы не окружать ореолом мистики однажды появившихся знатных соседей. Однако, если просто представить себе, как это происходило: возводится искусственный, большой холм; на нём сажается парк из разных, в т.ч. вполне экзотичных деревьев; наконец - дворец: такого монументального, красочного строения из камня - далеко ещё где отсюда поискать. Вот, например, как люди восприняли обнаженных кариатид, да ещё таких натуральных, точно живых в камне? А они их, похоже, имели возможность видеть, периодически, или время от времени (парк, насколько можно понять, не являлся закрытым, запретным для Людей Луга). Мама помнит только то, что ничего плохого о владельцах среди селян не рассказывали. Было и при её юности ещё, почтение к парку и дворцу. Но, как-то же они должны были, крестьяне, объяснить себе эти обнаженные женские тела, чтобы сохранять доверие к обиталищу Ильинихи?
Стоит ли исключать, что кариатиды были эквивалентны, в той или иной степени, существам Луга, лесов и вод?
Жители Быкова были "просвещённее", в чём-то культурнее, чем, скажем хрипаньцы. В чём именно это проявлялось, помимо школьного образования, не донесено, но запомнили, что нечто такое было. Но, если кто-то подумает, что железная дорога и церковно-приходская школа как-то под-распугали "волшебную"(как мы обычно её называем) фауну, то - сильно ошибётся. Уже, наверно, по рассказанному выше эпизоду с каретой, это очевидно.
Если у хрипаньских притаённых бочажков крестьянина могли подкараулить "лесные девы"("лесные женщины"), то про быковских русалок, полудниц и т.д. - до меня ничего не дошло. Как и про водяного змея, например. Казалось бы - две реки! Тем не менее, здесь тоже было кому жить. Местную водную систему любили утопленники. Хотя и не чуждые, обычно, стеснения, скрывающиеся при обнаружении, они, однако, довольно часто попадались на глаза. А были и навязчивые создания. Один такой эпизод произошёл с идущими на суконную фабрику работницами. Шла зима какого-то года начала двадцатого века. Четыре быковские девушки шли на свою смену. Они пересекли, как раз, кстати говоря, парк, затем спустились к Пехорке и по льду, по ежедневно утаптываемой тропинке шли дальше - фабрика стояла за другим берегом(речку отвели к ней уже в советские годы). Пехорка - не широка, пройти было чуть-чуть. Посередине тропы, где лёд скрывал самое глубокое место речки, какой-то человек никак не мог взобраться на свою лошадь. С каждым шагом девушкам становилось очевиднее, что ему, похоже, необходимо помочь. Лошадь стояла неподвижно, но какие-то монотонные, странно зацикленные движения мужчины каждый раз оканчивались неудачно. Неестественное в облике человека и животного бросалось в глаза всё больше. Подойдя совсем близко, крестьянки были поражены тем, что они оба, особенно лошадь, обледенелые. Одна из девушек всплеснула руками, воскликнув: ох, Господи Ты Боже мой! - какие ж... - Тут они все вздрогнули в ужасе: незнакомец с лошадью сгинул, исчез! С воплями девушки бросились в разные стороны: две - на фабрику, две - в Быково...
