Компании могут оказаться более устойчивыми к сегодняшнему кризису, чем страны и правительства. Существует как минимум три компании с более чем тысячелетней историей и бесчисленное количество компаний, проработавших сотни лет. Подумайте, сколько стран имеют историю более пятисот лет? А как насчёт правительств с историей более двухсот лет? Может, посчитаем их по пальцам? Об устойчивом иммунитете бизнеса пишет Ван Вэнь, исполнительный декан Института финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета (RDCY).
Вспышка COVID-19 разрушает привычную систему управления, международная структура власти становится ещё более фрагментированной, стратифицированной и регионализованной. Эпоха глобализации, в которой доминировала одна страна или группа стран, подошла к концу. В международном порядке более не могут доминировать G2, G7 или G20. Вместо этого на глобальные события на разных уровнях теперь влияет n различных сил, так сказать «Gn». В Gn входят не только традиционные великие, но и региональные державы, международные организации, неправительственные учреждения, финансовые учреждения, транснациональные корпорации, лидеры общественного мнения, аналитические центры и СМИ. Всё это образует запутанную международную сеть, размывая глобальные авторитеты, ломая суверенитет и ослабляя традиционную политическую структуру. Глобализация представляет собой более сложную ситуацию, чем в прошлом. Наиболее важным фактором является рост транснациональных компаний. Возвышение «Компании», вероятно, было оборотной стороной ужаса и негатива последних восьми месяцев. Эпидемия COVID-19 вызвала на сегодняшний момент более 35 миллионов заражений и 1 миллиона смертей. Правительства всех государств находятся под огромным давлением. Во многих странах наблюдается экономический спад, политические трудности и социальный хаос. Однако большинство транснациональных корпораций извлекли из этого пользу.
Рыночная стоимость крупных компаний выросла более чем на 80% за первые десять месяцев 2020 года. Возьмём для примера 17 сентября: рыночная стоимость Apple составила 1,9 триллиона долларов, что на 210% больше, чем в 2019 году, когда она составляла 896 миллиардов долларов; рыночная стоимость Microsoft составила 1,55 триллиона долларов, увеличившись на 165% по сравнению с 905 миллиардами долларов в 2019 году. Эта тенденция роста сохраняется. С ВВП, напротив, дело обстоит совершенно иначе. Согласно докладу «Перспективы развития мировой экономики», опубликованному МВФ в конце июня, ожидается, что темпы роста мирового ВВП в 2020 году составят -4,9%. Ранее речь шла только о -3%. Рост ВВП США составит -5,9%, что ниже предыдущего прогноза на 8%. Рост ВВП еврозоны составит -7,5%, что ниже предыдущего прогноза на 10,2%. За исключением нескольких стран, таких как Китай и Вьетнам, отрицательный рост в 2020 году покажет ВВП более 170 стран. Нельзя отрицать, что величайший с 1945 года кризис человечества привёл к K-образному разделению экономического роста, при котором резко выросли прибыли в финансовой индустрии, у пяти американских технологических гигантов (FAANG), в сфере логистики, потребительских товаров и онлайн-образования. При этом туризм сократился в 2020 году на 79%, а рынок предметов роскоши (включая косметику и украшения), развлечений и спорта продолжает рушиться. К сожалению, государство как организация находится в нижней половине К-образного графика. Согласно предыдущему прогнозу ВТО, мировая торговля в 2020 году будет сокращаться в диапазоне от -13% до -32%. Индекс деловой активности (PMI) долгое время будет ниже 50% – черты между процветанием и падением.
Можно вспомнить как минимум три компании с более чем тысячелетней историей. Это отель «Кэюнкан» в горах Акаиси в Японии, который был основан в 705 году, ресторан St. Peter Stiftskulinarium в австрийском Зальцбурге, основанный в 803 году и Sean’s Bar в Атлоне, Ирландия, который, как утверждается, существует с 900 года нашей эры. Есть бесчисленное количество компаний, проработавших сотни лет, не говоря уже о семейных предприятиях с более чем двухсотлетней историей. Подумайте, сколько стран имеют историю более пятисот лет? А как насчёт правительств с историей более двухсот лет? Может, посчитаем их по пальцам? Наука обращала внимание и на корпоративное банкротство, и на взлёты и падения государств, но они обсуждались в рамках разных дисциплин. В деловой среде больше внимания уделяется работе и успеху компаний, в то время как международные политологические круги обсуждают государства. При этом, похоже, не обсуждается, что компании и страны значат для развития человечества как организационные формы человеческой цивилизации. Компании как явление возникли позже, чем государства, но значимость компаний нарастает и продолжит нарастать будущем. В настоящее время рыночная стоимость ведущих транснациональных компаний намного превышает экономические масштабы большинства стран. Рыночная стоимость пяти крупнейших компаний мира сравнима с национальными ВВП из первой двадцатки. Очевидным знаком ослабления государства является то, что компании из топ-100 по рыночной стоимости могли бы войти в топ-65 мирового ВВП. Экономический масштаб стран, не попадающих по ВВП в первые 65, уступает рыночной стоимости ста крупнейших компаний мира. Другими словами, размер национальной экономики примерно 2/3 мировых стран меньше, чем рыночная стоимость транснациональных компаний из первой сотни.
Что ещё хуже, глобализация ведёт к «фрагментации» стран. В 1945 году в Организации Объединённых Наций было всего 51 государство. В 2009 году их уже 192. На данный момент существует более двухсот стран или международных акторов, которые называют себя «государствами», но не получили широкого признания. После окончания холодной войны информационная революция, распространение транснациональной культуры и идеологии, а также развитие транспортной сети значительно сократили физическое расстояние между людьми и странами, но национальное разделение всё ещё продолжается. Советский Союз, Югославия, Судан, Чехословакия и Украина раскололись. Следующая волна может охватить Великобританию, Испанию и даже США. Недаром звучат призывы к независимости штатов. В мире около 4 тысяч этносов. Только в половине стран население состоит из одной этнической группы более чем на 75%. Есть около девяноста стран с населением менее 5 миллионов и тридцать стран с населением менее 500 тысяч человек. Большинство сверхмалых стран, таких как Люксембург, Сейшельские острова и Доминика, по сути, представляют собой небольшие компании. Понятно, что компании будут становиться сильнее, а страны – более раздробленными. В результате слияния, реорганизации и инвестиций теперь существуют компании с рыночной стоимостью более 2 триллионов долларов США. Можно представить, что рыночная стоимость крупнейшей в мире компании в течение двадцати лет обязательно превысит ВВП крупнейшей экономики мира. А небольшие страны, вероятно, будут всё больше контролироваться компаниями.
Нам нужно глубоко задуматься над этим вопросом. В условиях пандемии мы обнаруживаем, что скорость приспособления компаний к ситуации явно выше, чем скорость действий государства в условиях кризиса. В нашу эпоху компания должна быть более предприимчивой, чем страна. В условиях жёсткой конкуренции компании вынуждены модернизироваться быстрее, чем государства. Более двухсот лет назад французский мыслитель Руссо размышлял об «упадке государства». Позже Карл Маркс твёрдо верил, что государство и классы в конце концов вымрут. Двадцать лет назад Александр Вендт и другие учёные-международники обсуждали, «не похоже ли государство на человека?». Имелось в виду, что страны, возможно, живут, стареют, болеют и умирают, как люди. В настоящее время кажется, что у стран есть продолжительность жизни. На этом фоне COVID-19 заставляет присмотреться к моделям организационного управления. Теоретически большинство компаний управляются и оценивают свою эффективность в соответствии с принципами элитизма. Те, у кого больше акций, избирают руководство компании. Большинство стран, следуя модели западной избирательной демократии, сформированной более двухсот лет назад, руководствуются принципами популизма и внедрили систему управления, основанную на равных правах и процедурной оценке. Кто получил больше голосов, тот может быть лидером страны, но действовать он должен в соответствии с процедурой. Процедура находится на первом месте, а насколько хорош(а) или плох(а) лидер – это уже вторично. Хороших компаний много, но всё меньше и меньше хороших государств. Сравнение компаний со странами, безусловно, тема новая и спорная. Но она выглядит вполне легитимной сейчас, когда вспышка COVID-19 побуждает нас задуматься об управленческих методах и принципах. История лишь снова начинается, а не заканчивается.
