- В следующий раз обязательно подпиши мне свои книги!
- Конечно, дядьку! - Владлен почему-то всегда ко мне обращался именно так. - Давай, как-нибудь пересечёмся, поговорим. Тогда и подпишу…
Следующего раза не было.
Владлен был подло убит в центре Питера «адской машиной», которую принесла на встречу Татарского с читателями, нанятая украинской спецслужбой, террористка…
И для меня эти, оставшиеся теперь уже навсегда неподписанными, три тонких томика «Бег», «Война» и «Медитация» - немое напоминание о том мире, в который взрыв захлопнул дверь. О том, что могло бы быть, и уже никогда не будет. И, глядя на цвет их обложек - чёрный, «гробовой», я себя запоздало ловлю на мысли, что он почему-то всегда вызывал во мне какую-то неясную тревогу…
…В Татарском было что-то от Лимонова и от Анри Шарьера. Его биография – микст их биографий. Такая же совершенно не парадная, не творческая, изломанная. Южнорусская Украина, шахтерская Макеевка, работа в забое, бизнес, а потом перелом - налёт на банк, срок. Потом новый перелом - побег на фронт, возвращение в тюрьму, помилование от Захарченко, снова фронт и совершенно неожиданный уход «зека» - боевика в журналистику, в литературу. Его первая книга. Совершенно по-лимоновски откровенная, беспощадная к себе. Шахтёрская клеть, летящая в пропасть себя - без ретуши и позерства - исповедь. Я прочитал её за вечер. Нашёл любопытной, но вторичной – потому, что в этом исповедальном жанре уже полвека царствовал Лимонов.
Потом «Война» - такая же обжигающе откровенная, без сглаженных углов, наоборот, словно собранная из зазубренных, острых как бритвы раскалённых - только из воронки - осколков, за которые, с какой стороны не возьмись – всюду порежешься в кровь! Она уже «зацепила» очень точным видением автора мира войны, его вниманием к деталям и способностью рассказывать о войне тем языком, который понятен любому. На неё ушёл следующий вечер.
Открывая «Медитацию», я уже знал, что скажу автору при встрече, если жизнь нас сведёт, - что ему обязательно надо писать! Что у него есть талант, но теперь очень важно его не прогулять, не разменять на мелочёвку, а сосредоточиться на нём. Понять, что талант не просто найденный на дороге серебряный рубль, а Дар от Бога. Которым не награждают, а который возлагают на плечи с обязательным и главным условием – через этот дар, через Слово напоминать людям о Боге, о том высшем, что в них есть, будить, тревожить души. И что теперь, после двух автобиографий, пора попробовать себя уже в настоящей литературе. Той, где есть сюжеты, где действуют герои…
Ночью, закончив читать «Медитацию», я понял, что Бог уже взял его за руку и повёл его туда, где пылает огромное солнце русской литературы. Может потому, что к Богу он пришёл и принял его сердцем. Мне было больше нечего ему посоветовать! Лишь сказать:
– Пиши!
…Первый раз мы встретились полгода назад в студии «Время покажет» и разговорились. Владлен был уже широко известен. Его цитировали, перепечатывали, к нему постоянно обращались, выводили в эфиры центральных каналов. Неожиданно для себя, он вдруг стал медиа-фигурой федерального уровня и пока ещё робко примеривал на себя тогу всенародной известности. Немного дичился, держал дистанцию, подчёркивая свою «непринадлежность» миру медиа. Стараясь выглядеть суровым солдатом, а не «блогером». Но известность ему, конечно, нравилась. Чего скрывать! Весь его бэкграунд был дорогой к этой известности. Меня Владлен знал, и потому сначала держался даже настороженно, видимо ожидая, что я начну как-то «давить авторитетом» или «запихивать» в некую шкалу ценностей. Но мы почти сразу заговорили о его книгах, и он как-то сразу оттаял.
- Я хочу написать рецензию на твои книги. – Сказал я ему тогда.
И в глазах Владлена вдруг засветилась почти подростковая радость! Слово «Рецензия» произвела на него какой-то необъяснимый эффект. Может быть потому, что «рецензия» это всегда признание твоего успеха. Ну, или, как минимум, того, что твой труд замечен...
И я честно несколько раз садился за эту рецензию. Но каждый раз что-то останавливало. Каждый раз не получалось настроиться на нужную волну. Мы изредка общались в Телеграме. Обычно «голосовыми» и, чаще всего, по делам военным, фронтовым. Иногда совета просил он, иногда поддержать ту или иную тему, просил его я. И он всегда откликался. О рецензии не говорили, но оба знали, что слово сказанное будет исполнено.
…Оказалось, что я напишу рецензию на его жизнь…
Все последние месяцы он балансировал на краю. Бабочка его жизни явно выбиралась из «куколки», в которой прошла его предыдущая биография. Где воедино смешались война, тюрьма, шахта, солдат, писатель, блогер, общественный деятель. Он стоял на пороге перехода к новому качеству. Он мог бы стать депутатом и обрасти коростой «общественной деятельности», мог бы возглавить информационное агентство, мог уйти на писательские хлеба. Множество дверей перед ним распахнулись, но не в одну он так и не вошёл.
Остались три книги. Три его дороги. «Бег», «Война» и «Медитация».
- Вот никогда бы не подумал, дядьку, что тебе уже шестьдесят! – Почти восхищённо сказал он при нашей последней встрече.
- Так случилось! – пожал я плечами. – Бывает…
Владлену навсегда осталось сорок лет.
Так случилось…
двойной клик - редактировать изображение
