Александр ПРОХАНОВ.
Геополитическая ситуация сложилась так, что Россия окружена взрывоопасными районами: Приднестровье, Донбасс, Абхазия, Южная Осетия, Грузия. И, конечно, Карабах. В Карабахе летают пули. Нам, изборянам, хотелось бы отправиться в Азербайджан и вместе с местными интеллигентами в районе Карабаха, на азербайджанской стороне, провести круглый стол, где мы поговорили бы об этом конфликте, о путях его разрешения.
А сегодня попробуем провести экспресс-анализ карабахского конфликта: его причины, сегодняшнее состояние, развитие, участники этого конфликта. Ведь помимо очевидных — Азербайджана и Армении — есть и другие участники. Россия, Иран, Турция, может быть, и Европа.
Попытаемся сформулировать, чем этот конфликт опасен для России. Есть ли возможности для его преодоления, какие это пути: военные, дипломатические, общественные?
Шамиль СУЛТАНОВ, президент Центра стратегических исследований "Россия — исламский мир".
Я считаю, что в настоящее время в решении карабахского конфликта заинтересовано очень мало субъектов. Потому что карабахский конфликт, с точки зрения основных его участников — Азербайджана и Армении — служит неким регулятором внутриполитического баланса сил и в этих двух странах.
В Армении есть оппозиция, которая связала своё движение к власти с обеспечением или сохранением статуса Карабаха. И есть силы, которые исходят из того, что необходимо более широко смотреть на проблему Армении в будущем мире —через 20, 30 лет… Но ведь для того, чтобы решить любой конфликт, нужна хотя бы минимальная консолидация элит.
В разрешении карабахского конфликта не заинтересован и определённые группы в Тегеране.
К тому же, Тегеран имеет особые отношения с Арменией. И прежде всего, с глобальной армянской сетью Дашнакцутюн. Это структура, которая используется иранской стороной для того, чтобы доносить свою точку зрения до определённых западных кругов.
Как это ни парадоксально, в победе Азербайджана в этом конфликте не заинтересована и Турция, которая заявляет о своих особых отношениях с Азербайджаном. Это связано с курдским фактором.
Что касается Европы и США, то они стараются держаться в стороне, поскольку прекрасно понимают, что этот конфликт — нерешаемый. А когда влиятельный игрок видит нерешаемый конфликт, то для него главное — держаться в отдалении. И недавняя поездка министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Баку и в Ереван свидетельствует о том, что стороны пока не готовы к компромиссу, и статус Карабахского конфликта как замороженного конфликта, за которым скрываются глубинные смысловые прослойки, на ближайшие годы останется, поскольку для его решения нужна кардинальная смена баланса сил в этом регионе.
Конфликт заморожен, и тем самым реализуется одна из глобальных задач Запада: окружить Россию полутлеющими конфликтами, чтобы в определённый момент подлить горючего, и всё может вспыхнуть.
Александр ПРОХАНОВ.
Сейчас Армения, в частности, армянские националисты, ведут полузакрытые переговоры с Евросоюзом о заключении стратегического соглашения о партнерстве. По существу, Европу подтаскивают к этому конфликту, делая его ещё более сложным и ещё более неразрешимым. И присутствие в этом конфликте ЕС представляет собой явный или неявный антирусский демарш. Это дестабилизирует всю ситуацию, и Россия не может быть к этому равнодушна.
Шамиль СУЛТАНОВ.
Евросоюз никогда не ведёт серьёзных переговоров с какими-либо движениями. Он ведёт легитимные переговоры — в зависимости от статуса страны.
К тому же, в Европе в ближайшие 2-3 года ситуация будет накаляться в связи с положением во Франции, в Германии, в Испании с Каталонией, так что резкие движения Европе невыгодно делать.
Максим ШЕВЧЕНКО, журналист.
В ситуации Нагорно-Карабахского конфликта Россия должна занимать взвешенную позицию, не становясь однозначно ни на одну, ни на другую сторону. При этом, на мой взгляд, историческая правда — на стороне Азербайджана.
В этом конфликте есть ряд принципиальных моментов. Недавно в Брюсселе азербайджано-европейская диаспора совместно с ЕС проводила конференцию, где обсуждалась и тема Нагорного Карабаха. Я считаю, что урегулирование этого конфликта возможно только в переговорном процессе с участием трёх бывших империй, в разное время претендовавших на Кавказ: Иран, Турция, Россия. И сегодня тройка Эрдоган—Рухани—Путин, треугольник Москва—Тегеран—Анкара являются важнейшим залогом того, что в регионе Нагорного Карабаха справедливость будет восстановлена.
В чём для меня несправедливость современной ситуации? Конечно же, в массовом изгнании людей, сотен тысяч, или даже миллионов, азербайджанцев-мусульман из тех мест, где они проживали.
Так же и сотни тысяч армян были лишены своей родины, ведь Баку, другие азербайджанские города были родиной армян на протяжении столетий. Поэтому первым пунктом урегулирования, по моему мнению, является вопрос о гарантиях возвращения людей в места, которые они считают для себя родными. Без жёсткой постановки вопроса о возвращении азербайджанского населения в Нагорный Карабах и в семь оккупированных армянскими войсками районов Азербайджана никакого решения Карабахского вопроса быть не может.
Обеспечить подобное возвращение ни Евросоюз, ни США не только не в состоянии, но и не заинтересованы в этом. Только переговоры между тремя великими державами: Турцией, Ираном и Россией, — способны обеспечить решение этого вопроса. Причем Россия занимает взвешенную позицию, имея равные отношения как с Ереваном, так и с Баку.
Азербайджан, конечно, для нас крайне важен как партнер. С азербайджанским правительством существуют личные дружеские отношения у Путина, постоянно ведётся диалог, азербайджанская элита вкладывает деньги в Российскую Федерацию. Надо учитывать, что в Азербайджане в случае войны активизируются сепаратистские факторы: лезгинский, талышский, аварский; усилятся внутренние противоречия среди азербайджанской элиты. Поэтому Баку заинтересован как в статус-кво, так и в мирном политическом решении.
Безусловно, нам надо и с армянской стороной провести такое заседание. Я уверен, что происходящая там эскалация показывает несостоятельность Минской платформы и всех форматов, которые Запад придумал. И каждая такая ситуация заканчивается тем, что и Ереван, и Баку обращаются в Москву, которая решает вопрос.
Я полагаю, что Изборский клуб должен брать на себя инициативу гуманитарных контактов, содействовать возвращению беженцев. Вообще, нужно восстанавливать все форматы, которые нас возвращают к Советскому Союзу с гарантией прав людей разных национальностей, которые были в Советской Империи, и которые защищала имперская власть на всей этой территории. Это принципиальный вопрос.
Все форматы сотрудничества России, Турции и Ирана я считаю позитивными, правильными. Полагаю, что Карабахский формат сегодня может дополнительно помочь сближению России, Турции и Ирана. Это исторический провиденциальный союз, который Изборский клуб должен всячески поддерживать и которому должен способствовать.
Александр ПРОХАНОВ.
Не надо забывать, что Советский Союз получил первую линию раскола именно в Карабахе.
Максим ШЕВЧЕНКО.
Советский Союз первую линию раскола получил вследствие подлости Горбачёва, который боролся с Гейдаром Алиевым и с национальными элитами, поскольку распад СССР был невозможен без дискредитации национальных членов в Политбюро.
Я считаю, что Фергана, Казахстан, Астана, Алма-Ата, Сумгаит, Карабах, Баку, Тбилиси (это еще 1989 год), были вызваны последовательными действиями группы Горбачёва и тех сил в КГБ, которые делали ставку на распад СССР. Именно дискредитация Гейдара Алиева как наиболее сильного оппонента Горбачёва внутри Политбюро была одной из задач, в том числе, Карабахского конфликта. У Горбачёва был ясный политический интерес: дискредитировать Гейдара Алиева любой ценой, убрать его из аппарата, минимизировать его влияние в Политбюро и в КГБ, к которому Гейдар Алиев многие годы имел прямое отношение.
Надо отметить, что цель США в этом вопросе — минимизировать влияние России, Ирана и Турции на Кавказе, а также поддерживать там конфликт любой ценой, желательно в ситуации вялотекущей эскалации, которая позволяла бы туда вмешиваться американцам как неким "разруливающим". А задача России — выдавить американцев с Южного Кавказа. Кроме посольств, там не должно остаться ни одного гуманитарного американского фонда, ни одного открытого центра резидентуры под видом разного рода научных, исследовательских центров. Это наша задача.
Евросоюз — это, по крайней мере, партнёр, который может говорить: ребята, мы хотим поучаствовать, это наши энергетические гарантии, пути, безопасность. Это обсуждаемый вопрос. Но отдавать им под контроль Южный Кавказ, конечно, мы не имеем права. За Южный Кавказ идёт война, происходящее там — это гибридная война.
А Америка — враг, и американцев надо оттуда вытеснять любой ценой.
Шамиль СУЛТАНОВ.
Правильно Максим сказал — их главная задача заключается в том, чтобы никто не выиграл на Южном Кавказе: ни Турция, ни Иран, ни Россия.
Владислав ШУРЫГИН, военный эксперт.
Нагорный Карабах в позднем Советском Союзе мог стать одним из уникальных примеров того, как полностью закончить военный конфликт. Потому что деятельность Особого комитета по Нагорному Карабаху во главе с Виктором Поляничко привела к тому, что к августу 1991 года конфликт был полностью прекращен. А удар по Нагорному Карабаху, который затем последовал, в какой-то степени должен был демонстративно показать тщетность этих усилий.
В определенной степени ответственность за то, что произошло потом, несёт и Россия, потому что было личное участие в боевой ситуации в Нагорном Карабахе бывшего министра обороны Грачёва, который очень стремительно сблизился тогда с армянами и фактически за спиной Ельцина оказал им военную поддержку, чем в какой-то степени и переломил ситуацию. И Россия умудрилась воевать с двух сторон сама с собой, потому что оставшиеся или брошенные на территории Армении и Азербайджана две наши армии — 7-я гвардейская и 9-я гвардейская (одна находилась в Азербайджане, другая — в Армении) своими войсками, своей боевой техникой фактически провели первый этап этой войны.
Но если переходить уже к сегодняшней ситуации и оценивать её с военной точки зрения, то она абсолютно патовая. Азербайджан действительно последние два года закупал достаточно современную технику и вооружение, но, тем не менее, кардинального перевооружения не произошло. И провести полноценную операцию по освобождению Нагорного Карабаха в такой ситуации невозможно, для этого нужно проводить полную мобилизацию.
Драма Азербайджана заключается в том, что вести войну ему придётся в этом случае в полной изоляции, потому что единственная страна, на теоретическую поддержку которой он мог бы рассчитывать, — Турция — не имеет с ним ни одного метра общей границы, за исключением нахичеваньского эксклава. Совершенно очевидно, что Иран через свою территорию не пропустит никого.
Надо сказать, что армия Армении находится примерно в том же состоянии. Но вооружение у неё более устаревшее, потому что Армения не имела таких средств для закупок, как Азербайджан.
Есть ещё армия Нагорного Карабаха. Но она может вести исключительно оборонительные операции в достаточно сжатом формате. То есть основа современной обороны Карабаха — это оборона начала XX века, она вся построена на позиционном принципе. Никакой маневренной войны не ведёт, просто много лет создаются укрепрайоны, роют их, в них несут службу, фактически они стали микро-городками, обращёнными окопами в сторону Азербайджана.
За последние 3 года уже проходило три, как минимум, обострения. И они совпадали, как правило, с политической ситуацией — типа выборов в Армении, когда нужно было отработать Карабахский фактор. А обострение, которое произошло сейчас, мы, военные эксперты, связываем с попытками Азербайджана продемонстрировать, что армия работает, воюет, техника и вооружение есть. Военные успехи в этом случае, надо отдать должное, на первом этапе были достигнуты.
Тем не менее, в итоге обеим сторонам стало понятно, что если наращивать усилия, то всё переходит в состояние серьёзной войны, а это уже не нужно никому.
С военной точки зрения, у России есть в этом конфликте совершенно привилегированная позиция. Любое обострение показывает, что без России ничего решить невозможно. Но одновременно эта же позиция является и нашей уязвимостью. Потому что при отсутствии этого конфликта каждая из сторон обвиняет Россию в том, что та не делает ничего, чтобы эту проблему снять. Традиционные требования и попытки армян все эти годы — заставить Россию полностью солидаризоваться со своей стороной. Это идёт ещё со времён Грачёва, при котором Россия такую позицию занимала. И когда возникают любые конфликтные ситуации и следуют упрёки, армянским экспертам приходится напоминать, что, согласно их Конституции, армянская сторона не является участником конфликта. Участником конфликта является непризнанная Нагорно-Карабахская республика, которая никакого отношения к договору об обороне, что заключен между Россией и Азербайджаном, не имеет.
Но это является одним из идеологических факторов, который постоянно используется для давления на российское общество, потому что при любом обострении армянская диаспора начинает говорить о том, что Россия предаёт Армению, предаёт братьев по вере. Поэтому для нас очень важно выдерживать эту линию.
Я считаю, что для американцев (потому что Европа там очень слабо проявлена) важно прежде всего держать этот конфликт как некую возможность взрыва бочки с порохом у нас под боком.
Но для американцев — в случае, если им удастся ситуацию взорвать, — это станет серьёзной проблемой, потому что загасить большой конфликт будет сложно, он начнет в себя втягивать ближайший контингент. Те страны, которые сейчас налаживают серьезный диалог между собой — Россия, Турция, Иран — в случае большой резни будут вынуждены занимать ту или иную позицию, будет очень сложно её согласовывать. И в самой выигрышной ситуации здесь окажется Иран, потому что он намного более независим и более оперативен с точки зрения своих возможностей по отношению к этому конфликту, чем мы. Но серьёзной военной угрозы на сегодняшний момент эта ситуация не представляет.
Отдельно можно добавить, что Россия находится со своим контингентом в Армении, но этот контингент, скорее, усиливает прорусскую политическую элиту внутри самой Армении, потому что она находится в очень шатком положении. Внутри современной Армении существует очень серьёзное проамериканское и проевропейское лобби. Достаточно сказать, что если Азербайджан, отброшенный Россией в начале 90-х, тогда официально солидаризуясь с Турцией, принял концепцию строительства армии по принципам НАТО, то Армения делает то же самое де-факто. Армения участвует — по 1-2 взвода — во всех НАТОвских миротворческих операциях. Армения входит фактически во все гуманитарные НАТОвские структуры, и Армения пытается, что называется, усидеть на двух стулья. Поэтому наш контингент там, скорее, очень важен для внутренней стабильности прорусских сил.
Вячеслав ШТЫРОВ, член Совета Федерации
Давайте посмотрим на эту ситуацию с точки зрения того, что нам нужно и что мы можем. Но я хотел бы для начала напомнить, как мы оказались в таких местах, как Кавказ, Средняя Азия.
Было две причины для нашего там присутствия. Причина первая — это опасения за усиление роли Великобритании, тогда нашего главного геополитического "союзника", который контролировал, по сути дела, и Индию, и Переднюю Азию… Мы опасались, что она распространит свое влияние и дальше, и нам нужно было поставить где-то рубежи. Такие рубежи очень хорошо могли быть поставлены на естественной, природной границе — это горы, которые идут от Тянь-Шаня и Памира и заканчиваются Кавказом. Вот мы эту территорию и заняли в течение XVIII-XIX веков.
Вторая причина была экономическая. Русский капитализм развивался, к сожалению, с большими перекосами и, по сути, превратился в придаток развития Западной Европы. Мы были для Западной Европы источником сырья и капиталов.
Тем не менее, внутренние процессы России, особенно — после освобождения крестьян, требовали быстрого развития промышленности, потому что развитие капитализма на деревне давало большую массу рабочей силы, которая оставалась без средств к существованию. В Англии эту проблему решили путём уничтожения значительной части населения, бродяг так называемых. Нам надо было население занять, поэтому правительство делало всё, чтобы развить внутренний капитализм. А как его развить? Западные рынки для нас закрыты из-за отсутствия конкурентоспособности, колоний у нас нет, весь мир уже поделен. И мы просто хотели получить возможности для сбыта своей промышленной продукции. Мы их получили. Это стало выгодно и тем народам, которых мы присоединили. Почему? Потому что с одной стороны — колонии, с другой стороны — с особым статусом, потому что вошли в состав метрополии, и они — подданные царя. Всё это было очень выгодно. Эти две причины нас завели на Кавказ и в Среднюю, Переднюю Азию.
А что сейчас? Остаются ли эти причины для нас важными? Если говорить о военных причинах, то они до сих пор остаются, нам надо сохранять там своё присутствие ввиду угрозы экстремистских организаций и ввиду того, что у нас там абсолютно ненадёжные союзники, которые грозят нам, оттуда, с Юга, в том числе и НАТО через Грузию. То есть военный аспект остался.
Экономический аспект тоже остался, но он стал уже специфическим, выхолощенным. Единственный там интерес — контроль за нефтепроводами и газопроводами, за транзитом углеводородов. И больше ничего. Капитализм у нас находится, к сожалению, в такой стадии развития, когда надо ещё освоить внутренний рынок, и нам не так уж интересны Средняя Азия и Кавказ. Ведь ничего не делается даже в рамках интеграции Евразийского союза — ни в Таджикистане, ни в Киргизии, ни в Узбекистане. Мы заключили союз, но не в силах заняться настоящей интеграцией, то есть создать там предприятия, организовать товаропотоки… Точно так же — и на Кавказе.
Из этого и должна исходить наша политическая позиция. С одной стороны, мы должны там сохраниться для того, чтобы решить два эти вопроса: оборона и контроль за движением нефти. А как это сделать? Две стороны находятся в таком клинче, что ни одна из них победить не может. Более того: и та, и другая сторона едва ли не заинтересованы в этом конфликте. По крайней мере — и те, и другие элиты, чтобы сохранить власть. А внешние игроки практически все заинтересованы в этом конфликте. Иран? Турция? США? Заинтересованы. Получается, что абсолютно все заинтересованы в конфликте. Ну, и как его решить? Военным путём — невозможно. Экономическим — мы не имеем нужного влияния, потому что там вообще никакой экономики не имеем. Царская Россия имела, а мы — нет. Поэтому наша миссия — чисто гуманитарная: мы должны сделать так, чтобы стороны конфликта не переходили определённые границы.
А к разрешению конфликта в той или иной форме надо возвращаться в будущем, когда изменится соотношение сил, изменятся наши возможности и наше положение.
Валерий КОРОВИН, директор Центра геополитических экспертиз.
Хотелось бы обратить внимание на системную ошибку, которая лежит в основе этого конфликта. Заключается она в принятии модели национального государства в качестве базовой. То есть государства-нации, европейского типа государства, государства l'état-nation, возникшего в новое время в Европе, которое полностью отличается от традиционного государства, коим является государство-империя, что предшествовало новой форме государственности как таковой.
Государство-нация сегодня является базовым типом государственности и в Европе, и на "постсоветском пространстве". Но новейшая история показывает, что — особенно, если речь идет не о Европе, — так называемое национальное государство во всех остальных цивилизационных пространствах является имитацией национальной государственности. И в большинстве случаев это — так называемые несостоявшиеся государства, потому что они не соответствуют основным параметрам национального государства.
Именно административные границы всегда являются источником конфликтов, войн. И общественный договор, который заключается теми или иными элитными группами, может быть пересмотрен или перезаключен теми или иными группами. Именно по этой причине решение Карабахского конфликта невозможно. Если даже предположить, что такой договор будет заключен между главами России, Ирана, Азербайджана и Армении, то после того, как где-то произойдёт смена власти, это станет основанием для расторжения договора, для его несоблюдения и пересмотра на новых условиях.
Осознавая временность и сиюминутность такого договора, никто из тех народов и этносов, которые жили в Нагорном Карабахе, не будет возвращаться туда. Даже если Армения вернёт те районы, когда сменится руководство либо Армении, либо Азербайджана, либо России, то опять может возникнуть этот вопрос, опять он перейдёт в острую военную фазу, и это обернется новой войной.
А системным решением этого конфликта является возвращение к традиционным формам государственности для этого региона и для евразийского пространства в целом. Традиционным является государство-империя. Именно в рамках государства-империи нормативным, легитимным является понятие народа и этноса, что незаконно и ненормативно в рамках национального государства или государства-нации. Потому что государство-нация рассматривает унифицированного гражданина. И, если мы говорим об азербайджанском национальном государстве, то всё население этого государства унифицируется под единый социально-политический тип гражданина на основе базового, доминирующего народа или этноса.
Учитывая этническое многообразие Азербайджана, это подразумевает этноцид, то есть приведение этносов к единому нормативному социально-политическому типу, чему будут противиться традиционные этносы.
Для фундаментального решения этого конфликта должны быть легализованы народы и этносы. Это невозможно в рамках национального государства, поскольку противоречит его базовым параметрам. Но это возможно в рамках государства-империи, где народы являются данностью и естественным явлением — так же, как и этносы. И дальше — изымается политическая составляющая из этого конфликта, потому что народ или традиционный этнос живёт на своей земле, он не претендует на политический суверенитет, не фиксирует административные границы, не заключает политического договора, — он просто живёт, то есть он деполитизирован. А изъятие политического компонента изымает основу конфликта.
Государство-империя имеет естественную систему саморегуляции в виде консолидированных элит, многосоставных, полиэтничных, которые регулируют отношения и возможные конфликты между традиционными этносами и народами, но это не является частью политического пространства, политической сферы.
Таким образом, полноценное и фундаментальное разрешение Карабахского конфликта невозможно в рамках взаимоотношений национальных государств; оно невозможно без легализации таких понятий, как традиционный народ и традиционный этнос; невозможно без имперской элиты, которая является продолженной, а не сиюминутной, как в демократическом национальном государстве, является династичной, укорененной, фундаментальной, и именно она представляет эти пространства, эти народы и является гарантом безопасности для них. То есть конфликт может быть решен в рамках государств-империй при легализации традиционных народов, на традиционалистской основе.
Евгений БАХРЕВСКИЙ, директор Института Наследия, руководитель центра государственной культурной политики.
Какова должна быть в этом конфликте наша позиция? Надо понимать, что Армения и Азербайджан никогда не согласятся ни на какие уступки, которые бы устроили противоположную сторону. И Россия должна договориться с Турцией и с Ираном о том, как можно решить конфликт, и сообщить эти условия руководству двух стран.
Я думаю, что первым условием гуманитарного характера решения этого вопроса должно быть безусловное возвращение азербайджанского и курдского населения, которые были изгнаны из Карабаха и семи районов. Это неприемлемые условия для Армении, но они будут вынуждены согласиться. Вопрос статуса самого Нагорного Карабаха можно отложить на 50 лет. Заморозить, но под контролем с трёх сторон.
И если в Карабах будет возвращено азербайджанское население, то какой-то внешний контроль, защита должны быть.
Дмитрий КРУГЛЫХ, аспирант философского факультета МГУ.
Нельзя не учитывать, что прошло время, выросло за время конфликта целое поколение, у молодых людей формируется сознание. В частности, у молодых армян, что это их земля. И заморозка конфликта еще лет на 50 приведёт к тому, что Армения будет считать эти земли совершенно своими. Ведь сменится несколько поколений!
Поэтому надо как можно раньше решить этот вопрос, причём — без военных действий. Каким образом? Я считаю, что идёт недооценка массового сознания. Например, не знаю, в силу чего, но Азербайджан никак не позиционируется в российских СМИ.
Задача России — поддержание баланса: и информационного, и идеологического. Решение конфликта возможно только через идеологический пласт. И даже если какой-то договор при отсутствии идеологической базы удастся заключить, то он будет нарушен.
Нужно выработать именно идеологический диалог. Азербайджан, к сожалению, не очень активен в представлении своей истории. Например, армянские блогеры очень чётко выстраивают позицию великой Армении, как развивалась её история. Азербайджан в этом плане менее активен. Азербайджанцы не претендуют на гомогенность, они говорят о негомогенности своего исторического пространства. Но я думаю, в этом и сила Азербайджана. Армения с попыткой гомогенности уязвима. Нужно, не отдавая предпочтение ни Азербайджану, ни Армении, пытаться выстраивать диалог между двумя этими государствами. Россия может выработать идеологический инструмент для нормализации и гармонизации исторических процессов, то есть установить, что же действительно было в истории. И через этот инструментарий возможно решение данного конфликта мирным путём.
К сожалению, Азербайджан недооценён в России. Если Изборский клуб сейчас нацелится на нормализацию диалога с Азербайджаном, то это будет один из первых шагов, достойных и правильных, и это будет справедливо по отношению к Азербайджану.
Сергей БАЗАВЛУК, Российский университет дружбы народов, советник ректората
У нас в России, в силу исторических обстоятельств, существуют большие диаспоры и армян, и азербайджанцев. В связи с этим нередко возникают те или иные конфликты. Благодаря позиции, занимаемой администрацией президента России, нам удаётся их достаточно успешно решать. Какова эта позиция? Равноудалённость: мы занимаем нейтральную позицию. Малейший перекос даёт очень неприятные результаты, и это надо учитывать.
Что касается решения ситуации, то мне импонирует позиция Валерия Коровина, что нужно убирать политический фактор отсюда, то есть задействовать имперский подход, но для этого пока недостаточно сил и средств.
Александр ПРОХАНОВ.
В конфликте, который мы с вами попытались проанализировать, явно участвуют три крупные страны — Россия, Турция, Иран, и две небольшие страны — Азербайджан и Армения, а также множество других, невидимых, находящихся на большом удалении партнёров. Конфликт на сегодня сбалансирован, но этот баланс чрезвычайно хрупкий. В минувшем апреле там были предприняты атаки, фактически началась война. Слава тебе, Господи, что атаки захлебнулись, но они нанесли огромный урон. Травма от этой войны колоссальная, и опыт её говорит о том, что эта война возможна в дальнейшем. И данный военный конфликт подтверждает хрупкость установившегося мира.
Поэтому переговоры между Арменией и Евросоюзом, которые ведутся в полузакрытом формате (а цель этих переговоров — втянуть Европу, европейцев как еще одного игрока в этот хрупкий мир), они дестабилизируют саму ситуацию. Европа, как мы понимаем, приходит в зону российского влияния не для того, чтобы установить мир, а для того, чтобы совершить деструктивные акции, потому что Евросоюз является стратегическим противником России. Как складываются отношения России и современной Европы? Это санкции, за Евросоюзом маячит военная организация НАТО… И гипотетический приход Европы в недра Карабахского конфликта расшатает его, и конечно, ослабит роль России.
Армяне постоянно уверяют Россию в том, что они — друзья России, единоверцы… Россия в это верит и делает ставку на это единоверие, на традиционные связи, на дружбу. Россия и в царское, и в советское время стояла на страже армянского народа, армянского этноса. И на этом фоне такого рода переговоры являются чуть ли не вероломством, это форма лукавства. За этими переговорами чудится некая неискренность. Я надеюсь, что эти переговоры ведутся не президентом Армении Сержем Саргсяном, а людьми, может быть, близкими к нему, но не уполномоченными Саргсяном. Потому что приход Евросоюза в Армению, заключение полномасштабного договора с Евросоюзом очень напоминает ситуацию на Украине. Украинская драма, украинская кровь, беда начались именно из-за этого — из-за перетягивания каната: с кем ты, Украина, с Европой или Россией?
Конечно, в Армении сильна проевропейская диаспора, но там так же сильна и прорусская диаспора. А эти переговоры, эти тенденции расшатывают и без того хрупкий гражданский мир в недрах самой Армении. Но именно этот гражданский мир обеспечивает консолидированную позицию Армении на фронте. Если эта позиция будет разрушена, ослаблена в недрах самой Армении, то и фронт будет нести в себе эту дисперсию, дисбаланс, что увеличит вероятность нового военного конфликта.
Мне кажется, что между Азербайджаном и Арменией Россия играла и будет играть роль конструктивного модератора политического процесса. И эти две страны, находящиеся в мучительном противостоянии, должны учитывать присутствие России. И Россию нельзя без конца эксплуатировать в качестве гаранта мира. Россию нельзя постоянно эксплуатировать как страну, которая держит в Армении военную базу, военный контингент, или Россию, которая заинтересована сейчас в создании стратегического треугольника Иран—Турция—Россия, и поэтому она, может быть, приближает к себе, в этот треугольник, Азербайджан.
Установившийся хрупкий баланс сейчас в опасности, он подвергается атаке. И я очень хочу, чтобы изборское сознание, которое оперирует реальностями, оно было бы гармонизирующим и имело бы своей сверхзадачей не просто аналитику, а гуманитарное, моральное, связанное с грядущим, назревающее в человечестве новое слово жизни, стремящееся соединить всё, что сейчас рассечено, объединить всё, что распалось, помирить то, что сейчас находится в состоянии войны и вражды. В этом миссия русского народа, русской культуры и России как таковой. Это и есть русская всемирность. Мы пришли сейчас на Кавказ, конечно, из своих экономических, военных, геостратегических интересов, но пришли туда и как такие вестники вселенского братства, вселенского мира.
