Так размножается демократия по-американски
"Демократия — это воздушный шар, который висит у вас над головами и заставляет глазеть вверх, пока другие люди шарят у вас по карманам".
Дж. Б. Шоу
"Демократия, — писал один русский монархист в начале XX века, — где бы она ни появлялась, представляет собой разрушающий государства психологический яд, действующий более или менее быстро, в зависимости от присутствия или отсутствия в государстве психологического противоядия — сильно развитого национального самосознания".
Подобных критических суждений о демократии за прошедшее столетие скопилось, наверное, ненамного меньше, чем лестных высказываний в её адрес. Тем не менее, под лозунгами демократии последние двадцать лет продолжается уничтожение суверенных государств. Во имя демократии самолёты НАТО бомбили города и деревни в Сербии, Ираке и Ливии, а боевики разного рода "освободительных" армий, вооружаемых и финансируемых западными демократиями, насиловали, убивали, продавали в сексуальное рабство или на органы мирных жителей. Вот и сегодня дамоклов меч демократии навис над Сирией и Ираном.
Что происходит с современным миром? Почему человечество в поисках свободы и справедливости готово вернуться в архаику, разоряя цветущие города, взрывая памятники культуры и заливая мостовые кровью? Неужели цена демократии — это слезы, боль и страдания? Да и что скрывается за этой демократией? Но, главное: есть ли альтернатива новому, теперь уже демократическому, тоталитаризму?
Поиском ответов на эти и ряд других жестких и жизненно важных вопросов заняты многие отечественные ученые, публицисты, писатели. Для России, как страны, где все еще есть психологическое противоядие вирусу либеральной демократии в виде сильного национального самосознания, — это норма. Однако важно другое. Мы не одиноки в противостоянии новой тирании. В Республике Сербской, испытавшей на себе все "прелести" западной демократии: начиная от санкций и заканчивая натовскими бомбардировками, зажатой в тисках "нового мирового порядка", а потому являющейся частью весьма странного государственного образования, фактически протектората, под названием Босния и Герцеговина, — в июне этого года состоялось очень важное событие. В необыкновенно красивом городе Требинье, расположенном на самом юге Республики Сербской, в здании мэрии в течение трех дней проходило международное научное собрание (именно так наши сербские коллеги полагают правильно называть научные мероприятия, т.к. слово конференция — холодное и чужое) — "Соборность и демократия".
Инициатива собрания принадлежит Содружеству "Сербско-русский мост" (Удружене "Српско-русский мост"). Причем сама эта организация была создана совсем недавно, в 2011 году, исключительно по инициативе боснийских сербов. Никакой активности в этом направлении с российской стороны не было. Организаторами содружества стали политолог Здравко Мовчевич, философ Бранимир Кулянин, инженер Марко Маркович, специалист по безопасности Саша Лукич, преподаватель сербского языка Бранка Ловрич-Боснич, агроном Александра Фигурек, экономист Вукадин Благоевич, инженер-строитель Невенко Самоукович, журналист Деян Кисич, юрист Гайч Зоран.
Показательно, что именно сербы понимают стратегическое значение развития сербско-русских отношений в областях науки, культуры и искусства. По мере возможности своими силами содружество организует изучение русского языка и русской культуры во всех районах Республики Сербской, стремится установить тесные связи с регионами и муниципалитетами РФ. Однако, к сожалению, это получается с большим трудом и, прежде всего, из-за отсутствия интереса и понимания у российской стороны.
Тем не менее, в декабре 2011 года содружество на свои средства провело международную конференцию "Россия и Балканы в современном мире", и по ее итогам издало солидный пятисотстраничный сборник статей на сербском языке. Кстати, прочитав сборник, владыка Ефрем (Баня-Лука) назвал эту книгу лучшей из того, что он читал за последние 20 лет. Сейчас идет подготовка русской версии издания. Хочется надеяться, что российская сторона проявит все-таки должное внимание к деятельности содружества.
Однако, вернемся собственно к материалам научного собрания, где было представлено 15 докладов. Остановлюсь на самых важных с концептуальной и практической точек зрения.
Демократия — мертвая субстанция
Профессор философского факультета университета в Баня-Луке (Республика Сербска) Зоран Арсович начал свой доклад словами В. Розанова о том, что либеральная демократия не слышит нашу критику: она мертва, а мертвецов не лечат — их выносят. По мнению ученого, нынешнее положение либеральной демократии обусловлено, с одной стороны, реалиями сегодняшнего дня, с другой — коренится в логике развития западного христианства. Современные реалии — это диктат так называемого "международного сообщества", за которым, как заметил А. Бадью, скрываются международные разбойники, стремящиеся к мировому господству. Их социальная система — капитализм — враждебна любому сообществу и стремится низвести человека до положения атомизированного индивида.
Однако дело не только в капитализме и либерализме, но и в западном христианстве. Используя риккертовское понятие "феноменологических ересей", Арсович говорил об августиновской ереси, лежащей в основе западного христианства. Господство теологического аспекта над церковным разрушило идею соборности и направило западное христианство на путь, который объективно привел его к индивидуализму протестантизма, а западную философию — к отказу от поисков радикально другого, к монологичности. В результате современная западная философия предала забвению полифонизм, не желает и не может осмыслить проблему сознания, которое является со-знанием, т.е. предлагает наличие другого. Сегодня подражание Западу и отказ от себя — проклятие многих стран и народов, вставших на путь либеральной демократии.
В свою очередь Часлав Копривица, профессор факультета политических наук Белградского университета, отметил, что либеральная демократия превращает народ в абстракцию, в случайное собрание одиночек, на которые распадается народная личность общества. По верному замечанию ученого, демос, народ невозможен без этнического основания; без минимума национализма общество не выживет — как не выживет индивид без минимума эгоизма. Либеральная же демократия опустошает национальную идентичность, что ведет к гибели этносоциальной общности. У атомизированных индивидов не может быть исторической памяти, а именно память переводит людей из сферы случайности и безымянности в сферу реального бытия и сознания.
Александр Саванович, доцент факультета политических наук университета в Баня-Луке, рассматривал соборность в контексте проблемы демократического единогласия как альтернативный либеральной демократии ответ. Церковь — один из типов соборных сообществ, тогда как либеральная демократия объективно разрушает любое сообщество. И это неудивительно: она выросла из протестантизма, который редуцирует религию к индивидуальному уровню. Католицизм и протестантизм, с одной стороны, противостоят друг другу, а с другой стороны — дополняют друг друга, абсолютизируя частности: католицизм — это единство без свободы, а протестантизм — свобода без единства.
Католицизм и протестантизм, освятившие стяжание и богатство, стали идейным оружием тех сил, которые стремятся поставить мир под полный контроль. Прекрасной иллюстрацией этому служит высказывание известного финансового спекулянта Дж. Сороса о том, что, когда коалиция свободных стран станет большинством в ООН, Генеральную ассамблею нужно будет наделить законодательной властью в мировом масштабе. То есть, речь идет об излюбленной теме элиты глобализма — теме мирового правительства. Критерием "свободной страны" станет, конечно же, ее соответствие западным стандартам, в том числе демократии, определяемым Западом в интересах Запада же. Поразительно, но Запад навязывает другим странам свою демократию в качестве нормы и эталона в момент, когда она переживает острейший кризис. Причём, кризис этот не процедурный (напротив, процедура, форма доведены здесь до такого уровня, что полностью задавили содержание), а сущностный. Сегодня совершенно ясно, что либеральная демократия может быть идейно-политическим каркасом только для обществ, основа которых — рыночная экономика, разрушающая социальность.
Либеральная демократия как новая техника господства
Тотальность и ложь — характерные черты мифа о демократии. Это блестяще показал в своем докладе заведующий кафедрой факультета политологии МГУ, профессор Александр Шириньянц. Современные мифы (о демократии, свободе и т.п.) — стратегическое оружие политиков всех мастей, прежде всего западных. На примере противостоящих друг другу и одновременно дополняющих друг друга точках зрения А. Гамильтона (о "плохом народе") и Т. Джефферсона (о необходимости экспансии для "увеличения жизненного пространства демократии") Шириньянц показал, из сколь разных источников вырастает современное стремление западной верхушки к мировой экспансии и глобальному контролю — с одной стороны, и её неомальтузианство и социал-дарвинизм — с другой.
Особый интерес и бурное обсуждение вызвал доклад профессора философского факультета университета в Никшиче Саво Лаушевича. По его мнению, и с этим нельзя не согласиться, обществоведческая наука вообще (будь то философия, социология или религиоведение) и теория, в частности — ни в коем случае не являются нейтральными. Они — часть современной политики, а значит, разработка собственных теорий — возможность сопротивляться механике господствующего англосаксонского дискурса и защищать суверенитет своих госу- дарств от посягательств глобалистов.
Лаушевич убежден, что либеральная демократия — это разрыв с христианской традицией, вытекающий из разрыва в самом христианстве между католицизмом и православием. Католицизм есть следствие и реализация папоцезаризма. Протестантизм и вытекающая из него либеральная демократия возникли как протест против папоцезаризма, но протест сугубо индивидуалистический, разрушающий или, в лучшем случае, имитирующий сообщество. Протестантизм с его либеральной демократией изгнали личную экзистенцию из общества, в результате чего оно утратило трансцендентность и способность передавать исторический опыт — мистический в своих основах. Секуляризация перенаправила развитие христианских идей в идеологическое русло, по сути, отвергнув как античное (миф), так и христианское (эсхатология) наследие.
Еще в 1935 г., напомнил Лаушевич, Х. Ортега-и-Гассет написал работу "Больная демократия", в которой характеризовал либеральную демократию как взбесившуюся, вышедшую за свои рамки и превратившуюся в болезнь, главное место в которой заняли права человека. Но что такое права человека без справедливости и нравственности? Это право силы и право сильного, право безответственной власти, управляющей безвластным народом, на который она возлагает ответственность — и это называется демократией. Демократия сегодня — это сугубо идеологический феномен, выража- ющий интересы сильных мира сего, это служебное предписание конструкторов "нового мирового порядка".
Неолиберальная действительность порождает не только биополитику и "голую жизнь", но и их носителя, которого Дж.Агамбен назвал "Homo sacer" ("человек убогий"; так называется его книга — "Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь", 1998). Homo sacer — фигура исключения из (со)общества: его можно убить, но при этом его лишают даже права быть жертвой. Современная жизнь — Лаушевич согласен с Агамбеном — это концлагерь, поскольку люди исключены из политической жизни; в социальном и политическом плане люди в современном западном обществе — живые мертвецы, существующие в условиях стандартизации и нормирования (начиная с образования), т.е. тотального контроля. Фуко называл это "дисциплинарным обществом", Лаушевич пользуется терминами "постмодерное рабство" и "гуманитарный контроль", маска которых — демократия.
"Homo sacer" — это новая техника господства. Она распространяется не только на индивидов, но также на целые страны и народы. Запад сегодня разрушает или крадет суверенитет целых государств, не позволяя им быть жертвой и апеллировать к статусу жертвы (Югославия, Ирак, Ливия). Многие национальные государства существуют сегодня без суверенитета, они — фикция. Тех, кто сопротивляется, исключают из мирового порядка, и их в этом качестве исключённых можно давить различными способами, как Запад пытается это делать с сербами.
Демократия как психоисторическое оружие
Профессор факультета политологии МГУ Сергей Перевезенцев заметил, что падение Константинополя и крушение Ромейской империи стало толчком к переосознанию роли России, причём, переосознание это произошло одновременно и в России, и в православном мире за её пределами. К концу XV в. православные народы оказались под властью либо католиков, либо мусульман, и именно из-за границы Россия получила социальный заказ на освобождение своих единоверцев. К середине XVI в. Россия начинает воспринимать себя в качестве центра православного мира. Кстати, в это же время активизируются связи русских и сербов, насчитывавшие к этому моменту как минимум столетие: на соборах 1547 и 1549 гг. в список русских святых вносятся сербские святые.
Автор этих строк тоже выступила с докладом, квинтэссенция которого может быть выражена следующим образом: демократия в ее современном, либеральном прочтении есть не что иное, как способ, механизм установления глобальной гегемонии Запада. Причём, "триумфальное шествие" демократии обеспечено не столько ракетами и беспилотниками, сколько средствами "мягкой" власти.
"Мягкая власть" (Дж. С. Най) — это средство перекодировки сознания путем информационного и символического воздействия на объект (индивид, группа), на матрицу его убеждений, на совокупность социокультурных и психоисторических архетипов. Главным объектом воздействия являются властные и интеллектуальные элиты различных сран. При этом "гибкая власть" Америки, по признанию тех, кто ее "практикует", более значима, чем экономическая или военная мощь.
Продвижение демократии как комплекса ценностей играет большую роль в реализации "мягкой власти". Этот процесс обеспечивают СМИ, аналитические центры, фонды, университеты, сетевые структуры, особенно такие, как "Национальный фонд поддержки демократии", "Национальный институт демократии", "Агентство США по международному развитию" и др. Все эти структуры представляют себя в качестве независимых частных некоммерческих организаций; на самом деле они — проводники интересов американских элитных групп и прямо или косвенно поддерживаются правительством США и американскими спецслужбами, нередко выступая в качестве филиала последних.
Особо необходимо отметить, что активно используемые в последние годы новые технологии социальной инженерии (сетевые сообщества, смарт-формы и т.п.), применяемые западными сетевыми структурами, решают три важные задачи: 1) изменение исторической памяти и формирование новых смыслов; 2) оперативный контроль над деятельностью групп и лиц; 3) создание механизма формирования и манипуляции поведением в конкретных ситуациях.
Конструктивной альтернативой либеральной демократии может стать идейная конструкция соборности, естественно, адаптированная к современным проблемам и являющаяся ответом на них на основе традиционных ценностей русского народа. Выход из "железных тисков" демократии возможен через возрождение, а если нужно — и через воссоздание заново основ соборности на следующих принципах: духовное выше материального; общее выше личного; справедливость выше закона; будущее важнее настоящего и прошлого. Разумеется, выбор и реализация этих принципов должны осуществляться на основе личностного нравственного выбора.
Соборность и демократия в борьбе за власть, информацию и ресурсы
Вопросам власти, информации и ресурсам через призму демократии и соборности был посвящен доклад директора Центра русских исследований МосГУ Андрея Фурсова. В ходе выступления им были подняты следующие проблемы: 1) производственно-хозяйственные и исторические основы того явления, которое в конце 1890-х годов было определено как соборность; 2) суть демократии и степень демократичности современного Запада; 3) соотношение соборности и демократии и возможности диалога и тактического союза между ними в условиях современного мирового кризиса.
Соборность — органическое единство людей в рамках некоего целого, но единство свободное, основанное на личностном, а не коллективном выборе, которое диктуется нравственностью; это гармоничное единство индивида и коллектива. Это отличает русскую общину, упрощенно говоря, от коллективистской азиатской и индивидуалистической германской. Организованные в свои общины русские противостояли, с одной стороны, католическому, а с XVI в. и протестантскому Западу, с другой — мусульманскому Востоку. В условиях такого противостояния только сплоченность на основе личностного выбора, соборность могла обеспечить выживание, жизнь и победу.
Будучи отрицанием самодержавия и православия, советский коммунизм, особенно после устранения интернационал-социалистов в 1930-е годы, воспроизвел многие идеи соборности. По сути, идеи коммунизма как его понимали в СССР, во многих отношениях были созвучны православию. И не случайно такие русофобы, как Бжезинский, Пайпс, Янов и иже с ними ненавидят и коммунизм, и православие, усматривая между ними историческую связь или даже выводя первый из второго.
Поставив во главу угла коллектив, но трактуя его как фактор развития личности, подчеркивая задачу создания гармонии между личностью и коллективом, советский коммунизм, по сути, воспроизвел идеи соборности. Кто-то возразит: это в теории, а в реальности все было по-другому. Да, бывало и по-другому, на то она и реальность. А разве самодержавию и православной церкви в дореволюционной России удалось полностью реализовать на практике идеал соборности?
По мнению Фурсова, демократия использовалась и используется верхушками Запада как идеологическое и организационное оружие против своих низов и незападного мира. На самом Западе демократические институты, партийно-политическая система — всего лишь фасад, за которым скрывается антидемо- кратическая власть закрытых наднациональных структур управления (клубы, ложи, комиссии, орденские и неоорденские структуры). Однако с середины 1970-х годов даже этот фасад стал мешать верхушке мирового капиталистического класса, и она начала демонтировать его. Процесс демонтажа демокра- тии усилился в первые годы XXI века. В частности, американская верхушка активно использовала провокацию 11 сентября 2001 г. не только для агрессии против Ирака и Афганистана, но и для усиления контроля над гражданами США ("Патриотический акт", октябрь 2001 г.; "Тотальная информационная осведомлённость", ноябрь 2002 г. и др.).
Есть ли альтернатива?
Как отметил в своем выступлении Фурсов, дедемократизация Запада создает условия для тактического союза между защитниками остатков демократического фасада на Западе и персонификаторами иных принципов социальной организации, в частности, соборности. У остатков институциональной демократии и соборности в современном мире один враг.
Смогут ли люди Запада, оболваненные средствами массовой агитации, рекламы и дезинформации (СМРАД — термин, предложенный А. Фурсовым), преодолеть их предрассудки по поводу русских и сербов, преодолеть собственные безразличие, индивидуализм и социокультурный эгоизм? Ведь без такого преодоления не то что тактический союз, но даже диалог невозможен. С союзниками на Западе или без них ни русским, ни сербам не привыкать биться с сильным врагом — не в силе Бог, а в правде. А правда на стороне соборности. К последней желательно добавить мощную армию, могучий военно-морской флот и сильные спецслужбы. Ведь говорил же С.Т. Аксаков, что соборность — это храм, окруженный войском.
Завершая конференцию, ее научный вдохновитель профессор философского факультета университета в Баня-Луке Бранимир Кулянин отметил, что либеральная демократия — дитя протестантизма. В сегодняшнем мире демократия выворачивается наизнанку и превращается в разновидность террора — террора меньшинств. Кризис либеральной демократии — это кризис капитализма.
Что же могут сделать в этих условиях сербы и русские? Сама по себе философия не решает проблем — нужно практическое действие. К тому же, время для продвижения соборности как третьего пути между либеральной демократией как хаосом и либеральной демократией как диктатурой пришло. Конструктивная оппозиция той форме демократии, которую навязывает православным народам Запад, возможна и состоятельна в доктрине соборности, базирующейся на исконных ценностях наших культур. Именно соборность становится сегодня необходимым условием выживания и сохранения себя как личности, как нации, как государства. Сегодня взоры сербов обращены на Россию, на Москву, причём, не только в смысле идей, но и практически, в плане создания психоисторического, организационного оружия. Но для этого нужна и политическая воля, т.к., к великому сожалению, только усилиями ученых этот груз не поднять.
